К флэшмобу "Между жизнью и смертью"

Присоединяюсь к флэшмобу от Манула Яростного и показываю эпизод, где мой персонаж чудом избежал смерти. Точнее, даже два персонажа .

Кстати, это типичный пример "бога из машины" (даже вроде бы не выродившегося окончательно в "рояль в кустах").

Испокон веков храмы служили убежищами для преследуемых. Так было у греков. Так было у римлян в языческие времена. Так осталось и во времена христианские. И поэтому происходившее сейчас в соборе Бата было чудовищным кощунством. Но нортумбрийские воины, ворвавшиеся в собор вслед за четверкой пиктов, верили в Святую Троицу больше на словах, на деле же они и не думали отрекаться от Вотана, Тонара и Тиу. И ни римским, ни христианским обычаям следовать не собирались.

Среди колонн, поддерживавших крышу над нефом, прямо перед глазами изображенных на иконах святых звенела боевая сталь. Семеро нортумбрийцев оттеснили пиктов вглубь храма, в пресвитерий, к самому алтарю. Уже пали, обагрив своей кровью желтовато-серые камни, Кинге и Фиб. Старенький священник-камбриец и мальчик-служка, попытавшиеся вмешаться, лежали неподалеку. Копья и ножи англов не ведали пощады. Правда, и нортумбрийцы понесли потери. Одного успел сразить Фиб, одного тяжело ранил Кинге, еще одного — Морлео. Оставались четверо. И трое из этих четверых, свежие, только что ввязавшиеся в схватку копейщики, явно превосходили силой уже измотанных боем пиктов.

Талорк и Морлео оборонялись из последних сил, стоя спиной к стене. Недавняя, полученная в Уэстбери, рана на щеке Морлео открылась, из нее сочилась кровь. Но сейчас ему было не до раны, и даже жгучая от попавшего в нее пота боль притупилась. Всё внимание Морлео было приковано к наступавшим на них врагам, к их копьям, нацеленным прямо в лица.

Предводитель нортумбрийцев, плечистый рыжебородый англ, стоял чуть поодаль от копейщиков и мрачно ухмылялся. Стычка близилась к развязке, это было ясно. Двое уставших северных дикарей, вооруженных короткими мечами, — что смогут они против трех добрых дейрских копий? А за убитых и раненых воинов королевы пикты заплатят сполна, легкой смертью не умрут!

Морлео не видел ухмылки англа: следил не за ним, а за копейщиками. Однако настрой врагов чувствовал. И все равно верил в победу: ведь в его руке была Сувуслан! Волшебное оружие, подаренное прекрасной девой из народа холмов! Клинку этого странного меча, не похожего на привычные пиктам Фидаха, Морлео доверял как никакому другому. И Сувуслан пока не подводила. О том, что «пока» — это всего лишь пара тренировочных поединков с Фибом и один настоящий бой, Морлео сейчас не думал.

Должно быть, именно вера в победу и помогла ему отбить щитом внезапный выпад копья. Тотчас же Морлео нанес ответный удар клинком. Англ принял удар на щит, отскочил назад. Миг — и острое лезвие Сувуслан ударило по древку копья, едва не отрубив наконечник.

Однако копье выдержало — то ли крепким оказалось ясеневое древко, то ли англ вовремя повел им в сторону, ослабив удар. А вот Морлео, рванувшись вперед, оставил незащищенной спину Талорка — всего-навсего на какое-то мгновение. Но и мгновения хватило, чтобы другой нортумбриец ударил того копьем, сбив с ног.

* * *

— Ох, зря ждем, леди, — недовольно проворчал сэр Кей ап Оуэн, рыцарь-ветеран из дружины Хранительницы. — Только время теряем! Моя бы воля — я бы по ним из большой баллисты...

Леди Вивиан кивнула — но следовать совету не поспешила: в осажденном Бате находились не только мятежники. Произошедшее застало врасплох многих — и мирных жителей в том числе. А мерсийцы были союзниками Камбрии уже не один десяток лет, и превращать их во врагов из-за кучки заговорщиков Вивиан не желала. Вот и отправил славный Маэл-Патрик О'Бриан, равных которому во владении пращой не было во всем камбрийском войске, ее послание шерифу-изменнику, вот и ждала она ответа бог весть сколько времени.

