04.07.1946 Погром в Кельце

Сразу же - речь будет идти о вещах малоприятных и способных вызвать высказывания, недопустимые в АТ, поэтому комментарии отключу.

На 1 сентября 1939 года в Польше жило около 3,3 миллиона евреев, которые, в отличие от соплеменников в Советском Союзе, хорошо представляли, что их ждет при нацистском режиме. Отсюда и колонны еврейских беженцев, потянувшиеся на восток после начала Второй мировой войны. Вначале советские власти не препятствовали польским евреям, потом закрыли границы, а иногда даже высылали их обратно — на территорию, занятую немцами.Тем не менее, на территории СССР оказалось более 300 000 евреев из Польши.

К лету 1946 года в Польше зарегистрировались 250 тысяч евреев: 25 тысяч из них уцелели в самой Польше, 30 тысяч вернулись из различных нацистских лагерей, а остальные были репатриантами из СССР.

Возвращение проходило отнюдь не гладко, и причин тому было множество — от нежелания соседей-поляков возвращать присвоенное во время войны имущество до отождествления евреев с "чужой властью", ведь из триумвирата Берут — Берман — Минц, управлявшего Польшей до середины 1950-х, поляком был только Берут.

В польском городе Кельце к сенябрю 1939-го года насчитывалось около 75 000 жителей, из них евреев, по разным польским источникам, от 18 000 до 20 000.

Город Кельце находится в 170 км к югу от Варшавы. Это центр воеводства . В прошлом в документах и литературе на русском языке использовалось название города времен Царства Польского — Кельцы. В Российской Империи Кельцы были столицей Келецкой губернии.

В 1942 году нацисты создали в городе гетто, куды были переселены  евреи из других городов, так что еврейское население Кельце выросло до 24 тыс. человек. Позже 21 тыс. человек были отправлены в лагерь смерти Треблинка. 3 000 остались выполнять тяжелые работы, большинство погибло. К лету 1946 года в Кельце вернулось около 200 евреев. Лишь немногим из них удалось вернуть свою собственность, перешедшую в распоряжение поляков в период немецкой оккупации.  Большинство из келецких евреев, около 180 разместились в доме номер 7 (сейчас номер 7-9) на улице Планты, где располагался Еврейский комитет и организация "Сионистская молодёжь".  

4 июля 1946 года евреи Кельце собирались принять участие в общепольской еврейской демонстрации с осуждением британской политики в Палестине...

В понедельник, 1 июля 1946 года восьмилетний польский мальчик Хенрик Блащик  ушел из своего дома в Кельце, ничего не сказав родителям.

Его отец, сапожник Валента Блащик, заявил об этом в милицию, и, хотя вечером 3-го июля ребенок вернулся, к тому времени по городу уже распространился слух, что польский ребёнок стал жертвой ритуального убийства, совершённого евреями.

Как позже показало расследование, мальчик  рано утром на попутной телеге отправился в село Пиляки, в гости к семье Бартосинских.  Те его накормили и отправили опять в Кельце, хотя он мечтал остаться в селе - в городе семья жила впроголодь, а отец пил. Возле дома в Кельце его встретил сосед  Антоний Пасовский, пригласивший мальчика к себе в дом, накормивший конфетами. В квартире Пасовского мальчик пробыл до вечера 3-го июля.  Тот научил его, что говорить отцу, пообещал ещё конфет, если мальчик будет вести как его научил сосед, если нет - то изобьёт.

Итак, мальчик вернулся домой  вечером в среду, 3 июля. Родителям он рассказал следующую историю. К нему подошел незнакомый человек и попросил помочь отнести сверток в какой-то дом. В этом доме незнакомец запер мальчика в подвале. К счастью, Хенрику удалось сбежать. На вопрос одного из соседей, кем был незнакомец — евреем или цыганом, мальчик ответил, что тот не говорил по-польски, так что, видимо, евреем. Вечером 3 июля пьяный Валента Блащик пришел в полицейский участок на улице Сенкевича, но был в таком состоянии, что его не стали слушать и выпнули на улицу.

4 июля отец Хенрика  вместе с сыном и одним из соседей, Яном Дегнаровичем, отправился в милицию. В милиции рассказу мальчика поверили. Хенрык утверждал, что его держали в подвале дома еврейской общины на улице Планты, и даже указал на еврейского юношу Калмана Зингера как на человека, посадившего его в подвал.

