Флэшмоб: Забракованные сцены

Сразу скажу, мне очень понравилась идея Ростислава, потому что я люблю переписывать текст по нескольку раз. Это, собственно, то самое волшебство, которое я нахожу в написании книг. Как зачаток идеи, вываленный в вордовский файл бессвязным потоком мыслей, постепенно обретает форму и наконец превращается в задуманное, а порой и в нечто совершенно неожиданное, но крутое.

Однако сам запрос флэшмоба звучит довольно неоднозначно. С одной стороны требуется показать работу над текстом, а с другой забракованную сцену, которая в этот текст не вошла. Самое близкое из того, что я нашёл с таким смыслом - открывающая сцена Аллека из Песни в облаках.

Если ничего не путаю, это вообще вторая мной написанная сцена для этой книги. И в своём изначальном варианте она была совершенно незамысловата:

Иль’Пхор умирал. Пророк Превен высказал это громко и чётко. Сказав это, он замолчал в ожидании пока негодующий ропот стихнет.

Аллек вдруг понял, что сжимает мушкет так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Он потряс головой, пытаясь осознать мысль, о которой все шептались уже давно и окинув взглядом собравшуюся на площади толпу увидел в лицах людей такое же непонимание и... страх.

Несколько секунд над площадью царила тишина, но это длилось недолго. Послышались первые несмелые выкрики с задних рядов, которые быстро подхватили все. Вскоре вся толпа бурлила и шумела, будто базарные бабки. Одни негодовали, другие не верили. Люди просили ответов, просили подарить им надежду. Аллеку это было не нужно. Он знал, что рано или поздно так будет. Что ж, теперь пришло время действовать.

Толпа напирала к центру площади, и бросив последний взгляд на пророка, Аллек с упоением отметил — ему страшно. Великий мужчина, лидер, которого слушали все, теперь вдруг превратился в дряхлого испуганного старика. Он пятился от напирающей толпы, как от хищной птицы, а в его глазах горели искры ужаса. Аллек сжал руку на мушкете ещё крепче и развернувшись направился прочь.

Люди продолжали стекаться к центру площади и парню приходилось их расталкивать. Пробираясь сквозь толпу, он видел страх в лицах людей. Видел мольбу о помощи и вдруг поймал себя на том что улыбается. Его сердце стучало всё быстрее с каждым шагом, потому что теперь у него появилась цель. До этого момента он не верил до конца, что бог, на котором он провёл всю жизнь когда-нибудь умрёт. В конце концов они живут сотни, тысячи лет, но теперь, когда это случилось, Аллек был рад.

Сейчас. Его время пришло. Этот день — его шанс всё изменить. Теперь люди наконец прислушаются к нему. Он тот самый человек, который им нужен, и он здесь. Здесь чтобы защитить их и подарить им надежду. Или как минимум цель.

Аллек наконец вырвался из хищной стенающей толпы и обнаружил что все прилегающие к площади улицы пусты. Он расправил спину, отряхнул помятый зелёный китель и нырнул в переулок, где его ждала Венди, читающая книгу облокотившись на руль грязного авто. Услышав быстрые шаги, она подняла взгляд на Аллека.

— А ты, я смотрю, доволен. — Весело заметила девушка.

— Так ведь конец света! — развёл руками парень.

— О, всё так плохо?

— Это кого спросить.

Пассажирская дверь скрипнула и Аллек прыгнул на сиденье. Венди закрыла наконец книгу и не глядя швырнула её на заднее сиденье. Аллек понимал, что девушка всё ещё ждёт ответов, но что хорошего было в Венди, так это её терпение. Она даже на площадь не пошла, а там сейчас пол города. Он, Аллек, определённо бы так не смог. Всё что происходит в этом городе его касалось, каждое слово, которое обронил бродяга, каждый закон, о котором только подумал чинуша, словом каждое событие, которое только происходило на спине Иль’Пхора он считал своим долгом узнать первым. И уж тем более он не мог не поприсутствовать на объявлении его смерти.

Паровой мотор заработал, скрипя шестерёнками и, дёрнувшись, авто двинулось по улице.

В следующей итерации этой сцены Иль'Пхор продолжает умирать, праздник на площади остаётся, но Аллек из эдакого интригана и чуть ли не злодея (которым я его изначально задумал) превращается в самого себя (архитипичного фэнтези-героя, палладина в сияющих честью и доблестью доспехах). А ещё появляется отвратительное описательное бла-бла в начале:

Главная площадь Иль’Пхора, по всеобщему мнению, была же и главной достопримечательностью острова. На ней располагался собор единой веры - красивое кирпичное здание с чёрно-золотой крышей и изумрудным флюгером. Чуть дальше, если спускаться к голове облачного гиганта было здание парламента, более новое и современное. Рядом памятник Императору, который был высечен столь неточно, что не было доподлинно известно какому именно Императору его возводили. Прямо за сценой было здание ратуши.

