Драматические ситуации по Жоржу Польти. §36

Потеря близких

Камера для единственного заключенного в замке Святого ангела. Рим. Апрель.

К решетке подходит кардинал Гуталини, всматривается во тьму камеры, и когда его глаза привыкают к мраку, видит молодого мужчину, лежащего на кушетке с задранными ногами к стене.

Кардинал:

– Сидишь?

Бенвенуто(зевая):

– Лежу, Ваше преосвященство, лежу.

Кардинал(отправляя жестом охранника куда подальше):

– Когда сбежишь?

Бенвенуто(снова зевнув):

– Когда сбегу.

Кардинал:

– Не надоела такая жизнь: убил-выпил-в тюрьму, убил-выпил- в тюрьму?

Бенвенуто:

– Надоела другая жизнь, отче, потому и убиваю-выпиваю-сижу-сбегаю....

Кардинал:

– Папа переживает, работа стоит над облогом "Санта Марии", медальоном, бюстом его...за все взялся, и ничего не завершил...

Бенвенуто:

– Коли завершу, энтузиазма для удачного побега не хватит.

Кардинал:

– Креста на тебе нет, душегуб проклятый, Папа тебе благоволит, а ты порочишь его имя своими проделками ...

Бенвенуто(резко вскакивая с кушетки, и подходя к решетке, вплотную к кардиналу):

– Креста нет, отче, в драке потерял на днях, или потому что грешник? Бог, больше всего на свете любит прощать грехи, а грехи водятся только у грешников, следовательно, Бог любит грешников, а Клемент Седьмой, как наместник Бога,...тоже любит грешников. Все идет своим чередом, отче, в гармонии, согласно высшему замыслу. Не понимаю, чего ты так распереживался, Гутолини?

Кардинал:

– Легко быть кровавым забиякой, бежать из тюрем раз за разом, когда знаешь, что Папа и я за тебя заступятся. Даже убийства тебе с рук сходят...

Бенвенуто(поднимая указательный палец):

– В честной драке, или на дуэли!

Кардинал:

– Мы за душу твою переживаем, идиот. Ты разве не заметил, как Бог тебя карает за все твои пригрешения?

Бенвенуто(удивленно приподняв бровь):

– Как?

Кардинал:

– Когда тебя схватили в первый раз, за поножовщину в ювелирном квартале, твой отец Богу душу отдал – от расстройства; когда тебя взяли за первое убийство, был убит твой брат...ты близких теряешь с каждым совершенным тобою смертным грехом...

Бенвенуто(цокая языком):

– И зачем только у тебя на столе дежурит "Формальная логика" Аристотеля, отче, коли ты так и не понял главного из этой книжки: " После, не значит "вследствии""?

Кардинал(раздраженно):

– Помяни мое слово, Бенвенути, пройдет еще немного времени, и благосклонность сильных мира сего покинет тебя – сменится понтифик, я помру...и ты, наконец, увидишь, как остался совсем один...без друзей, покровителей и близких.

Кардинал повернулся к выходу, и бросил через плечо напоследок:

– В этот раз выкручивайся сам, денег на подкуп охраны я не дам.

В этот раз Кардинал сдержал слово, но полковник испанской терции тоже, и подкупил охрану – невероятной мощи и меткости мушкет Бенвенуто для него создал, а как заряжать сие чудо, толком не объяснил, потому и понадобился мастер полковнику на свободе, а для пущей сговорчивости Бенвенуто, удержал полковник при себе его невесту – Марту.

Сбежал из тюрьмы Бенвенуто и на этот раз: научил полковника стрелять из чудо-мушкета, вернул себе Марту, и вновь занялся облогом "Санта Марии".

Май.

У вечного города стояла испанская армия во главе с самим императором. Цели атаковать Рим у императора не было, сориться с Папой Клементом Седьмым он тоже не хотел, но отчего бы не надавить авторитетом испанской пехоты одним лишь присутсвием на умы колеблющихся союзников, несговорчивых яздесьнепричемов, ретивых врагов?

Одна проблема – у императора горло першило, и, оставив армию у стен Рима, он, вместе со всем высшим офицерским составом укатил на виллу герцога Урбинского, где, как говорили, были великолепные целебные источники.

Май. Жара. День Пресвятой Богородицы Марии Снежной.

Испанские наемники, оставшись без офицеров, упились брагой до кровавых чертиков в глазах, и, вдруг, каак гаркнет кто-то из толпы вояк:

– Слышь, братва, а может Рим возьмем? Ну не кабаны ли мы?

– Кабаны! – раздался громоподобный ответ, и пьяная орава, вооруженная до зубов, без строя, без офицеров, ""на рогах", виляя змейкой и тыкая впереди бегущих пиками под стальные зады, поперла на Вечный город.

Крепок Рим, не взять его стаду пьянчуг, если бы не одно обстоятельство: из уникального нарезного мушкета работы Бенвенуто, в первые минуты противосстояния, выстрелом между глаз был убит комендант Рима.

Дальше дело пошло легче: распаленные жарой и хмелем испанские наемники ворвались в город, и принялись громить все на своем пути.

После того, как испанцы перерезали почти всех швейцарских наемников на службе Папы в Ватикане, они ринулись на штурм замка Святого Ангела, который, в числе прочих, защищал от изуверов и сам Бенвенуто.

Мастер выжил в тот черный для Рима день; вновь попал в тюрьму, снова сбежал, но припомнил таки слова кардинала – в тот день Бенвенуто лишился почти всех друзей: ученики Рафаэля Санти были частично перебиты, лишь некоторым удалось сбежать во Флоренцию; покинул Рим и Микеланджело, которого Бенвенуто любил, и на дуэль вызвать мечтал.

В тот злосчастный день Бенвенуто лишился не только Рима, он потерял привычный ему Мир, лишь в котором ему удавалось творить-жить-убивать-сбегать из тюрем.

Эпоха Высокого Ренессанса закончилась в тот день, как заявят позже потомки, и виной тому пуля, умело пущенная из смертоносного изделия строптивого мастера.

Бенвенуто вернулся к Марте, устало бросил на стол шпагу и громадный тесак для разделки туш, которым он орудовал в боях левой рукой, утер кровь со лба, и обнял невесту.

Марта:

– Родить тебе сына, чтобы славой затмил самого Микеладжело?

Бенвенуто(подумав):

– Нет, любимая, с Буонаротти сам справлюсь. Роди мне дочь, но такую, чтобы воон тот тесак уверенно в руке держала, чтобы шла с ним по жизни, сметая все на своем пути, радуясь победам и побегам, скорбя о потере близких, и заставляя жизнь вокруг себя закипать. Назовем ее Александрой.