Ню не всегда про эротику
Автор: Сергей МельниковПоддержу флешмоб BangBang. Голое тело не всегда про секс. Например, паренёк голышом выбирается на берег из студёных вод северной Атлантики в конце ноября:
Слева раздался всплеск, застучали капли по камням. Из моря за большую, обтёсанную волнами скалу скользнула чёрная тень.
— Погасите фонарь, пожалуйста, или направьте в другую сторону: сильно глаза режет, — попросил Томми.
Я с трудом удержался, чтобы не припустить вверх по склону в убежище нашего маяка, за крепкую дубовую дверь, обитую железными полосами, в голосе Тома не было угрозы. Превозмогая страх, я убрал фонарь за камень.
— Спасибо, мистер МакАртур, — сказал Томми.
Мои глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы увидеть, как слева от края скалы появилось круглое чёрное пятно: его голова. Маршалл долго присматривался, потом встал в полный рост и протянул руку вперёд:
— Простите, я не хотел вас напугать, — сказал он.
Я до рези в глазах вглядывался в его фигуру, пока не понял, что не так. Сейчас, в декабре, в продуваемой ледяным ветром бухточке на каменной скале посреди Атлантики, Томас Маршалл стоял передо мной голый, и при этом его голос не дрожал, и зубы не стучали. Я не верил ни в какую мистику, хотя... О, Господи! Кого я обманываю? Ощущая, как поднимаются волоски на моей шее от ужасного предчувствия, я спросил:
— Томми, ты умер?
Он покачал головой:
— Нет, мистер МакАртур.
— Тебе холодно?
— Нет, — ответил он и присел на камень напротив меня.
Нас разделяло не больше пяти ярдов. От Томми исходил сильный запах свежеразделанной рыбы.
— Мистер МакАртур, я помню добро. Поэтому прошу вас: уезжайте с острова. Отправьте "SОS" лучом маяка в сторону Гебрид, вас должны будут отсюда вывезти.
— Томми, — сказал я, пряча панику за показным спокойствием. — Пойдём со мной. Дукат, конечно, редкая сволочь, но он сварил горячий грог. Если ты жив, если ты не боишься молитвы, значит, всё ещё можно исправить!
Я услышал странный звук: Томми то ли всхлипнул, то ли тихо рассмеялся.
— Вы только что просили защиты у Господа. Наверное, вы давно не вдумывались в слова этой молитвы. "Да будет воля Твоя на земле, как на небе", — продекламировал он. — Тут ничего нет про воду. Знаете, почему?
Я недоумённо покачал головой.
— Потому что в океане свои боги, мистер МакАртур, и Господь земной и небесный не имеет над ними власти. Уезжайте отсюда, прошу вас, и больше никогда не приезжайте.
Он повернулся к морю и, осторожно переступая, вошёл в воду.
— Том, — окликнул я его, — вспомни о своей жене и ребёнке, которого она носит под сердцем.
Маршалл повернул голову и сказал:
— Нет минуты, чтобы я не думал о них.
Эти грустные слова, сказанные ровным тихим голосом, потрясли меня. С слабым всплеском Маршалл скользнул в воду и исчез. Я долго вглядывался в морскую поверхность, но больше он не показывался.
Голая девушка вслед за провожатым по острым камням бредёт к пылающему мосту Сират, перекинутому над пылающим Джаханнамом к сияющим вратам Джанната.
Впереди появляется слабое оранжевое пятно. Оно понемногу разгорается, у него появляется резкий и чёткий край справа. Подумала, что это большое зарево вдали, а оказалось пламя небольшой лампадки в дрожащей руке старика. Он вышел из-за изгиба узкой тропинки, на которой сидела Саби. Высокий, сгорбленный, в старом залатанном халате и песочном пакуле. Он остановился перед девочкой, приподняв лампадку рыжего стекла. Огонь свечи осветил всё окружавшее их пространство до горизонта: бесконечная каменистая равнина, перерезанная огненной рекой. Огонь осветил и Саби. Она устыдилась своей наготы, прижала коленки к груди и смущённо потупилась. Старик усмехнулся:
– Не стесняйся меня, девочка. Ты не вызываешь у меня плотских желаний, а значит не из-за чего испытывать стыд. Пойдём, нам пора. Они стояли на узкой тропе, возле самой вершины горы. Над головой, почти касаясь волос старика, крутился облачный водоворот. Вниз, по спирали, уходила тропинка, усыпанная острыми обломками скал. Старик обогнул девочку и пошёл вниз.
– Простите, а я могу остаться здесь?
Старик обернулся и покачал головой:
– Не можешь. Если ты останешься, придёт другой провожатый, злой и жестокий. Лучше иди со мной.
Сабина встала и нерешительно ступила на острые камни. Она всхлипнула от боли, но заставила себе перенести ногу. Каждый шаг дарил невыносимую боль. Слёзы катились по щекам, а старик только качал головой и шёл вперёд.
– Такая молодая, а так медленно ходишь, ай-яй-яй, – сетовал он. – Мой ишак, сдохший от старости, в день смерти ходил быстрее.
Саби, осторожно балансируя, посмотрела вправо. Склон горы уходил в такие дали, что у неё закружилась голова.
– Я не смогу, – расплакалась она, – это слишком больно.
– Разве это боль? – то ли рассмеялся, то ли закашлялся старик. – Настоящая боль впереди. То, что ты чувствуешь сейчас, – это лёгкое прикосновение пёрышка к твоим пяткам.
Саби застыла:
– Боже, я умерла?
Старик прижал палец к морщинистым губам:
– Тссс! Не поминай Отца почём зря, не хорошо. Да, Сабина, ты умерла. Я отведу тебя к мосту Сират, ведущему в Джаннат, но ты не пройдёшь его, грехи утянут тебя в Джаханнам. Мне жаль, девочка, но я никогда не вру.
