Стекла не заказывали? (про душевные терзания)

Что сказать, я люблю всевозможные душевные терзания! Поэтому мне не мог не откликнуться флешмоб Гилберта Савье ( https://author.today/post/410924 ). Вся эта вкусная внутрянка персонажей - это то, от чего я всегда получаю львиную долю удовольствия. Обычно у меня присутствуют долгие препарирования душ героев, но я поищу что-то покороче из опубликованного :)

Поделюсь несколькими отрывками. В столе их намного больше и гораздо сочнее, но так мы завязнем надолго.

1. В этой сцене герой встал лицом к лицу с осознанием что его жена - чудовище, которое убивает в деревне. При этом он любит ее. Вероятно он догадывался об этом, но людям свойственно не верить и отрицать без неоспоримых доказательств. Не говоря о том, что у них есть маленький ребенок и его надо защитить. Весь отрывок - одно большое душевное терзание о том как же разрешить ситуацию, когда чудовище кажется прежним ничего не понимающим и не помнящим человеком. Происходит на фоне того, что вся деревня празднует выздоровление героя после схватки с монстром и такую маленькую победу над ним (Рован прогнал чудовище и жена с ребенком нашлись, якобы все считают что чудовище их утащило).

В трактире сегодня было шумно.

Среди гудящей толпы сидел сам виновник торжества и его старый приятель Идан, вернувшийся недавно из шахт.

– Почему не весел? Янку и малого нашли живехонькими. Ты копыта не отбросил, схватившись с чудовищем. Подвиг совершил, какой обычному человеку разве под силу? Зараза эта кровью истекала. Сдохла уже небось и поделом ей. Все кончилось хорошо. О чем горевать?

– Эта тварь еще жива, - мрачно отозвался Рован.

– Но то ж ненадолго, если и так. Князь добро дал и награду назначил за убийство чудища. Приедут к нам колдуны из Братства, дух из паскудины выбьют быстро.

– Она жива. Думаю, ничего не закончилось, – еще больше нахмурился он, – и все мы в опасности.

Ровану не шли в горло ни еда, ни питье, ни праздник, хотя все собрались здесь, чтобы чествовать его и хороший исход той злополучной ночи. После его схватки со Зверем прошло уже около недели. Эта тварь жила с ним под одной крышей и ничегошеньки не помнила. Он не мог сказать, когда в следующий раз его Яннара изменится, накинет шкуру, отрастит клыки и разорвет еще кого-нибудь на части. Не будет ли этим кем-то их сын? Рован не знал что делать с ней, как быть дальше. В первый день после пробуждения он напугал Яннару и пытался заставить ее уйти из дома, но женщина отказалась ему верить. Она не желала покидать сына, решила, что муж сошел с ума после столкновения с чудовищем и видит теперь то, чего нет. Она много плакала. Все вокруг стали замечать что что-то в их семье не так, а после – укорять Рована, оставив того в безвыходном положении. Кроме всего, несмотря на свои страхи, он все еще любил ту женщину, которую помнил и которой причинял сейчас так много боли. Что с ней станет? Куда она пойдет? Насколько ей все это тяжело, если она не притворяется потерявшей память о той ночи, в которой превратилась в дикого зверя? Треклятая скверна! Как же велико было искушение послушать всех вокруг, забыть и сделать вид, что он ошибся… что все очевидные ему доказательства лишь игра страхов и паники. Кто бы мог представить, как оно выкручивало Рована изнутри. Как терзало душу мучительнее любого палача. Мужчина почти не спал. Слушал шорохи в доме, слышал и видел как жена воркует с младенцем, абсолютно ничем не напоминая ту темную тварь. Он все думал, думал и просто не мог уснуть, пока усталость не накатывала непреодолимой силой, полностью захватывая власть над телом. Может быть стоило придумать что-то, что обезопасит их всех? Какие-то цепи и замкнутое пространство, где белая волчица будет бесноваться, пока он не найдет способ вернуть себе любимую женщину полноценно? День ото дня, что они проводили вместе, хладнокровие Рована пошатывалось все сильнее. Он это чувствовал. Даже сейчас, когда один из друзей сказал ему о чародеях, которые найдут и убьют Зверя, он почувствовал, что в глубине души уже не в силах спокойно отдать им на растерзание Яннару.

– Знаю к чему ты клонишь. Не говори так. Посмотри правде в глаза: вы с сыном все еще живы. А Янка, она выхаживала тебя, не жалея собственных малых сил и имея все возможности обезопаситься твоей смертью. В ответ ее в одночасье выгнали из дома. Зимой. Отобрали ребенка и оставили умирать.

– Возможно, так же было тогда, когда я ее нашел, – внутри Рована все сжалось от этих страшных слов. – Я не мог оставить сына с чудовищем, понимаешь? – продолжил охотник, – Думаешь, мне было легко?! Думаешь, мне легко все это видеть и понимать?!

