Не люблю давать персонажам говорить монологи...

-- И вот ты затвердил материал как грамматику твердили в гимназиях или где там, боже, где же, дай перепроверю, вдруг спросят... раз не сдал, два задали вопрос на понимание, трясешься как заяц, потому что ещё не умирал... Тфу, не вышибали, просто не представляешь, как это. И ловишь слушок: один из принимающих, старый такой, плешивый препод, расчесанные жидкие усики, пигментные пятна лезут со лба на лысину, ну так вот - он если на голой коленке студентки ручку подержит, то как минимум троечка. И даже не факт, что тебе попадется этот принимающий. И унизительно это - коленки подставлять. И что ты, без этого не можешь? А он девок так-то не любит, считает, им бы только супы варить и рожать почаще, куда там думать! И всячески это доказывает себе и главное девкам, чтобы место знали. Сядешь в брюках -- слетишь, не повезло, завалит, а у тебя уже вторая пересдача, почти третья! Шанс один... Ну сколько там преподов сидит, ну пять. Шанс один к четырем, что попадешь... И ты -- нет, ты не такая. Плевала ты на плешивых. Выучишь так, что аплодировать будут. Ты лучше, ты умная, ты справишься. А потом в день пересдачи попадается тебе из шкафа, ну само напрыгивает, платье, строгое, обнимает повыше коленочек. И ты приходишь в эту очередь, встаешь, киваешь подругам - и вдруг замечаешь.

Все они в юбках.

И ты, ты, ты не такая, конечно, на тебя это платье выпрыгнуло само.

Но вот она, голая коленочка под толстым капроном сорок ден телесного цвета.

И даже если тебе повезет; если в итоге ты так и не попадешь под теплую руку на коленной чашечке, (да правда ли это вообще или всего лишь глупый слух?) все оставшееся время ты будешь знать: нет, ты -- такая.

А если ты такая, то что возбухать-то? Велика беда, коленочку погладили. Порадовался дедушка, жалко тебе, что ли? А другие разве не такие же? Что они возбухают?

Лгуньи.

Вы все стояли в этих юбках. А если кто-то не стоял, так потому что дура.

Заткнись и зубри. Клади пятак под пятку. Не дерзи старшим, не выкаблучивайся, подлизывайся, угадывай до того, как им придется приказывать, тише, тише, не лезь. Полезешь - убьет.

Дедушка старенький, у него много друзей, а у тебя друзей нет; подними волну и сама же в ней утонешь. Когда кто-то пытается выплыть, ты дуешь на воду, чтобы не заплескало.

Страшно, страшно, страшно. Что страшно непонятно. Просто страшно. Страх -- он дезориентирует. От тени шарахаешься.

И самое страшное, что постоянный этот страх - он убивает тоже.

Потому что когда кого-то вышвыривают в неизвестность, ты думаешь: "слава богу, не я".

"Меня не вышвырнут, пока я соблюдаю правила".

И продолжаешь и дальше потихоньку гнить в этом ужасе, прилагая все усилия к тому, чтобы ни в коем случае от него не избавиться.

-- Я никогда так не делала, -- сказала Баби.

-- Ты росла без страха, -- сухо отрезала Кити, -- но я благодарна, что ты не сказала "я бы никогда так не сделала".

-- Это жизнь такая! -- воскликла Элеонор, -- Как иначе-то? Ты должна понимать, какое у тебя право осуждать?!

-- Никакого. -- сказала Кити. -- Не мы такие, жизнь такая. Но, знаешь, после того, как я так делала, со мной еще много чего случилось. Думаю, ты и сама понимаешь, да? Ты ведь соблюдала правила, но тебя все равно вышвырнули. 

-- Это ошибка! Несправедливость! Это все твой демон виноват!

Она обвиняюще ткнула пальцем в демона, и тот попятился за Кити, руками подцепил за плечи, осторожно передвинул, как щит, между собой и Элеонор, у которой на щеках не иначе как от гнева полыхали чахоточные розы.

Кити могла бы сказать, что, возможно, теперь свежий воздух спасет ей жизнь, но это прозвучало бы неубедительно. Правда не лучший аргумент в споре.

-- Это закономерность. Это твой первый раз, но не последний. Все неписанные правила соблюсти невозможно, для этого они и придуманы. 

-- И вообще! -- брякнула Баби, -- Тебя не наш демон изгнал, а ваш демон изгнал! Вот на него и кати! Бочку... 

