Пара фрагментов к "дождливому" флэшмобу

Присоединяюсь к флэшмобу от Григория Ананьина: "посвященный ситуациям, когда герои книг оказываются под дождем".

Вот я и принес парочку фрагментов.

Первый.

За дверью на Орли обрушился противный мелкий, но хлесткий дождь. Роскошное саксонское платье тотчас отяжелело и облепило тело, а косы намокли и гирями потянули голову к земле. Как же не хватало ей сейчас плаща с капюшоном! Вот и брела Орли следом за Робином, сгорбившись и стуча зубами от холода. Брела и про себя гадала: что-то за жилище у Свамма, у этого не то человечка, не то фэйри: дом хоть это или тулмен подземный, а то и вообще какое-нибудь дупло в большом дереве? И найдется ли там у него очаг, рядом с которым можно было бы обсохнуть и согреться? А Свамм шел вразвалочку позади нее с безмятежнейшим видом, словно бы не замечая льющейся с неба воды. И не просто шел, а еще и напевал что-то совсем несуразное — да еще почему-то и по-гаэльски:

Мой дедушка умер и мне завещал

Шесть славных лошадок и к ним еще плуг,

Таю́дли тиу́м, таю́дли тиу́м!

Мыши в амбаре, в котле и вокруг!

Лошадок я сбыл и корову купил -

Жаль, дед не узнал, как хитер его внук!

Таюдли тиум, таюдли тиум!

Мыши в амбаре, в котле и вокруг!

Первый куплет Орли прослушала с раздражением, после второго заулыбалась. А после третьего, в котором неугомонный наследник променял корову на теленка, даже подхватила припев. И странное дело: стоило ей запеть, как холод словно бы отступил, перестал чувствоваться. Ну, не чудо ли? А уж когда простак из песни остался совсем гол как соко́л, Орли про дождь и вовсе позабыла — хохотала до упаду! И даже не заметила, как добралась до Сваммова жилища.

И второй:

— Я помогу вам, конечно, господин Робин, — нарушила Танька наконец молчание. И торопливо добавила: — Вы только объясните, что мне нужно делать.

Тот сразу же кивнул в ответ.

—Хорошо, леди. Отвечу просто: помогите мне убедить Мэйрион вернуться в Глентуи. Всего лишь скажите ей, что ваша матушка не держит на нее зла.

Робин немного помолчал, затем бросил взгляд на Таньку. Наконец он заговорил опять, уверенно, спокойно:

— Не сомневайтесь, леди: я всё разузнал. Обманом это не будет точно. Но вам она поверит скорее, чем мне.

А Танька застыла в раздумьях. На самом деле Робин мог бы всего этого и не говорить. Она и так не сомневалась в его словах. Но в чем у Таньки не было уверенности — так это в своей способности убеждать. Вот и не могла она никак решиться ответить.

Между тем быстро темнело. И без того сумрачное, безлунное ночное небо стремительно затягивалось тучами. Вскоре подул холодный ветер, упали первые капли дождя. Дождь быстро набрал силу, зашумел, застучал по земле, по крыше и стенам соседнего дома. Намокли одежда и волосы, захлюпала вода под ногами. И пронизывающей, морозной болью отозвался вдруг на холод и дождь сломанный клычок. А следом в памяти Таньки прозвучали ее собственные слова, сказанные когда-то в Кер-Леоне — тоже ночью, тоже в дурную погоду:

«По праву дочери святой и вечной базилиссы, по праву внучки само́й пресветлой Дон я отменяю ваш поединок!»

И вдруг Танька улыбнулась — вопреки дождю, ветру и зубной боли. Да с чего она решила, что не умеет убеждать? Сумела же она тогда остановить Орли и Снеллу, удержать их от безумного поступка!

Дождь не прекратился, а ветер даже усилился. Зато боль в клычке вдруг прошла, словно ее и не бывало. И Танька, оставив последние колебания, твердо произнесла:

—Хорошо, господин Робин. Я попробую.

В ответ Робин поклонился — сдержанно, почтительно, словно непогода была ему совсем нипочем.

—Спасибо, — сказал он чуть смущенно. — Я бы не просил вас об этом, леди, но Мэйрион — она очень несчастна в Керниу.