Странная книга

Семья - как лес, каждое дерево которого выросло таким, каким выросло, в силу множества причин. 

Это не эпиграф новой работы, и не её основная идея. 

Это, скорее, то, с чего можно было бы начать...

*

Структура моей новой книги довольно странна. 

Она подобна работе памяти. Но что, в конце концов, есть древо семьи, как не древо памяти, где каждое действие того или иного персонажа обусловлено новым переживанием сложившихся прежде сценариев. 

Хочешь ступить шаг но, желая уяснить побудительные причины, ты вынужден вновь и вновь пересматривать фильмы из прошлого. 

Каждый новый шаг - новый фильм, где "новое" по всем известной поговорке - давно забытое старое. 

Новое является таковым не благодаря событийности. Новое - это трансформация старого опыта. 

И трансформация здесь - ключевое слово. 

*

В каком-то смысле моя работа - рондо, хотя фигура и выдержана недостаточно четко. 

И всё же повторяющаяся тема здесь есть - эта тема смерти одного из главных персонажей. Не потому, что именно эта смерть является какой-то особенной, важной. 

Скорее лишь потому, что вокруг неё, в сущности, завязан весь сюжет. 

Каждый раз, возвращаясь к ней, я буду глядеть на неё иначе, по-другому. Но я всегда буду смотреть на неё глазами жизни и опыта, потому что иное невозможно для человека живущего. 

*

 Так как работа находится на стадии становления, у неё всё ещё нет названия. 

Имя "Кривые зеркала" могло бы означать ошибки восприятия между членами семьи, "Черные пятна на полу" - последствия неумышленно совершенных злодеяний. 

Один из моих персонажей сходит с ума и много курит не глядя куда сыплется пепел. Так образуется"черные пятна на полу". 

Книга могла бы также носить имя "рондо смерти" но даже мне жутко от такого названия, всё же не настолько она черная. 

* 

Мне хотелось бы понемногу знакомить людей с героями. 

Просто для того, чтобы увидеть их другими глазами. 

Бывает так, что люди задают интересные вопросы, которые не приходили в голову мне самой, но ответы на которые, тем не менее, могли бы обогатить книгу. 

Тем более что она находится лишь в самом своем зародыше. 

*

Сегодняшний отрывок будет посвящен так называемому "перемещению, смешению энергий".

Можно принимать это как поэтический вымысел отражающий, тем не менее, реальную подоснову, можно - как перевод астрологических знаковых реалий прототипов на более простой язык стихий. 

( Не стоит забывать, что цикл носит название "Зодиак")

Дальнейшие отрывки будут посвящены становлению характера героини по имени Олеся. 

Впрочем, уже здесь вы немного о ней узнаете.

***

Тетя Капа всегда была человеком сухим, деловым, практичным, из тех, кто не станет вникать "в психологию" а, скорее, на первое место поставит дела насущные, назовя их сущностными.

Думаю, именно эта черта делала её столь успешной в делах и, в то же время, невероятно несчастной в жизни.

О таких людях говорят: вижу цель не вижу препятствия.

Они никогда не спросят вас как вы себя чувствуете, но обязательно спросят где вы работаете. Они завоюют не любящего их человека, если вообразят, что любят его, а потом не смогут понять почему он пьёт.

При внешнем успехе они несчастны внутри, но сила и твердость их характера не даст им упасть низко, они никогда не опустятся до пьянства, найдя себе твердую опору в жизни в виде непрестанного труда в делах земных.

Вы никогда не увидите как они отдыхают потому что они никогда этого не делают. Руки их всё время в движении. Но одному лишь богу известно, трудиться ли хоть когда-нибудь их душа.

Думаю, что всё же да, трудится, но никто не знает где и когда это происходит. Сердце их как пустынный ветер в мире камня и твердой земли без песка, по которой не текут реки божественной влаги.

Молва называет таких людей сухарями, но кто знает что у них там внутри.

Таковой была наша тётя Капа. Таков, должно быть, был и дед Алексей.

Нежный, чувствительный человек, встретившись с таким существом, забьется в истереке, будет искать выход чувству, эмоциям, и, натолкнувшись на камень, в отчаяние станет скрести когтями по его холоду.

Так и ничего не добившись, он отпрянет от него в ужасе, наклонит голову, согнёт плечи в маленький горбик и, всхлипывая, станет рвать волосы с головы, настолько чудовищным, отвратительным, ужасным, покажется ему открывшийся взору вид.