И осажденные ответили — но совсем не так, как надеялась благородная леди Вивиан. Камнями и пулями пращников. Стрелами, полетевшими с надвратной башни.

Впрочем, совсем уж Вивиан не заблуждалась — знала Кудду еще по Тамуэрту. Знала и понимала: этот не станет щадить ни себя, ни своих воинов, ни простых горожан. Оттого и стояли камбрийцы в разумном отдалении от стен Бата, оттого и не достигло цели большинство тех выстрелов.

Большинство, но не все. Истошно заржав, взвилась на дыбы подраненная лошадь — и, сбросив седока, понеслась по полю. Захрипев, рухнул на землю молодой копейщик с ленточкой кередигионского клана Плант-Илар: из шеи его торчало оперенное древко стрелы. К упавшему бросилась юная девочка в белом плаще ордена Милосердия — но не добежала нескольких шагов и, совсем по-детски удивленно ахнув, осела в дорожную пыль.

— Ну, вот и дождались, — сэр Кей мрачно показал на лежащие тела. — Что их матерям скажем?

Вроде бы бросил упрек и себе тоже — да только Вивиан поняла невысказанное. Нахмурилась — но слов, чтобы возразить, не нашла.

И тогда наконец понеслась через ряды камбрийцев долгожданная команда:

— Мангонели, к бою!

А потом крепостные стены содрогнулись от обрушившихся на них каменных ядер. И не только крепостные. Один из камней, не самый большой, но все-таки увесистый, долетел до собора.

* * *

Бывает так, что какое-нибудь незначительное, пустяковое само по себе событие вдруг оборачивается неожиданно большими последствиями. Так случилось и с падением того камня. Ударив в стену на излете, он не сумел ее пробить, застрял в кладке. Но по стене зазмеилась трещина, устремилась вверх между контрфорсами, побежала по своду. Зашатался закрепленный в перекрытии железный крюк. И висевшая на нем массивная бронзовая люстра с грохотом обрушилась прямо на головы нортумбрийцам.

Морлео опомнился быстро. Еще не затихло эхо, а он уже стоял, прислонясь к стене, с Сувуслан наизготовку. Между тем расклад сил стал совсем иным. Двое копейщиков копошились на полу среди обломков люстры, тщетно пытаясь подняться. Третий лежал неподвижно с окровавленной головой. Теперь у Морлео остался лишь один противник — вооруженный мечом и щитом рыжебородый англ. А то, что начиналось как избиение, стало чуть больше походить на честный поединок.

Нет, силы не уравнялись: англ был и выше ростом, и шире в плечах, а главное — не измотан боем. И все-таки у Морлео появилась надежда. Появилась — и превратила навалившееся было отчаяние в острую, подчинившую себе всё его существо жажду мести — за Кинге, за Фиба, за дядю Талорка, материного брата, когда-то вытащившего его из позорного гаэльского плена и выучившего настоящему, правильному мечному бою — а сейчас неподвижно лежавшего вниз лицом на каменном полу, то ли раненого, то ли убитого по его вине. И ярость, вспыхнувшая у Морлео в душе, оказалась сильнее усталости.

Англ, видно, этого то ли не понял, то ли недооценил. А может быть, просто не разглядел толком клинок в руке противостоявшего ему щуплого пикта, не учел, что палаш легче привычного ему меча. И бросился на явно усталого противника, чтобы быстро покончить с ним — и поспешить на помощь пострадавшим от упавшей люстры соратникам.

Это оказалось роковой ошибкой. От меча Морлео уклонился — и тут же, юркий, подвижный, поднырнул под щит противника, устремив вперед острие Сувуслан. Укол пришелся нортумбрийцу в незащищенное кольчугой колено. Взревев, англ стал заваливаться на Морлео — и тот встретил его направленным вверх, в лицо, клинком.

А еще через миг залитый вражеской кровью Морлео, оттолкнув убитого, вскочил на ноги. Остальное он проделал за считанные мгновения. Со стороны показалось бы — хладнокровно. На самом деле — пылая ненавистью к давним врагам своей страны, к убийцам родичей и боевых друзей. Тянувшегося к ножу раненого копейщика рубанул клинком по руке. Ударом в шею добил другого. И бросился к по-прежнему неподвижно лежавшему Талорку.