– Но за что?
– А ты сама не знаешь? – хитро улыбнулся старик. – Подумай, пока мы спускаемся. Как только вспомнишь, сразу окажешься внизу.
Главного героя готовят к спуску ад, там же:
Мой трансфер был прост. Почему так, я не знаю. Наверное, сильно насолил транспортникам. Четверо молчаливых людей в противовирусных комбинезонах провели меня к грузовому лифту в подвале. Мы спустились вниз. Я вначале считал проплывающие вверх лампы, забранные решётками, потом сбился и плюнул на это дело. Внизу меня встретил один человек в сером комбинезоне и респираторе. Он махнул рукой и, не оборачиваясь, пошёл вперёд по коридору. Я был напуган, но тот факт, что меня не заковывали в наручники, не конвоировали под дулами автоматов, вселял надежду, что всё не так страшно. Я послушно пошёл следом. Мы вошли в квадратную комнату с уходящими под потолок рядами синих ящиков на крюках. Человек в сером потянул себя за ворот и ткнул пальцем в стоящий посередине каменный стол.
– Что, простите? – переспросил я.
Он с трудом расцепил зубы и скрипучим голосом сказал:
– Раздевайся и ложись.
Я снял одежду, не торопясь и аккуратно складывая. Он терпеливо ждал, а мне спешить не хотелось. Я положил свои вещи на край стола, сверху поставил свои Эрменеджильдо Дзенья прошлогодней коллекции. Он удовлетворённо кивнул и смахнул всё в мусорный пакет. Не стоило стараться. По взмаху его руки я вскарабкался на стол.
В комнате и так было откровенно холодно, а стол оказался просто ледяным. Со стоном я распластался на нём, а садист в сером комбинезоне взял шланг и начал поливать меня водой с температурой близкой к нулю. К концу этой процедуры у меня зуб на зуб не попадал. Потом он так же молча ткнул пальцем в открытый ящик, на две трети заполненный полупрозрачным желе. Стуча зубами, я сел в него. Гель оказался вполне приятным на ощупь и немного теплее воздуха. Наверное, к этому моменту страх достиг своего апогея. На глаза навернулись слёзы, и я, может, уже готов был вцепиться ему в штанину и умолять: «отпустите меня, дяденька!» А он просто положил руку мне на лоб и утопил в этой жиже. И перед тем, как она забила мои уши, я услышал его скрипучий голос.
– Не свихнись, у Агвареса на тебя планы.
Я не ослышался. Это не бред и не галлюцинация. У моего ненавистного шефа планы на дохлого сотрудника, оправляющегося в ад.
Пятнадцатилетний подросток ради восстановления справедливости ныряет в ледяную воду озера на Новой Родезии в поисках пропавшего скафандра.
"Гибель ковчега Гроот Зимбабве"
Они спустились к ковчегу.
Грут показал рукой на уходящий под воду правый бок:
— Я проплыву вдоль борта и занырну, постараюсь найти пробоину в подводной части. Потом так же с левого борта. А на третий заход попытаюсь поднырнуть под дно спереди. Всё будет быстро, Винк, не переживай.
Грут быстро разделся, аккуратно сложил одежду на ботинки.
— Давай трос, — махнул он Винку. Под порывом холодного ветра Грут покрылся гусиной кожей. Он улыбался, но так, будто заглотил горсть незрелых ледяных ягод.
— Щас, — угрюмо ответил Винк, ткнув пальцем в шатёр с трубой, — сначала в сауну, нырять по моей команде.
— Слушаюсь, командир, — гаркнул Грут, рубанув ребром ладони по лбу и, с облегчением, занырнул под полог. Жар окутал его тело. Застонав от удовольствия, Грут растянулся на большой охапке ивовых прутьев, накрытой полотенцем. Испытание предстояло серьёзное, но решил — делай. Он не будет слабаком в глазах друга.
— Прости, брат, столяр из меня так себе, пойдёт такая лежанка? — Спросил Винк снаружи.
— Это самая крутая лежанка в мире! — Ответил Грут.
— Хорошо. Как будешь готов, скажи.
Через несколько минут Грут вылез из-под полога. Винк затянул трос на его поясе, проверил, не соскользнёт ли. Грут подошёл к краю большого камня, нависающего над водой. Повернулся к Винку, показал ему большой палец. Винк посмотрел на своего друга, такого маленького и худого на фоне невообразимой чёрной громадины ковчега и ему стало не по себе. Он крикнул:
— Да давай уже прыгай! Замёрзнешь ещё на берегу!
Грут посмотрел под ноги, оттолкнулся и ласточкой вошёл в воду. Винк кинулся к краю. Там, в глубине, по-лягушачьи, плывёт его друг. По голубого оттенка коже пробегают синие волны, и он вроде движется, но так медленно, что кажется, будто он не продвигается ни на сантиметр, а ковчег такой огромный...
Винк потерял его из виду, потом у самого края уходящей в озеро крыши, взбух водяной волдырь, появилась голова Грута. Он помахал рукой Винку и нырнул, только пятки взбили поверхность.
Винк поглядывал на часы. В его голове шёл постоянный отсчёт, когда он дошёл до 180, дёрнул трос... Почувствовал ответ. Два раза, “всё в порядке, возвращаюсь”.
Через пару секунд вынырнул Грут, широкими махами погрёб к берегу. Протянул руку. Винк ухватил его за предплечье, помог вылезти. Кожа под пальцами была холодной и скользкой, как у утопленника, да и сам пловец был бледен.
— Н-нич-че-го, — выдавил он, выбивая дробь зубами.
Конечно, в моих книгах есть моменты, когда люди раздеваются для намного более приятных дел, но об этом отдельно.