Так, должно быть, рвала на себе волосы моя Света в ту зиму восемьдесят восьмого года, оказавшись среди льда и холода мужниной родни. Должно быть именно тогда впервые в её жизни сердце её было стиснуто когтями непривычного ей холода.

*

Сравнивая Олесю и Свету, я не могу не подумать о том, что душа Олеси будто впитала эти два несовместимые друг с другом духа - мягкости, влажности Светы и вместе с тем твердости, упрямства, замкнутости отцовской родни. Два характера вошли в невиданное смешение: болезненное, жуткое, странное, чудовищное, труднообъяснимое.

Как будто ранимая Света оказалось загнанной в угол жёстких правил, в которых черным по белому был прописан запрет на выражение чувств. Прежде лишь внешний, он стал настолько привычным, будто прирос к коже, как срастаются в лесу два дерева, образуя единое целое, разрубить которое невозможно, не погубив живое существо окончательно и бесповоротно.

Капитолина - скупость как она есть.

- От неё снега зимой не добьешься, - в ужасе говорила Света.

Сама она - щедрость.

Впрочем, это не совсем однозначно, ибо, раз поделившись, она могла затем припомнить о своём деянии не без упрёка. Но это, скорее, была жажда ответной заботы, нежели собственно жадность, которой в Свете действительно не было.

В Олесе же всё спутались, смешалось.

В сердце своём она хотела поделиться, подарить, но был в ней и другой голос, всегда говоривший эхом:

"О тебе никто не позаботиться, тебя никто не приголубит". Этот страх остаться ни с чем, эта внутренняя несогретость, делали её подчас настолько жадной, что вещи в её доме портились от невостребованности, но тщательно сберегались как злато в драконьей норе.

И, тем не менее, она не была хозяйкой, подобной тёте Капе, область её работы была даже более внутренней, чем у Светы. Внутренней настолько, что всё внешнее, её окружавшее, приходило в ошеломляющий стороннего наблюдателя упадок.

*

Когда я была маленькой, один из участков тёти Капы достался моей маме, а затем перешёл в руки бабушки.

Немудрено, что они всё, всё запустили.

Я с завистью думала об умении тёти Капы и бабы Лены держать "правление миром" в своих руках и отчаянно пыталась с ними сблизиться. Я работала с бабушкой Леной на полях, торговала малиной вместе с тетей Капой на рынке, когда мне было десять.

У неё своя ягода, у меня своя, с её старого огорода, которым она десять лет не занималась.

Мы были конкурентки за одной лавочкой, но я хотела чего-то большего - понять, уяснить, разобраться.

Семья моего деда принимала меня хорошо так как я была трудолюбива и старательна не по годам. Внешне я очень походила на них - и лицом, и поведением. Я была сдержанна, обходительна, уважительна.

Но внутри...

Внутри я была водой и воздухом - Светой.

И, наталкиваясь на непроницаемый холод стекол их душ каждый раз ударилась, ранилась, замыкалась, сжимая шею и плечи в огромный горб непонимания, никому не заметных боли и слез.

***

Судьба Капитолины сложилась неудачно.

Отобрав возлюбленного у другой женщины, она не нашла с ним ни семьи, ни счастья.

А ведь у того была другая, любимая, связь с которой была разрушена, изрублена, уничтожена.

С мужем - несовместимость крови.

Дети - первый, второй, третий - мальчики - дауны.

Она ждала девочку. Но её не случилось.

И жизнь прошла как серый дождь из слёз, которого никто не видел, но который точно был - где-то внутри, в серых облаках души которые, заволакивая небо, не дают ни капли влаги.

Нелепое сравнение, но как ещё, КАК (?) мне передать этот терзающий меня парадокс?

Именно эта тетя Капа, позвонив нам однажды, предложила забрать деда, своего брата.

- Не придумывайте, пусть едет ко мне, я хочу чтобы он жил у меня! Я ему обещала!

*

Знала ли, чувствовала, что у Гены не всё хорошо с женой? Говорил ли он с ней когда-то?

Тайны, снова тайны.

Семья, где мягкость, душевность - это тайна, скрытая под коркой льда. Никогда не догадаешься есть или нет.

Да и нет здесь весят одинаково. Ничего не весят. Ничего. Как туман в предрассветный час.

Я напрягаюсь. Не верю. Не доверяю.

Но ничего не могу предположить потому что не знаю. Ничего не знаю.

Может ему и вправду будет лучше у сестры.

Смена обстановки. Другое место.

Не жуткая квартира Олеси.

И всё равно не верю. Потому что не знаю. Потому что это едино, неразрывно - вера и знание, как бы их ни пытались разделить. В душе, сердце это едино.