Голос Рована почти сорвался на крик, привлекая внимание ближайших посетителей трактира тем, что выбивался из общего шума и веселья. В этот момент стылый поток воздуха из открывшейся входной двери прошелся посетителям и коснулся обоих друзей, словно неприятный резкий холод разил от самих слов охотника.

Кто-то обернулся к двери, потеряв интерес к Ровану с Иданом. Кто-то и вовсе не замечал этой нехорошей ситуации.

Горняк жестом успокоил своего друга, став говорить тише, дабы избавиться от внезапного внимания к их разговору.

– Ты привел ее полтора года назад. Спас от голодной смерти в лесу. С ее появлением никто не умер в нашей деревне. Ты жил с ней, любил ее, она родила тебе прекрасного сына. Ты поклялся перед богами со своей женщиной разделить и счастье и горести. А сейчас оставил ее. Как-то оно… – прицокнул языком и скривился в лице собеседник, показывая что не одобряет поступки Рована, – Лучше дождемся магов. Они разберутся что к чему получше тебя. А ты оставайся человеком до конца.

– А коли не будет никаких чародеев?

– Тогда мы узнаем обо всем иначе и будем готовы. Полная луна взойдет через две недели. Говорят, эти твари с ней как-то связаны. А пока, Рован, пей да молись, чтобы колдуны до того часа появились. Большего нам не отведено, а самосуд чинить – последнее дело.

– Нет никаких богов, Идан. Сказки все это для маленьких детей.

И не поспоришь. Сотню лет как жречество в упадок пришло, а сами боги и того раньше перестали отвечать смертным.

Идан промолчал, наблюдая как его друг погружается в свои тяжелые мысли.

Так как же ему стоило поступить? Выгнать круглую сироту в зиму, чтобы она больше никому здесь не угрожала и до нее не добрались палачи? А если он был действительно не прав и Яннара не сможет выжить? Оставить ее в доме и ждать пока кто-нибудь умрет, если он прав? Спасут ли цепи, даже если кто-то поможет? Привести ее в чужой дом, переложив опасность на плечи другого человека? Или же бросить все и отвезти ее к магам самому, оставив на растерзание колдунам, уже когда-то ставших причиной появления таких чудовищ? Рован не видел ни одного хорошего выхода, и от того он был мрачнее тени.

2. Второй отрывок будет про душевные метания героев другого рассказа. Коррин пришел предать и, возможно, убить брата. С четким планом воспользоваться его доверием. Но в итоге дал слабину сам, метясь между желанием обрусти снова человека, который всегда его поймет и оправдает, или же выполнить приказ и поступить разумно, не допустив бессмысленной бойни.

Что-то кольнуло внутри. Испытывал ли он когда-то такое раньше? Колдун чувствовал как среди прожитого отчаяния, страха и нужды ему не хватало этой компании. Несмотря на все, брат принял его, не сомневаясь в нем. Вся эта ситуация, которая сложилась сейчас вокруг них, этот замок и разговор с кем-то, кто был ему еще лоялен… Они напомнили магу о прошлом, где он и Эйдан были детьми и искренне дружили, не задумываясь о титулах и положении в обществе. До того, как холодные руки матери завлекли его в тенета колдовского искусства, жертвоприношений, поклонения богу, в которого он не верил. До того, как он начал спрашивать себя: почему все досталось глуповатому брату, а он должен управлять им в тени?

Сначала задача казалась Коррину довольно простой: обмануть дурака и взять замок без жертв. Он собирался занять место брата под протекцией аларранцев, управлять землями дальше, а для этого нужны люди. Однако, сейчас краеугольным камнем становилось то самое доверие, которое оказал ему барон де Ландаль. Чародей на него надеялся, но недооценил себя. Коррину становилось все больше не по себе, ведь он не мог получить и сохранить все. Чем-то необходимо было пожертвовать. Эйдан его попросту не поймет. Колдун действительно не хотел ни убивать, ни запирать брата в темницу. Он неожиданно увидел шанс свернуть с первоначальной дороги и хотел попытаться решить вопрос иначе. Только вот брат его никак не хотел слушать. Он чувствовал, что начал метаться среди своих желаний как маленький мальчик. То что он задумал, и то, кем он хотел быть…За спиной колдун услышал приглушенный, но зловещий смех. Будто бы мертвая ведьма все еще смеялась над ним.

Несмотря на это он решился.

Лучше сделать что-то, чем потом сожалеть о неиспользованных возможностях.

Коррин поменял план. Он лгал. Хотел надавить на больное место, пытался усидеть на двух стульях и развернуть неминуемый ход событий в другую сторону. Но кое-что из сказанного было правдой.