Зингера арестовали, отвели в милицейский участок и там его стал избивать сержант. Северин Кахане,  председатель Келецкой еврейской общины, попытался вмешаться в эту ситуацию, однако его  выгнали. Тем временем под зданием комитета начали собираться люди. Вскоре был послал второй патруль, чтобы проверить, в каком подвале должен был находиться мальчик. 14 милиционеров вышли на улицу Планты вместе с Блащиками. По дороге полицейские сказали, что собираются окружить дом, где содержатся польские дети. 9.30. Дом был окружен и обыскан. Оказалось, что никакого подвала в доме нет. Отца и сына Блащиков отправили вначале в милицию, а потом в местное Управление Безопасности. Толпа, собравшаяся перед зданием, насчитывала уже несколько десятков человек. Майор Казимир Звездович послал еще один патруль с поручением разогнать толпу.

Около 10 часов утра дом окружили отряды Войска польского и Корпуса внутренней безопасности, которые, однако, не предпринимали никаких попыток рассеять враждебную толпу. При этом сотрудников госбезопасности толпа обвиняла в "защите жидов". Антисемитские выкрики погромщиков сменились на политические. Сотрудников органов безопасности обзывали "еврейскими лакеями". Погромщики выкрикивали: "Евреи — убовцы, убовцы — евреи" (УБ — управление безопасности.), "Евреи — большевики", "Польшей правят евреи", "Долой еврейское правительство!", "Все это происходит из-за того, что у нас жидокоммунистическая диктатура!", "Они хотят коммунизм, мы им покажем коммунизм!"

И тут из дома в направлении собравшихся людей раздались выстрелы, в толпе раздались крики, что убит польский офицер, что и стало своеобразной командой к началу погрома.

При этом следствию так и не удалось установить, кто первым начал стрелять - евреи для защиты, военнослужащие  и из какого именно подразделения — ведь в доме и вокруг него в тот момент находились милиционеры, сотрудники госбезопасности и солдаты Войска Польского. Именно они и начали первыми избивать и убивать евреев, а также выволакивать их на улицу перед домом, где к избиениям присоединились их коллеги и обычные жители Кельце.

К полудню у здания собралось около двух тысяч человек, вопивших "Смерть евреям!" и "Завершим работу Гитлера!"

Сержант милиции Владислав Блахут потребовал от жильцов дома выйти на улицу, но, получив отказ, стал бить их рукояткой револьвера по головам, крича: "Немцы не успели уничтожить вас, но мы закончим их работу!" Тогда же на место происшествия приехал окружной прокурор Ян Вжещ, но военные не позволили ему пройти, и отказались разогнать толпу. Двум местным священникам солдаты тоже не разрешили обратиться к людям.

Когда к дому прибыло новое армейское подразделение, то лишь после выстрелов в воздух удалось восстановить некоторый контроль над ситуацией. Сотрудники милиции начали доставлять убитых и раненых евреев в городскую больницу.

Около 12:30 примерно двести рабочих сталелитейного завода "Huta Ludwikоw", вооруженные металлическими трубами, арматурой  и камнями, прорвав оцепление, ворвались в дом и начали убивать евреев.

Около 14 часов рядом с домом на улице Планты появилось пятеро католических священников, пытавшихся успокоить толпу. Один из священников предупредил людей, что армия может применить оружие, на что солдаты ответили, что поляки не станут стрелять в поляков.  Антиеврейское насилие охватило весь город, их дома и квартиры были разграблены.

Убийства происходили не только на улице Планты.

