Интерлюдия перед днем урожая

Нет, пожалуй, не было в древней Девании, в древней, канувшей в лету легендарной Девании, от которой ничего, кроме названия, не осталось, более яркого, живого и более безумного праздника, чем День Урожая.

Традиция его протянулась еще от дней до Восстановления. В эти времена люди, пережившие Великий Катаклизм, лишенные удивительных и необъяснимых вещей, составляших комфорт и смысл их предков, вернулись к естественному порядку вещей. К воде, к плодам, к изнуряющему ручному труду, к неумолимой погоде и к разрушительным явлениям уже непонятной для них природы, названных Колдовством. К бродячим ордам не желающих работать. К появлению сильных, способных внезапно отобрать все результаты тяжелого труда и всех невест заодно. К произволу тех, кто воссоздал Власть в ее естественном виде, Власть, не терпящую отговорок и не выслушивающую оправданий.

И, как отдушина для всех усталых и изможденных, обиженных и обделенных, родился и укоренился в века только один день, по-настоящему свободный от невзгод день — День Урожая. День прощения всех обид и мелких долгов, день забвения от обязанностей и приличий. День осеннего равноденствия. И в этот День деванцы не отказывали себе ни в чем, никому не кланялись, не соблюдали ни строгости поселянского быта, ни религиозные запреты.

В этот День, вернее - в эти Три дня и две ночи, эль, вино и ром лились рекой, в котлах кипели травы и грибы, хлеба и яства покрывали столы, звучали во множестве гимны и колядки, одевались самые вычурные костюмы и личины, ходили странные ритуальные процессии (и никого впоследствии не увозили на правёж за ересь). Сжигались ароматические дрова и кусты, елись и вдыхались смолотые из таинственных насекомых порошки, лизались экзотические жабы. Особо одаренные поселяне бросались с культовых построек на самодельных крыльях...

Всё это было достаточно давно, и дошло до наших просвещенных времен по большей части в устных преданиях да сказках, в которые уже мало кто верил.

Некоторые письменные свидетельства тоже сохранились, но знали о них далеко не все.

Теперь уже и не сыщешь почитателей бравого командора Гашо Спасибо, пирата морей и суш. А вот из летописи монастыря Туондери в некоторые хрестоматии попало анекдотическое свидетельство о его визите в Уздок на День Урожая в 203 году ОВ. Явился-де Гашо верхом на персональном кьяке, каковой кьяк никого не испепелял, не ел и даже не пытался пугать, но напротив, смотрел на всех окружающих несколько свысока и называл их странным словом «инсургенты».

Из этой небольшой исторической заметки уже можно понять, что Уздок наш угнездился в истории с полным уважением, и традиции проведения в нём Дня Урожая больше столетия. С другой стороны, более позднее свидетельство из времен князя-кесаря Лао Дзю именует Уздок «злодейским кварталом», ссылаясь на то, что дному из сокольничих князя-кесаря не оказали в данном «злодейском квартале» положенных почестей, а на требование снять шляпы и встать на колени почему-то облили молодым вином из бочки какие-то одетые горными троллями личности с огромными носами, после чего оконфуженная власть ускакала в леса на охоту.

Все это, конечно, может объясняться ошибками переписчиков и досужими выдумками. К истории обычный человек тяготения не имеет. Отдельные умники находят в этом известную прелесть, чтобы было о чем говорить между собой на своих умняковых сборищах. А обычные люди в Дне Урожая ценят уже даже не вседозволенность, а особое состояние рассудка, приглашающее к танцу все дремлющие потаенные силы его человеческой сути, как изнутри так и снаружи.

А Девания — да что это вообще за «Девания»? Да кто же знает? Может, девы какие-то или какие-то роскошные диваны. К чему ломать себе голову из-за слова? Давайте веселиться!!!

И вот он, пик Дня Урожая. Со вчерашнего вечера нарастающее хмельное, танцевальное, музыкальное безумие, признания в любви, непристойные предложения, факельные забеги к Черному озеру, прыжки с заранее привязанных тарзанок в черную водную гладь, ванны из вареного с дурманом молока, литровые кувшины молодого вина, опрокидываемые одним махом, хватание за зады юных дев и дам постарше, костры из конопляных кустов, катание на прикормленных шалфеем свиньях и спорыньей — быках.

Всю прошлую ночь к Уздоку сбредались и съезжались на праздник поселяне, готовые ко всему, сбредались, понятное дело, не с пустыми руками. День Урожая все-таки, и каждый нес и вез с собой ровно то, с чем не боялся расстаться, пусть даже и сразу.

Некоторые видели, а кто-то даже встретил группу юных студентов, вооруженных и совершенно трезвых. Сосредоточенные и тревожно собранные, они на полном серьезе расспрашивали всех про какую-то потерявшуюся девицу. Никто, разумеется, им не помог, да и не мог помочь. Все только таили улыбки... какая вообще может быть «девица» в надвигающемся событии... Если и была, то уже точно не будет девицей никогда. День Урожая — крайний срок для всех девиц в этой части Королевства. Таков старый порядок. Иначе на кой черт мы тут все приседаем до гроба? Что у нас вообще есть, кроме вот этих языков пламени, алого купола собственной головы и стоячего детородного уда до самых небес? Что, кроме этого, есть во всей нашей жизни? Только утлое ковыряние в земле, в барахле, в пыли, в дерьме, в собственных болячках, едва только возраст возьмет свое...

Так давайте же забудем обо всем в эту ночь!

(черновик)