– Я вернулся не ради флагов и Эстфолла, я вернулся за тобой. Спасти и помочь выжить, брат. Я знал что здесь происходит и не мог оставить тебя умирать. Однажды я оставил тебя, чтобы тебе было легче. Сейчас же, наоборот, ты погибнешь без моей помощи. Так позволь мне это сделать. Я не хочу терять тебя.

В камине треснули поленья.

Эйдан снова долго молчал. Ему стало не по себе, когда колдун подчеркнул, из-за чего вернулся.

— Жаль, что я не знал обо всем. И не мог тебе помочь. Я бы помог, если бы ты попросил, сам знаешь.

— Брось. Ты не всесилен. Я посчитал, что сделал правильный выбор.

Барон посмотрел на брата.

— Так что ты предлагаешь?

Сдать замок, что он ещё может предложить? Даже Эйдан понимал настолько маловероятно, что за пазухой у Коррина вдруг внезапно найдется пару тысяч человек, готовых встать под знамена Эстфолла и вступить в славную битву за правое дело.

— Я пытаюсь показать, что есть другой путь. Я бы хотел, чтобы ты меня выслушал, а не упирался рогом в принципы. Это просто земля, камни и дерево, Эйдан. У тебя была жена. У тебя есть я. У тебя есть эти люди, которые слушают тебя и боятся того, что грядет.

Дворянина словно укололи иголкой, подчеркивая, насколько по-детски он себя ведет.

— Эйдан, я не сомневаюсь в твоей отваге. Но их армия бесчисленна, особенно если сравнивать с собранным ополчением. Ты один не спасешь ни замок, ни королевство. Ни твоя гордость, ни горстка людей… Даже моя магия не продержаться месяца.

Эйдан хмыкнул.

Сдать замок? Да и кому! Аларранцам! Чтобы в его покоях развалился какой-то капитан ван Свынорыл? Сидел здесь, своей жирной аларранской задницей на его стульях, спал в его кровати, осматривал его стол, бумаги, влез в его шкатулку, где хранились фамильные драгоценности? Да где такое видано?

Это было невозможно. Нет и еще раз нет.

Барон Эйдан де Ландаль, сын Бернарда и Сесилии, никогда и ни за что не сдаст свои владения.

Коррин ощущал что манипуляция заботой и братскими узами не удалась в полной мере. Маг, несмотря на все сложности, не потерял самообладания. Полуэльф прислушался к тишине и прикрыл глаза, сделав выражение своего лица безмятежным и расслабленным. Он дал своему брату еще одну сладкую пилюлю:

— Давай уйдем отсюда. Я сделаю портал, мы заберем людей и избежим бессмысленных жертв.

«А потом я выверну все так, как было бы лучше всем».

Коррин казался брату настолько рассудительным, что каждый ответ воспринимался как хороший такой пинок под зад. Очень сложно было признавать, что брат прав и говорит исключительно логичные вещи, спорить с которыми станет или отъявленный идиот, или самоубийца. Эйдан ощущал себя и тем и другим.

— Нет, Коррин.

Воин поднялся на ноги и потянулся, слыша, как хрустят усталые суставы.

Не мог Эйдан не упираться рогами.

Коррин не ожидал такого отпора, а особенно указания на дверь. Похоже, сводный брат был решителен в своем желании приблизить день своей кончины. С возрастом характер барона становился все хуже и хуже.

Колдун прикидывал и так и эдак, пытался найти выход. Но выхода не было. Эйдан ему его не оставил.

Для чародея это был шанс зажить нормально. Люди, которых не обязательно убивать. Это лучшее решение из возможных. Не быть врагом. Не вламываться с захватчиками, а сохранить мир. Так почему же его было так сложно понять? Он лишался брата в любом из вариантов, но не он поставил это условие.

«Заиндевелая Бездна», IV Герои и злодеи ( https://author.today/reader/220167 )

Наблюдая как замок наполняется вражескими воинами, отдавая им дань припасами, Коррин размышлял о тех словах, которые бросил ему Эйдан. «Смачно помочиться на могилы всех, кто умер в этой войне». Не патриотично. Трусливо. Не героично. Кто из них был прав, а кто - нет? Кто от кого отрекся первым? Лучше ли было дать брату умереть и лишиться его физически, чем потерять навсегда? Что бы доказала смерть и кому бы Эйдан помог, погибнув со своей гордостью? Ни одна из этих душ, опустивших глаза, не встала против чародея, хотя люди роптали. Коррин предотвратил бессмысленное торжество смерти. Не красиво, бесчестно, но удобно для всех кто был в этом замешан. Злодей, упрятавший достойного славного воина и собственного брата в темницу. Ублюдок и подлец. Его репутация не стала чище, даже наоборот, он стал предателем и ренегатом в квадрате. А, может, и в кубе.