Пересечения

Бетон щербатый, выбеленный солнцем,

похож на камни Крита. На обломках

снесенного недавно магазина
(здесь будет офис или, может, банк)
сидит чернорабочий. Ест арбуз.  
Бездонными бездумными глазами рассматривает
проходящих мимо. Так
обедал козопас Миноса, равнодушно
взирая на корабль афинский,
плывущий к берегу.

И так же рябь по морю ветер гнал, -
тому, что не звалось еще Эгейским,
как гонит пыль сейчас
вдоль  только что проложенной дороги,
к обочине которой прилепилась тележка.
К ней привязан бык –
для сына Пасифаи слишком смирный
(а, впрочем, ведь на Крите нет чилли,
не то, глядишь, микенский монстр сменил бы
свое меню на две иль три баклажки
гуджи). Лохматый молодой бычок,
почти теленок, загрустил о чем-то.
Ему не по себе среди
людей, машин, горячей пыли.
Он зареветь готов, но тут на помощь
спешит Тесей-четвероклассник,
гладит лоб рыжий, говорит
какие-то спокойные слова,
известные лишь им обоим. Бык
становится вновь смирным, перестав
качать рогами и тянуть веревку.
Тесей его уводит, напевая
простую песенку всех пастухов,
ту, что древней намного Лабиринта,
всех страшных тайн, всех мрачных мифов.
Июль  их одевает жарким солнцем,
в потоке света растворяя тени.