Война и поп с ведром

- Ну, чо встали, воины? 

            Старлей Шевель, как всегда бодрый, чутка злой, блестел своими, чуть навыкате, глазами и шмыгал носом. Наш комвзвода подхватил простуду перед самой командировкой и его боевой, как у Скруджа МакДака, слегка утиный нос явно покраснел.           - Машину будем готовить к переходу, Секелецкий?

            Переход ожидал длинный и не самый лучший. Полк, со Ставрополья, выезжал в Чечню, точно в октябре девяносто девятого и, впереди, нас вроде как ждала война. Вторая чеченская, лет через несколько вдруг ставшая контртеррористической операцией на Северном Кавказе. Только тогда нам всем плевать хотелось на всякие там названия и было понятно еще недели две назад до появления сурового Шевеля с машиной. Тогда нас, противотанковую батарею, опять рассовали по подразделениям полка и Ставрополью, а наш расчет оказался в станице Галюгаевская. Там же стоял первый батальон, нас, вместе с кем-то из зенитчиков, отправили именно к ним. 

            Станица встретила прямо как в фильмах СССР: приехавшим председателем, смотревшим по-отцовски, вещавшим о радости станичников в связи с нашим появлением, о маленьких радостях и благах, ждущих нас впереди и… И о том, что из-за полка им теперь станет спокойнее спать. 

            Словами нас баловали мало, еще меньше мы им верили, но два батальонных Камаза, запрошенных председателем с собой, вдруг вернулись загруженные домашними консервами по самые борта. Рассматривая закрученный в трехлитровку виноград, мы с Колей тихо шалели, а Селецкий, родившийся и выросший на Кубани, ржал над нами и рассказывал о дивном вкусе компота, ожидающего впереди. Так и оказалось, виноградный компот, с тех пор, стал даже более любимым, чем вишневый. 

            Скучать и пинать балду отцы-командиры не разрешали. Дивизионные, включая кого-то из старлеев зенитки, неожиданно решили не ставить палатку, а рыть партизанский блиндаж, а вот нам нарезали задач на три позиции, вместе с запасными, по самому краю посадок, прятавших внутри БОН. Селецкий не возмущался, земля оказалась вполне ничего, и мы рыли от заката до обеда третий день подряд. Рядом, на поле, тракторист чего-то там распахивал, готовя землю то ли к зиме, то ли к озимым, то ли развлекаясь, гоняя взад-вперед с огромной бороной. Или плугом, черт пойми разбери.      

            - Перекурим, пацаны?

            Дядька подошел к нам где-то через час, предлагая «Ростов» и явно делая поговорить. Мы все, включая Лифу, обмотавшего голову майкой и наслаждавшегося последним, почти летним, солнцем, не отказались. Лифа не курил, но отдыхал вместе с остальными. Ему, как призыву два-семь, не хотелось работать от слова «вообще», но деваться было некуда. Позиция для СПГ, с ее орудийным погребом и такая же запасная – сами себя рожать не умели. 

            - Вы ж туда пойдете.

            Дядька кивнул на мохнатые сопки за нашей спиной.

            - Куда? – удивился Селецкий.

            - В Чечню. В прошлый раз также было. 

            Мы молча курили и делали вид, что не удивлены. Полмесяца назад, когда закончилась реабилитация после Дагестана, нас подняли посреди ночи в учебном центром, Ахтырке, и отправили в Крас. Два дня на сборы, состав, занятые три яруса полок плацкарта, Краснодар, следующей ночью снова проплывающий мимо, Моздок, пыльный длинный переход, Ставрополье… Что-то такое и ожидалось. 

            - Хорошо, что вы здесь. Спокойно теперь. Откуда сами?

            Оказалось, у дядьки брат служит в вертолетной части рядом с моим родным Отрадным, в, как он сказал, коверкая ударение Кинель-Черкассах. Я не поправлял, казалось глупым. 

            За день этого мужика мы отправились в станичную баню, где на выходе нас ждала бабка с молодой женщиной. Бабка раздавала всем какие-то пряники, плакала и называла сынками. Двух последних ее родственников, внуков-казаков, убили совсем недавно. 

            - Нам копать нужно. – Селецкий встал и взялся за лопату. – Пойдем, пацаны, г`оем дальше. 

            Мы рыли, к обеду переместившись на следующий кусок, большой выступ над каким-то оврагом. В овраге батальонные устроили два поста-секрета, а мы, торча над ними, типа должны были прикрывать. В земле попались интересные такие черепки-осколки от каких-то горшков, с хорошо заметным узором по краям. Коля выкидывал их метра с полтора глубины, я даже разложил несколько, когда позади раздалось такое знакомое недовольное покрякивание. 

            Шевель командовал нашим вторым огневым взводом и, по факту, самой батареей. Комбат, «ваше благородие господин штабс-капитан», любил побыть при комполка, штабе полка и офицерской столовой. Старлей Шевель, суровый невысокий уральский мужик, раздавал люлей, пинков, заставлял носиться с СПГ-шками как угорелым, дрочил за любой косяк и прощал незначительные. Во втором Даге, на Аксае, наш старлей, в первую чеченскую штурмовавший Грозный, командовал всеми приданными артиллеристами и делился какими-то простыми и очень нужными вещами. 

            - Чо, лентяи, хреново роем, как погляжу?

            Шевель вскарабкался на выброшенную землю и рассматривал лесок, идущий понизу. Оттуда, совершенно героически шли сменившиеся гансы, возглавляемые Крепышом, в одной футболке, разгрузке и автоматом, лежащим на плече как пулемет у Шварца на постере «Коммандо». Крепыш лихо отвоевал во втором Даге и считал себя не иначе, как техасским рейнджером. Заслуженно, чо. 

            - Уезжаем? – грустно поинтересовался Селецкий.

            - Да. Не рад, чтоль, Секелецкий? – фыркнул Шевель. – Щас построение, я вам там целого командира полка привез. Сейчас Егор подъедет, Лифановский, жди здесь.

            Комполка приехал не один. С комполка прибыл не особо молодой поп, чего-то ждавший рядом с нашим красавцем-подполковником. Тот, красуясь литыми плечами и римским профилем, смотрел на нас, как на пушечное мясо и недовольно высказывал что-то майору Трактористу, после инвалидности Васильченко, комбата первого БОНа, ставшего на его место.

            Батальон и мы все подгребали неохотно, комполка злился больше, рокоча недовольством аки шторм на море. 

            - Равняйсь! Смирно! Бойцы, наш полк примет участие в масштабных военных учениях. Выдвигаемся сейчас же, место проведения учений – республика Чечня. 

            Мы молчали, пережевывая и сплевывая. Хотелось курить и уйти с солнца. Поп, вооружившись ведром и чем-то, напоминающим малярную кисть, шел вдоль строя и охаживал нас водой, кропя, как Сергий Радонежский дружинников Дмитрия Донского. 

            Нас распустили, Егор и Лифановский уже торчали возле наших ящиков с гранатами, и Зил Егора, улыбающийся всей своей решетчатой мордой, говорил об одном: ща нам придется грузить весь боезапас. Война начнется с него, с больных плечей и спины. Отлично, чо.

- Ну, чего встали, воины? 

            Шевель, бодрый и чутка злой, блестел своими, чуть навыкате, глазами и шмыгал носом. Наш комвзвода подхватил простуду перед самой командировкой и его боевой, как у Скруджа МакДака, слегка утиный нос явно покраснел.          

- Машину будем готовить к переходу, Секелецкий? Подходим, не смущаемся, берем больше и кидаем дальше. Давай-давай!