В квартиру в доме 15 на улице Леонарда, где находились Абрам Мошкович, Регина Фиш и ее сын, родившийся три недели назад, постучались четверо мужчин, назвавшиеся милиционерами, и предложили пройти вместе с ними. Милиционером на самом деле был лишь один из них — капрал Стефан Мазур.С Казимежем Новаковским, Юзефом Сливой и Антоном Прушковским он случайно встретился на улице. Новаковский предложил ему убить евреев, живущих на улице Леонарда, и забрать их имущество, на что Мазур согласился. На улице Абрама Мошковича и Регину Фиш с младенцем окружила разъяренная толпа, но Мазур объявил, что сам разберется с евреями. Он остановил первый попавшийся грузовик и спросил шофера, поможет ли тот вывезти евреев за город, чтобы там убить. Шофер согласился за 1 тыс. злотых ($2). В дороге Абрам и Регина просили сохранить им жизнь, предлагали за это крупные суммы денег. Регина попыталась убежать и была убита выстрелом в спину. Мошкович бежал вместе с младенцем, но уронил ребенка, которого погромщики застрелили. Сам Мошкович потерял сознание на поле ржи, а позже был избит до полусмерти уже другой группой погромщиков

В результате в Кельце было убито 42 еврея, среди них дети и беременные женщины, среди убитых евреев девять были застрелены, двое были заколоты штыками ( солдат Колпацкий впоследствии на суде рассказывал, что увидел на площади раненого еврея, мучившегося от нестерпимой боли, и добил его штыком — из сострадания...), а остальные избиты и забиты камнями до смерти. Толпа также убила медсестру славянской внешности, этническую еврейку (Эстеру Прошовску), которую нападавшие приняли за польку, пытавшуюся помочь евреям.

Различные источники называют также 47 жертв погрома — но это связано с тем, что в его ходе погибли также пятеро поляков: двух из них приняли за евреев, а троих убили, когда те пытались защитить своих еврейских соседей. Помимо этого два государственных служащих в форме были убиты в результате перестрелки, возможно, застрелены евреями. Причина смерти третьего человека в штатском не была раскрыта и остается неизвестной. Также в результате погрома более 80 человек были ранены. При этом в Польше жертвами погрома в Кельце официально считают 37 евреев.

Лишь через несколько часов после начала кровавой вакханалии в ситуацию вмешались подразделения польской госбезопасности.

Еврейские семьи из разных районов Кельце были доставлены в комендатуру, охрана была выставлена у всех больниц, куда доставили жертв погрома, поскольку и там стали собираться агрессивные толпы. К вечеру 4 июля в Кельце прибыли дополнительные военные подразделения, в городе ввели комендантский час.

В тот же день на станции Пекушев Келецкого уезда из поезда, следовавшего из Люблина во Вроцлав, были выведены из вагона и убиты восемь евреев, являвшихся репатриантами из Советского Союза.

К вечеру 4 июля было арестовано более ста участников погрома, в том числе 30 различных людей в форме: один офицер и восемь солдат корпуса внутренней безопасности, 14 милиционеров, два офицера и три солдата Войска Польского, один тюремный надзиратель и один охранник местного комитета Полькой социалистической партии.

Около шести вечера погром прекратился. Однако насилие в Кельце прекратилось не сразу. Раненые евреи, которых перевозили в городскую больницу, были избиты и ограблены солдатами, раненые евреи подверглись нападению в больнице со стороны других пациентов.Толпа гражданских лиц подошла к одной из больниц и потребовала выдать раненых евреев, но персонал больницы отказался. Поезда, проходившие через главный железнодорожный вокзал Кельце, обыскивались на предмет евреев гражданскими лицами и военнослужащими железнодорожной охраны СОК, в результате чего по меньшей мере два пассажира были застрелены или выброшены из поезда и погибли. Все оставшиеся в городе евреи, включая раненых, на следующий день были эвакуированы Центральным комитетом польских евреев в Варшаву в охраняемом поезде.

8 июля на еврейском кладбище было похоронено 42 человека. На них власти обязали присутствовать местных жителей и военнослужащих расквартированных в городе частей.  Один из убитых значится в списке жертв под концлагерным номером, вытатуированным на руке...

Во время похорон жертв министр Общественной безопасности Польши Станислав Радкевич заявил, что "погром был работой эмиссаров польского правительства на Западе и генерала Андерса при поддержке боевиков Армии Крайовой".

"Польские фашисты, те самые люди, которые с таким энтузиазмом смотрят на Миколайчика (бывший глава так называемого правительства Польши в изгнании)…наконец осознали ужасы, совершенные убийцами Гитлера", — подчеркнул тогда генсек Польской рабочей партии Владислав Гомулка.

