Флогистон Гражданской войны

Над толстячком слева - которой стоит рядом с Симоновым - советские писатели постоянно прикалывались.

В основном - из-за его сходства с Хрущевым. Даниил Гранин так и вспоминал в мемуарах о нем - толстячка, кстати, звали Александр Прокофьев:

"На встрече советских писателей с Н. С. Хрущевым поэт С. В. Смирнов сказал: «Вы знаете, Никита Сергеевич, мы были сейчас в Италии, многие принимали Прокофьева Александра Андреевича за Вас».

Хрущев посмотрел на Прокофьева, как на свой шарж, на карикатуру; Прокофьев того же роста, с такой же грубой физиономией, толстый, мордатый, нос приплюснут… Посмотрел Хрущев на эту карикатуру, нахмурился и отошел, ничего не сказав".

Вообще поэт Александр Прокофьев внешне напоминал записного бюрократа из советской комедии - шумного и очень вредного, но травоядного и трусоватого.

Он, собственно, этим бюрократом и был. Прокофьев занимал пост ответственного секретаря Ленинградского отделения Союза Писателей и писал гладкие и бессмысленные стихи про березки.

Казалось бы - клиент понятен и интереса не представляет.

Но - нет.

Он не был травоядным.

Мы часто забываем, что все забавные пожилые толстячки когда-то были молодыми и без лысины. В те годы наш толстячок выглядел вот так.

Нехорошо смотрит, верно? Так обычно смотрят люди, которые очень много видели в своей жизни.

Молодой Александр Прокофьев был бойцом РККА, прошел всю Гражданскую с ее запредельной жестокостью, побывал в плену у белых и выжил чудом, а потом работал чекистом на Русском Севере. Сколько и чего он взял себе на душу в те годы - знал, наверное, только он сам.

И еще он писал стихи - и этот провинциальный чекист был невероятно, неправдоподобно талантлив. Его ранние вещи читаешь с вытаращенными глазами. Откуда? Откуда вся эта первобытная хтонь, виртуозно переплетенная с пафосом революции - у малограмотного, в общем-то, человека? Почитайте его "Невесту" - это не стихи, это древнерусский северный заговор какой-то. Ведовство, которого он набрался у местных карелов, а они, как знают даже малые дети, все до единого - колдуны.

Или вот - одно из самых известных.

Я песней, как ветром, наполню страну

О том, как товарищ пошел на войну.

Не северный ветер ударил в прибой,

В сухой подорожник, в траву зверобой, -

Прошел он и плакал другой стороной,

Когда мой товарищ прощался со мной.

А песня взлетела, и голос окреп.

Мы старую дружбу ломаем, как хлеб!

И ветер - лавиной, и песня - лавиной...

Тебе - половина, и мне - половина!

Луна словно репа, а звезды - фасоль...

Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль!

Еще тебе, мамка, скажу поновей:

Хорошее дело взрастить сыновей,

Которые тучей сидят за столом,

Которые могут идти напролом.

И вот скоро сокол твой будет вдали,

Ты круче горбушку ему посоли....

В 70-х на эти стихи написали песню и она стала шлягером. Но меня постоянно в ней что-то смущало.

И только взрослым я понял - нездешность.

Слова были не отсюда.

Не из 70-х. Они были из другого - невегетарианского времени 20-х. В них было что-то звериное, какая-то первобытная мощь и первобытная пластика, бахвальство хищника, пустившего кровь врагу.

У Гражданской войны в России была одна уникальная особенность. Вскоре после Революции что-то пропитало воздух, воду и почву на территории бывшей Российской империи. Не знаю, что. Всё, что угодно. Флогистон какой-то. Может быть, прорвавшиеся демоны какую-то демоническую энергию с собой принесли - не знаю.

Но что-то точно было.

Ничем другим невозможно объяснить невиданный взрыв творческой активности, эпохальные прорывы во всех видах искусств, всех этих Платонова и Олешу, Прокофьева и Шостаковича, Довженко и Эйзенштейна, Жолтовского и Николаева, Грекова, Филонова и Родченко, Багрицкого, Маяковского, Луговского и легионы других.

Причем работало только в стране, это эфемерное нечто нельзя было унести с собой на подошвах сапог. Ничего и близко похожего не случилось в эмиграции, и только самые прозорливые и талантливые из ушедших давились тоской длинными вечерами оттого, что здесь - тлен, а жизнь - там.

А потом флогистон начал распадаться, взрыв талантов сошел на нет (у Прокофьева тоже) и только самые крутые, со своей, а не заемной силой - так и не опустили планку.

Но о них как-нибудь в другой раз.