Единственное с чем площади не повезло, так это с названием. Доподлинно известно, что как минимум четыре императора пытались назвать эту площадь в честь себя. Что же касается жителей самого острова Иль’Пхор, так тут желающих было во много раз больше. Несколько архитекторов, один или два писателя, плотник, учитель и даже один местный бандит – все они жаждали, просили, угрожали, лишь бы Площадь была названа в честь них. Были также такие скучные варианты как соборная площадь, золотая и изумрудные площади, облачная площадь, красивая площадь и тому подобные варианты, однако ни один из них не приживался. Это была площадь, и она была главной. Это было понятно всем здравомыслящим жителям Иль’Пхора, поэтому они так её и называли.

Главная площадь Иль’Пхора была излюбленным местом важных собраний, серьёзных объявлений, проведения ярмарок и вообще почти для чего угодно, ведь других подобных открытых и хорошо охраняемых мест в городе не было. Никогда главная площадь Иль’Пхора не пустовала, даже ночью по ней сновали засидевшиеся бизнесмены, гуляли представители современной молодёжи, или сидя по углам допивали рабочие с завода. Её любили абсолютно все, от крикунов певцов до правительственных глашатаев, от рыночных баб до парламентёров.

Сам Аллек часто после кутежа с друзьями отправлялся сюда цеплять девчонок. С дамами у него проблем никогда не было.

Словом, площадь была центром города, важнейшим местом на панцире Иль’Пхора. Так что не было ничего странного, что такое важное объявление впервые во всеуслышание прозвучало именно здесь.

Иль’Пхор умирал. 

Пророк Превен сообщил это громко и чётко. Гробовая тишина будто туча нависла над обомлевшей толпой и лишь через несколько долгих мгновений по ней пошёл тихий ропот.

Будто собираясь добавить моменту должную значимость за спиной священника зазвонил колокол собора. От неожиданности Аллек вздрогнул и отступил на шаг, натягиваю верёвку на руке и чуть не выронив крошечное лезвие. Несмотря на то что объявление для Аллека было не новостью, на секунду момент поглотил его и реальность немного отдалилась, давая ему забыть о своём нынешнем положении.

Парень в тёмной робе, стоял на огромной сцене. Ближе к зрителям декламировал свою речь священник, который теперь пытался утихомирить кричащую толпу. Аллеку же досталось отличное место для наблюдения за беснованием людей. В глубине сцены, среди десяти человек с кандалами на ногах. Пленников, осуждённых на смерть.

Ужасно, просто отвратительно, но я часто пишу такое в черновиках, чтобы лучше представить местность. Однако, признайтесь, вам было больно это читать. Вот и мне тоже.

Финальная версия начала этой же сцены:

Иль’Пхор умирал.

Аллек Болло, которого подчинённые называли капитаном, невольно вздрогнул, когда Сейлон Хар Олси произнёс это со сцены. Мэр сказал это громко и чётко, а затем замолчал, давая гробовой тишине поглотить главную площадь города. Несколько долгих секунд все молчали, и лишь затем по прибывшей на праздник толпе, разошёлся тихий ропот.

Будто собираясь добавить моменту значимости, вдалеке зазвонил колокол городского собора, сообщающий, что зима наступила.

Аллек отошёл на шаг, натянув верёвку, и чуть было не выронил крошечное лезвие, которое прятал в руке всё это время. Несмотря на то, что объявление не стало для него неожиданностью, на секунду момент поглотил его, и реальность немного отдалилась, давая ему забыть о своём нынешнем положении.

Капитан в светло-серой тюремной робе, стоял на огромной сцене.

Ближе к зрителям декламировал свою речь мэр Олси, который теперь пытался утихомирить возмущённую толпу. Рядом с ним устало переминались с ноги на ногу два его сына, положив руки на эфесы мечей, висящих на поясе. Аллеку же досталось не менее прекрасное место для наблюдения. В глубине сцены, среди ещё десятка человек, в точно таких же робах, со связанными руками. Среди пленников, осуждённых на смерть.

Как-то так. По правде, эта сцена видоизменилась сама собой, вполне естественным путём. Поэтому большой гордости на этот счёт я не испытал.

А вот финал этого же Аллека я в последний раз переписал вообще после завершения книги, когда уже начал выкладку (это единственный у меня такой случай). Изменилась буквально пара фраз, но они полностью поменяли весь смысл его концовки и личностного изменения. И был ещё сюжетный момент, который не давался мне больше, чем два(!) года. А потом я просто сломал ногу служанке.

Решением этих проблем я горжусь куда больше, но они спойлерные, так что если читали книгу, и/или вам интересны подробности, велком в коменты.