Рансоннет, на допрос! (с)

Вив была ахиллесовой пятой Блу. Младшей сестренкой, о которой надо заботиться, которую надлежит защищать. Увидав блондинку на пороге своей камеры, она подумала, что копы этим непременно воспользуются. И когда их потащили на допрос обеих разом и потребовали немедленно выкладывать, где находится новая база организации, иначе одну тупо изнасилуют на глазах у другой, Блу почувствовала, что вот-вот сломается. Не она — так Вивьен. Допрашивал их припадочный лейтенант Сегундо, а у того угрозы с делом не расходились. Даже если бы на ее глазах измывались над Йеном — она бы, может, и выдержала. Он — мужчина. Он изначально знал, на что идет. Но смотреть, как насилуют ни в чем не повинную перед проклятым государством молоденькую девчонку, которая трепетно хранила верность своему первому и единственному мужчине… и которая лишь хотела быть с ним и их ребенком… Нет, это казалось выше ее сил.
— Не понимаю вопроса. Требую переводчика, — упрямо повторила Блу свою мантру, стиснув скованные за спиной руки в кулаки. Все внутри вытянулось в струну — каждая жилка, каждый нерв… Она уже даже человеком себя не ощущала, а лишь какой-то странной, болезненно напряженной субстанцией.
— И так не понимаешь?! — прорычал коп, выскочив из-за стола, подлетев к Вивьен и дернув воротник ее кофточки. Пуговки брызнули по полу, ткань разошлась, обнажив бюстгальтер. Губы у блондинки испуганно запрыгали, но она неожиданно с вызовом посмотрела в бешеные глаза легионера и крикнула:
— Молчи, Блу! Пусть делает со мной что хочет, мне плевать! Это полковник велел вам так вести допрос, да?! Все во имя светлого будущего, даже избиения и изнасилования?! Вы хоть понимаете, что творите?!
— Ах, ты ж, сука! — второй лейтенант запустил пятерню в светлые спутанные кудри, запрокидывая ей лицо. — Ты у меня все расскажешь!
Он пихнул девушку к столу, одной рукой удерживая ее, второй — пытаясь раздеть. Это было не так уж сложно, учитывая, что и у Вив руки были скованы за спиной. Она извивалась, закусив губы, даже не кричала. Знакомый приступ гнева — разрушительного, такого, что отключается рассудок, накрыл Блу разом, в одну секунду, застилая глаза багровой пеленой. Она рванулась вперед, волоча за собой стул, к которому была пристегнута как особо опасная, и что есть сил вцепилась зубами в лейтенантское предплечье — так, что под ними что-то прямо-таки хрустнуло, и ткань формы моментально взмокла от крови. Она почувствовала ее соленый привкус — вкус крови врага! — и зарычала не хуже Каро. Коп взревел от боли, бросил Вивьен и освободившейся рукой наотмашь ударил русскую по голове. Ее отшвырнуло к стене, она неловко упала, едва не вывихнув плечо. От вспыхнувшей в половине лица и головы боли зазвенело в ушах. Вив истошно закричала и бросилась между ними, загораживая подругу от осатаневшего от боли мужчины. Он откинул ее как пушинку и наверняка от души оторвался бы на русской, но тут дверь распахнулась, и в допросную ворвался конвой.
— Держи эту! — рыкнул лейтенант, кивнув на блондинку, и грубо за волосы вздернул Блу на ноги.
— Ты о пощаде умолять будешь, puta***** пиратская! — брызжа ей в лицо слюной, проорал Сегундо.
— Какого хрена происходит? — поинтересовался внезапно возникший на пороге капитан Макдугал.
— Нападение на офицера Легиона, вот что здесь происходит! — огрызнулся лейтенант, впрочем, как-то стушевавшись. — Эта долбанутая русская меня укусила! — он продемонстрировал начальству намокший от крови рукав.
— Почему подследственная в таком виде? — продолжал Роб, кивнув на расхристанную Вивьен.
— Он хотел меня изнасиловать! Блу просто заступилась! — воскликнула блондинка, дрожа с головы до ног. Капитан перевел взгляд на вторую девушку, увидел стремительно заплывающий отеком глаз, и выругался. Парсонс же сказал — без следов!
— Лейтенант Сегундо, как это понимать?! — процедил он и, приблизившись к подчиненному вплотную, понизив тон, поинтересовался: — Совсем с катушек слетел, выслуживаясь?! На мое место метишь?
— Ты забываешься, Роб, — протянул тот, неприязненно глядя на начальника. — Это распоряжение Командора, ты сам мне велел…
— Велел избивать и насиловать подследственных? Это ты забываешься, Эстебан. Еще одна такая выходка — и улицы патрулировать отправишься! Уведите, — бросил он конвойным. Блу не знала, с чего вдруг капитан вмешался — может, правда не одобрял таких методов, а может, это была лишь игра в хорошего и плохого полицейского? Перепуганные девки на следующем допросе размякнут, как эскимо на солнышке, да и выложат доброму дяде всю правду, только бы больше не попадать в руки к злому. Как бы там ни было, русская была рада передышке и, пока ее отстегивали от стула, сказала Макдугалу:
— Нет никакой новой базы, капитан. Никто за нами не придет. Некому приходить. Так позвольте нам хотя бы умереть с достоинством.
Это были первые слова на английском, которые она произнесла за все то время, что ее допрашивали. И по сути они были правдой.