Украл, выпил - в тюрьму: там тоже выпить можно... с начальником
Автор: Гилберт СавьеХочу присоединиться к еще одному любопытному флешмобу от Vogulich0477, который увидел в новостной ленте только вчера. На этот раз речь пойдет о допросе.
Герой мой пару лет работал в полиции дознавателем, а до этого десять лет воевал, так что имеет богатый опыт по части допросов. Но когда речь идет о маленькой испуганной девочке, достаточно только небольшого психологического давления и умения разбираться в этой самой психологии. Второй отрывок, где уже со знанием дела - и психологическим давлением тоже - выставлять не буду, чтобы рейтинг не ставить - сцена не для слабонервных. Да и когда-то уже его выставлял.
Начальник тюрьмы вошел в свой кабинет первым. Запах, который он не замечал, пока был здесь, после коридора был весьма ощутим. Пахло вином, кровью, мясом, сексом, гашишем. Он отпустил охранника и распахнул окно. Взяв один из стульев, поставил его посреди комнаты, другой — прямо перед ним на расстоянии двух метров.
Ярко горели свечи. Эрика смогла рассмотреть не только мужчину, но и комнату, которую он называл своим кабинетом. Она была достаточно просторной. В глубине, у единственного окна, выходившего на Сену, стоял массивный письменный стол и кресло, справа был шкаф. Плотная перегородка отделяла эту комнату от, видимо, еще одной. Сбоку был широкий кожаный диван, несколько стульев. В комнате была странная смесь запахов, но пряный аромат какой-то жженой травы и табака перебивал все остальные. Ковер на полу был в пятнах и осколках битого стекла, у стены валялась плетка. Плетка испугала Эрику больше всего, и она тотчас перевела взгляд на мужчину, который, похоже, тоже изучал ее, пока она осматривалась.
— Сядь, — указал он на первый стул Эрике, сам сел на второй. — Итак, Эрика…
Мужчина замолчал ненадолго, сложив руки на груди и закинув ногу за ногу.
— Сначала поиграем в вопросы и ответы. Хочу предупредить сразу: я не люблю, когда мне лгут. Мне не составит труда узнать правду, но я хочу, чтобы ты сама была откровенна со мной, и, возможно, мы сможем поладить.
Девушка поспешно кивнула. Мужчина склонил голову и вопросительно поднял бровь.
— Да, мсье, — поспешно ответила она, вспомнив свою оплошность в камере. Этот человек хотел получить ответы. Ей всего лишь нужно быть честной, вежливой и постараться не разозлить его.
Часы в башне мерно отбили двенадцать раз.
Похоже, она правильно истолковала его невербальное послание, потому что мужчина вновь откинул голову и расслабился. Лицо его не выражало ничего, кроме равнодушия и усталости, глаза прятались за стеклами очков. Пожалуй, живыми оставались только брови и очень тонкие, но от этого еще более выразительные губы.
— За что тебя посадили?
— Меня обвинили в краже четырехсот франков из продуктовой лавки.
Сердце девушки билось часто, из распахнутого окна тянуло холодом, заставлявшим пламя свечей вздрагивать, но сладковатый запах, который еще не успел выветриться окончательно, действовал на нее успокаивающе: ее зубы уже не стучали. Она совершенно не представляла, что нужно этому мужчине, но ей показалось, что он ждет от нее точных и лаконичных ответов на вопросы, потому она не добавила, что осудили ее ложно, и на самом деле она этих денег не брала.
— У тебя был адвокат?
— Нет, мсье.
— У твоих родителей не было денег на адвоката?
— Да, мсье.
Не последовавший за ее ответом новый вопрос говорил о том, что ей нужно продолжить.
— Отчим умер два года назад, а мама столько и за полгода не заработает.
Она хотела добавить, что мама ее работает горничной в богатой семье, но мужчина уже задал новый вопрос:
— Сколько детей в семье?
— Пятеро, мсье.