Она затихла под двумя испепеляющими взглядами.

-- И какой тогда выход? -- желчно спросила Элеонор, снова оборачиваясь к Кити, -- что ты мне предлагаешь, старая тухлая мертвая зомби, с вершин своей высокоморальной горы превосходства и пальцем деланных этических принципов? Да, наш демон мудак, но как выживать вообще без демона?

Кити пожала плечами.

-- Не заставлять других надевать юбки, чтобы пощупать их за коленки, потому что когда-то кто-то щупал тебя и теперь это традиция, даже значительнее -- традиционная ценность! И уже было бы неплохо. Не затягивать других, раз уж сама испачкалась, они-то не виноваты. Ну и... Не думать, что любой протест, что неизвестность -- это смерть. В неизвестности может оказаться и получше, чем в привычном болоте. Не так уж и страшно. Вон, смотри, Баби жила без демона и ничего.

-- Болтает много. Не заткнешь! А если будет хуже?

-- Сменишь на другую неизвестность. И так - пока не остановишься там, где, наконец, не сможешь жить.

-- Пфе! -- фыркнула Элеонор, ковыряя замлю носком непрактичного башмачка. -- Пафоса-то сколько! А в итоге жить-то мне где теперь? А негде мне жить!

Демон обнял Кити сзади, прижал к груди слишком крепко, шепнул на ухо тихо-тихо:

-- А если она сейчас спросит, почему ты не остановилась?

-- Отстань, противный, не тревожь кости, -- мирно сказала Кити, -- я в своем болоте утонула. Нет, я серьезно, лапу с груди моей убери. Отвалится еще.

-- Зануда. -- буркнул демон, но руки убрал, и даже поднял ладонями вверх, мол, и не претендует. 

Кити фыркнула.

-- Баби, доставай свой экранчик. Куда нам дальше?

-- На север, -- вздохнула Баби, -- мы довольно сильно отстали. Элеонор, ты как, ты с нами?

Элеонор заколебалась на мгновение, переводя взгляд с Баби на Кити, потом на демона, потом на захлопнутую дверь библиотеки.

-- Нет, -- наконец сказала она, -- я без кофе не могу, так что пойду искать какое-нибудь окно, что ли... Ну что вы смотрите! -- взорвалась она на скептический взгляд Кити, -- Не хочу я бегать! Просто вернусь и буду жить по дальним секциям, что они мне теперь-то сделают, а? Опять изгонят? Двум смертям не бывать, правда, Кити? -- она шмыгнула носом, -- Лучше бы я вас не встречала, и обнимать не буду, пока!

Развернулась и опрометью побежала, громко загребая дурацкими башмаками пыль.

Баби тронула ее за оборванный рукав.

-- Ты улыбаешься, -- сказала она.

-- Да, -- сказала Кити, -- приятно представлять, как кто-то перевернет родное болото.

-- И плачешь, -- сказала Баби жалобно.

-- Да. Потому что не перевернет. Она просто... Вернется. Демоны слишком сильные, суки такие!

-- Мы просто выполняем ваши желания. -- обиделся демон.

-- Это-то и страшно. Человек с такой силой никогда не остановится, его просто некому остановить. 

-- Разве мы виноваты, что человек жаден?

-- Лукавишь, демон. Вы дразните аппетиты.

-- Человеческие аппетиты, Кити. Нам это все... -- демон обвел рукой и библиотеку, и остатки грунтовки, через которые пробивалась упорная трава, и бредущие где-то далеко едва видные точки, до сих пор не утратившие сходства с людьми, -- не нужно. Меньше людей, меньше контрактов. Сокращения. Кризис отрасли. После обработки первого валового потока -- бесконечная скука.

-- Ты же говорил, что демоны всегда выполняют свои желания, -- опять встряла Баби.

-- Как ты думаешь, после какого придурка в технику безопасности добавили этот пункт? -- буркнул демон и вдруг резко развернулся и ушел по направлению к тому месту, где предположительно все еще стояла машина.

-- Ого, -- сказала Кити, -- ты изгнала демона.

-- Это не так уж и сложно, -- сказала Баби. -- Ты тоже можешь. Просто от демона не надо убегать, ему надо возражать, если не согласен. -- Баби подумала и добавила, -- Элеонор умеет возражать. Она справится.

И тоже пошла к машине.

А Кити, как заколдованная, последовала за ней.