Приговор любви

Зал суда ломился от публики. Уж и сесть было решительно некуда, а зрители все прибывали, покуда пристав не закрыл насильно двери, сказав: «Пущать больше не велено!». Столь жгучий интерес вызвало не преступление, по своей природе довольно банальное. В том, что невестка нанесла увечья свекрови, не было ни интриги, ни тайны. Личность обвиняемой тоже не могла бы привлечь столь пристального внимания. Секрет популярности заседания прост: публика собралась послушать прославленного адвоката, взявшегося защищать преступницу.

Ваш покорный слуга устроился в первых рядах, чтобы не упустить ни малейшей детали и с помощью своего пера перенести читателей, не имевших счастья лично присутствовать при сем действе, в центр событий. Мне были прекрасно видны и суровые морщины на лбу обвинителя, и благородные черты беспристрастного судьи, и спокойное и уверенное лицо защитника. Взгляните вместе со мной на исполненных долга присяжных, на взволнованных свидетелей, наконец, на ту, что сидит на скамье подсудимых и дрожащей рукой утирает невольную слезу с бледной щеки, и проникнитесь происходящим. Что явит нам сегодня Фемида, карающую ли длань или лик милосердия?

После того как секретарь суда огласил сухие подробности дела, слово взял прокурор. Он говорил долго и красочно. Полностью его речь приведена на пятой странице нашей газеты. Суть же обвинения заключалась в том, преступница сотрясла самые основы нашей морали. Тяжкое само по себе преступление усугубляется тем, что совершила его не простая деревенская баба, а учительница, чьим заботам граждане нашего города вверяют своих дочерей. Прокурор подчеркнул, что подобный пример может пагубно повлиять на неокрепшие умы, и потребовал для подсудимой самого сурового наказания.

После этого все взоры обратились к адвокату. Невозможно было представить, что же можно сказать в защиту несчастной после столь убедительных слов. Однако знаменитый стряпчий отнюдь не казался смущенным. Поклонившись суду, он обвел публику внимательным взглядом темных глаз и начал свою речь:

«Господа присяжные, есть сила, которой мы не в состоянии противиться; сила, способная вызвать душевный ураган, не менее разрушительный, чем природный; сила, творящая чудеса созидания и исцеления. Она может повелевать и покоряться, требовать жертв и приносить их, отнимать разум и дарить прозрения. Я говорю о любви, господа.

Я берусь доказать, что именно любовь направляла руку подсудимой в тот роковой момент, который привел ее на эту скамью. Судите сами, господа. 

Они встретились двадцать лет назад – юнцы, лишь ненамного старше своих подопечных. Он преподавал историю, она словесность. Его кумирами были Онегин и Печорин, она во всем следовала Жанне Д’Арк. Им ни в чем не удавалось прийти к согласию, что не могло не связать их обоюдным чувством. И венчание лишь освятило уже заключенный на небесах брак.

Вооруженные иронией, нежностью и взаимным пониманием, они преодолели извечные испытания: обыденность, скромный достаток, материнское неодобрение. Обернув руку шарфом верности, он побеждал во всех схватках с соблазнами, неизменно кладя титул королевы любви и красоты к ногам своей дамы сердца. И лишь однажды столкнулся с врагом, который оказался ему не по силам. То был зеленый змий.

Редкое чувство, господа, способно противостоять этому чудовищу, покалечившему немало судеб. Но моя подопечная оказалась на высоте. Она вступила борьбу с многоглавой гидрой, одну за другой отсекая головы сомнениям, унынию и слабости духа с поистине геркулесовой мощью. Что было источником ее силы? Что, как не любовь?

Она сражалась на стороне мужа против него самого. Она без колебаний пожертвовала друзьями, репутацией, состоянием. Она продолжала надеяться, верить и любить, когда это казалось невозможным. И ценою немыслимых усилий одержала победу.

Как трудно возвращаться с войны в прежнюю жизнь, господа! Даже гордо поднятое знамя носит следы пережитого, и рубцы от старых ран тяжко сковывают сердце. Мир еще кажется зыбким, а покой – неверным. Чтобы разрушить с таким трудом достигнутое, достаточно одного мановения руки. Одного толчка. Одной капли.

Что же происходит дальше? Почтенная свекровь приезжает навестить сына и невестку. Она спешит поздравить его с полным выздоровлением. И в качестве подарка ставит на праздничный стол бутыль чистейшего, как слеза, деревенского самогона. 

Не моя подопечная, господа, а ее любовь схватила сосуд порока. Не она, но ее могучее чувство швырнуло его под ноги беспечной дарительнице. Не скромная учительница, а часовая, стоящая на страже любимого, защитила его от соблазна. 

Готовы ли вы вынести приговор самой Любви, господа присяжные заседатели?».

Присяжным не потребовалось много времени, чтобы выступить с оправдательным вердиктом. И хотя в нем говорилось об умоисступлении, всем было понятно, что в действительности речь шла об исступленном сердце.