— Ты старшая?
— Нет, мсье, у меня есть старший брат, ему восемнадцать.
Вопросы следовали один за другим, почти без пауз, словно мужчина пытался подловить ее. Но все они были простые, и правду было говорить легко и приятно.
— Ты достаточно сообразительна и обучена манерам, мать готовила тебя к работе в семье?
— Да, мсье.
— Горничной?
— Мама мечтала, чтобы меня взяли камеристкой.
— Ты взяла эти деньги в лавке?
— Нет, мсье.
Вопрос прозвучал неожиданно. Девушка ответила слишком быстро, даже не успев задуматься, и ее глаза распахнулись от удивления.
— Ты знаешь, что входит в обязанности камеристки?
Эрика знала об этом только из книг и со слов матери, которая уверяла ее, что быть личной служанкой госпожи — предел мечтаний каждой девушки, потому на этот вопрос она ответила с заминкой.
— Немного, мсье.
— Значит, мое предложение не сильно тебя удивит. Ты не посещала специальные курсы?
— Нет, мсье, у нас не было денег.
— Ты умеешь читать?
— Да, мсье.
— Писать?
— Немного, мсье.
— Ты голодна?
Этот вопрос тоже был с подвохом: его стол был напротив, и, конечно же, она прекрасно видела все, что на нем стоит. Эрике почему-то стало неловко, и она уже хотела ответить отрицательно, но вспомнила про плетку и про ложь.
— Да… мсье.
— Ты спала с мужчинами?
Сердце девушки забилось чаще, а на лице стали проступать пунцовые пятна. Ей стало стыдно и она опустила глаза. Пересилив себя, она ответила:
— Нет… мсье…
Последовала небольшая пауза.
— Эрика?
Настойчивое обращение вынудило девушку вновь поднять на него глаза.
— Да, мсье?
— Смотри на меня.
— Да, мсье.
— Ты хотя бы уже целовалась?
— Нет, мсье.
— Ты знаешь, за что тебя посадили?
— За кражу денег, мсье.
— Ты взяла эти деньги?
— Нет, мсье.
— Ты их не брала.
— Да, мсье… Что?..
— Ты не брала их.
Девушка не могла понять, он над ней издевается или что еще может скрываться за его странными словами?
— Почему вы так говорите, мсье?
— Я умею отличать правду ото лжи. Владелец лавки обращался к тебе с непристойными предложениями?
Эрике показалось, что ее голова сейчас взорвется. Почему он так говорит? Почему ей никто не поверил в суде? Почему ее посадили, а этот человек, явно не последний в этой тюрьме, вот так запросто говорит о том, что верит в ее невиновность. Даже больше — сам утверждает, что она не брала эти деньги. Ком подступил к горлу, девушка прижала руки ко рту, пытаясь сдержаться, и, конечно же, вновь опустила глаза. Она даже забыла ответить на вопрос. Мужчина молча смотрел, как по ее щекам текут слезы, и не торопил ее.
— Да, мсье, — прошептала она сквозь прижатые к губам пальцы.
— Знаешь, что делают с молоденькими девушками в тюрьме охранники?
— Да… мсье…
— Конечно же, после тюрьмы ты была бы уже более сговорчива. Он был абсолютно прав, за одним единственным «но…»
Девушка нашла в себе силы вновь поднять на него глаза. Ни его поза, ни голос, ничто не выражало сочувствия, словно перед ним был неодушевленный предмет, а не живой человек. Он смотрел на нее холодно и равнодушно. Эрика прекрасно понимала, что он и не должен был сочувствовать, ей не в чем было его упрекнуть. «Но» — что? Словно в ответ на ее немой вопрос, мужчина продолжил:
— В моей власти сделать так, что ты сможешь покинуть стены тюрьмы уже сегодня.
Эрика смотрела на него, широко распахнув глаза, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
— Сегодня? — ее голос дрожал.
— За одним условием...