Сегодня про науку (и как всегда немного про литературу)

В выходные общался с одним знакомым, который очень удивленно мне сказал: "Ты же занимаешься наукой, знаешь, как там все устроено, почему у тебя в книжках ученые похожи на детей, которые бросая камни, пытаются разобраться в противопехотной мине".

Не смог в этот момент не улыбнуться. 

Да, безусловно в научной деятельности есть цель исследований, план исследований, подневный план экспериментов. Создаются математические модели, после цифровые двойники процессов, на которых проводятся первые эксперименты. Далее полученные результаты подтверждаются уже физически, с использованием объектов исследований. 

Но как бы не развивались научные инструменты, эта деятельность - потому и исследования, что мы не знаем досконально ни физическую природу того, что исследуем, ни результатов, которые в итоге получим. Мы просто предполагаем, основываясь на предыдущем опыте и математических моделях, что кажется это все должно работать так. Но этого оказывается недостаточно, поэтому многие научные открытия и происходили случайно, нечаянно. Когда ученые, как дети, просто бросали камни.

Например, что вы знаете о Перси Спенсере? Он не окончил даже средней школы, в 12 лет пошел работать в прядильне, а позже, устроился в морской флот оператором радиостанции. За время работы на флоте, он, кроме практики, изучил еще и теорию физики радиоволн и электромагнитных колебаний и с 1925 года начал работать в компании, которая занималась изготовлением оборудования для радаров. В 1945 году он случайно заметил, что СВЧ-излучение способно нагревать предметы. Разговоров, как это у него получилось, было много. Самая известная гипотеза, что у него в кармане был шоколадный батончик, который расплавился, когда Перси начал работу с магнетроном. И сейчас мы аплодируем Перси Спенсеру, ведь благодаря тому, что он наверняка отошел от правил (вряд ли в лабораторию можно было проносить еду) в нашем современном мире есть микроволновки.

А Вильгемльм Рентген? Сначала заметил, что картон, который находился рядом с катодно-лучевой трубкой, с которой он работал и был покрыт платиносинеродистым барием, начал светиться в темной комнате. И что он сделал? Правильно, начал кидать камни в противопехотную мину. Сначала он пытался блокировать излучение разными препятствиями, а потом, не получив на них никакого эффекта, вели они себя подло, как картон, просто засунул в излучение собственную руку и заметил, что она начинает просвечиваться на изображении, проецируемом на экране. Эта технология была адаптирована медицинскими учреждениями, но о вреде длительного воздействия рентгеновских лучей тогда еще никто не знал.

Про мой любимый пример, про радиоактивные элементы в кармашке ученых, "опыт", которые повторил даже не один человек я и говорить не буду.

Последний пример. Он просто шикарный. Кардиостимулятор! Уилсон Грэйтбатч занимался разработкой устройства, записывающего сердечный ритм. Во время сборки он взял не правильный, слишком большого размера резистор. И несмотря на ошибку, взял и установил его, в результате чего обнаружил, что контур излучает электрические пульсации. Именно тогда ему пришла мысль, что можно сделать компактный, вживляемый кардиостимулятор. 

Мой собственный опыт в научной деятельности так же подтверждает это: наука в целом, и научные открытия - это смесь знаний, продуманных научных гипотез и... раздолбайства, неорганизованности и фана. Только из такой смеси возможны серьезные научные открытия. 

Поэтому и в "Скрытых границах" все описано так, как оно могло бы быть на самом деле Раздолбайство Ольги, травма головы Алексея, относительно верные гипотезы и правильно настроенное оборудование. И вуа-ля. 

Он развернулся к мониторам, с планшета очистил экраны и повернулся к Ольге.

- Открой слева данные с эксперимента после травмы, а справа – последние, с мячами. Чистые данные, без обработки.

Ву дождался, пока появятся сами ЭЭГ и под ними – визуализации с оборудования, фиксировавшего изменения метрик пространства. 

- Смотри, - он подтолкнул мне кресло, на своем тоже отъехал подальше.

Боровский сел на корточки между нами. Ольга осталась возле компьютера, вцепившись побелевшими пальцами в джойстик. 

Я долго разглядывал картинки. 

- Не видишь? – Ву иронично покачал головой. – Ольга, подсвети ему корреляции.

Ольга на что-то нажала. На экранах цветом выделились зоны: в двух разных экспериментах оказался практически одинаковый рисунок ЭЭГ и колебания пространства в обоих случаях тоже были очень похожи.

- А теперь разницу покажи, - Ву сложил руки на груди и любовался изображениями, словно это были произведения искусства. 

Предыдущие выделения пропали, появились новые. 

Боровский резко встал и сделал шаг к мониторам.

- Ярослав, отойди с глаз, - одернул его Ву.

- Видишь? – Боровский обернулся ко мне. – Ты видишь это? 

Он проигнорировал Ву и подошел к самим экранам.

- Судя по всему в обоих случаях у тебя начинался распад. Картины начала идентичные. Но в эксперименте после травмы головы, - Боровский ткнул пальцем в выделенный участок ЭЭГ, - распад затормозился. Скорее всего из-за физических нарушений в участках мозга, которые участвуют в этом процессе. А вот тут, - он благоговейно провел ладонью по участку, где была изображена полная дезорганизация всех ритмов, - ты в итоге сорвался. К сожалению, при распаде датчики разрушились и данных ЭЭГ после его начала нет. Но и того, что есть достаточно. И это, Алексей Юрьевич, это просто прекрасно!

Кстати, первая часть книги закончена. Во вторник начинается публикация второй части.