Но эта версия была явно безосновательной натяжкой, что прекрасно понимал сам Радкевич. Во время встречи с представителями Центрального комитета польских евреев, требовавших от правительства энергичных шагов, министр сказал: "Вы, может быть, хотите, чтобы я сослал в Сибирь 18 миллионов поляков?"

Примас Польши, архиепископ Варшавы кардинал Август Хлонд заявил, что погром и вообще положение евреев в Польше в большой степени объясняются тем, что «евреи заняли главные посты в правительстве Польши и стремятся создать такую государственную структуру, которую не хочет большая часть народа». Заявление кардинала осудил Всемирный еврейский конгресс. Епископ Кельце Чеслав Качмарек предположил, что погром организовали сами евреи, чтобы убедить Великобританию отдать им Палестину. Единственным представителем церкви, осудившим погромщиков, был епископ Ченстохова Теодор Кубина .

Судили за погром и убийства людей, которые никакого отношения к польской антикоммунистической оппозиции не имели.

Уже 9 июля 1946 года на скамье подсудимых на выездной сессии Верховного военного суда Польши в Кельце оказались двенадцать человек, решение суда было зачитано 11 июля. К смертной казни были приговорены девять обвиняемых (среди которых были два милиционера и один солдат), по одному — к пожизненному заключению, к десяти (женщина) и к семи годам тюрьмы.

Глава коммунистической Польши Болеслав Берут не воспользовался своим правом помилования, и осуждённые на смерть были расстреляны уже 12 июля. Позже состоялось ещё несколько процессов, в ходе которых никто из подсудимых не был приговорён к смертной казни, а некоторые получили условные сроки и были оправданы.

Примечательно, что перед судом предстали также начальник Управления общественной безопасности в Келецком воеводстве, воеводский комендант милиции и его заместитель — но виновным был признан лишь последний, он получил год тюрьмы и уже через несколько месяцев вышел на свободу.

Сосед семьи Блащиковых, который  предложил Хенрику рассказать, что он был похищен евреями, впоследствии предстал перед судом, но был оправдан.

В 1996 году, через полвека после погрома в Кельце, впервые заговорил человек, с которого все началось,— Хенрик Блащик. Он дал интервью для документального фильма, в котором рассказал следующую версию случившегося. Осенью 1945 года домой вернулся его отец, угнанный на принудительные работы в Германию. Семья переехала из деревни Беляки в Кельце. Жили они в нищете и голодали. Однажды Хенрик ушел из города и отправился в Пиляки, в гости к семье Бартосинских. Ему там было хорошо, он смог как следует поесть. Он хотел остаться у Бартосинских навсегда, но через несколько дней вернулся домой. Отец его не ругал, но отвел в отделение милиции и велел рассказать, что его похитили евреи и держали в подвале. Семью Блашчык держали под охраной, освободив только в январе 1947 года. Впоследствии Хенрик много раз видел, как его отец пил водку с сотрудниками МОБ. И мать, и отец предупреждали его, чтобы он молчал, иначе люди из МОБ "отрежут ему голову". Хенрик Блашчык умер в 1998 году...

Официальный список жертв

Abraham Adler
Izrael Ajzenberg
Eliasz Alpirt
Izrael Boruch
Chaim Baszysta
Adaś Fisz- 4- miesięczny niemowlak
Regina Fisz -matka Adasia
Beer Frydman
Dawid Fajnkuchen
Bajla Gertner-wyrzucona przez okno
Bajla Gurszyc
Pola Gutwurcel
Lejzor Harendorf
Seweryn Kahane– lekarz ,przewodniczący
Komitetu Żydowskiego,zabity strzałem w plecy.
Szmul Karp
Herszel Kersz
Szaja Kersz
imię nieznane Kos
Mendel Mikułkowski
Mojżesz Morawiec
Dawid Pluto
Icchak Preis
Estera Proszowska
imię nieznane Rabinof
Szlama Rejzman
Izrael Rączka
Duczko Samborski
Frunia Sidarowska
Jechiele Sokołowski
Rachela Sonberg
Apolonia Sowińska
Mojżesz Sztunke
Fania Szumacher
imię nieznane Szumilewicz
Naftali Teitelbaum
Abram Winetraub
imię nieznane Wundeler
imię nieznane Zoberman
Zofia Zylberberg
*B2969-niezidentyfikowany mężczyzna
z tatuażem z Auschwitz.