Пара озабоченных мерзавцев

Эпизод первый

На небе не было ни облачка, солнце палило и сверкало так, что озеро Каго казалось золотым. Я кинула полотенце и сумку в теньке под ивой, но когда протащила сарафан через голову, то почуяла, что уже на берегу не одна.

Из воды вышел юноша. Не вынырнул, а именно вышел, точно глади озера и не было вовсе. Он направлялся ко мне, нахально скалясь и даже не думая прятать жабры. Узкие плавки, загорелое, поджарое тело. Квадратное лицо с широкими скулами, большой зубастый рот, черные волосы коротко острижены.

Черты лица парнишки были знакомыми. Вот только раньше они были более детские, мягкие. Два года прошло... надо же! Не узнать!

Если я лишь легкими волнами бровей и формой глаз напоминала представителей древнего народа, то Кит Масар выглядел как лучшая учебная модель по ассимилированным иттиитам. Как пособие для всех, кто о них знает или желает узнать...

В зубах он держал плотвичку, крошечную, живую еще плотвичку, трепыхающуюся и поблескивающую на жарком солнце.

Смотрел он весело, точно был рад внезапной встрече.

— Вернулась побултыхаться в родной лужице, большая рыба? — Сплюнув несчастную плотвичку, он тряхнул мокрой челкой и улыбнулся.

— Привет, Кит, — нарочито небрежно поздоровалась я. Мол, не особо-то я и удивлена его появлением.

Я понимала, что иттииту иттиита не обмануть, а, значит, смысла казаться смелой немного. Я испугалась, пусть только на секунду, но, испугавшись, мгновенно дала ему повод расплыться в торжествующей улыбочке. Ведьмов Кит! С его вечными попытками выпендриться. Не стану я его бояться! С чего бы!

Но Кит успел почуять мой быстро спрятанный страх и восторжествовал. Я уловила это его торжество и превосходство, и еще я уловила какое-то волнение, странным образом связанное с интересом ко мне.

Мы оба, разом, чтобы покончить с неприятной необходимостью копаться в чувствах друг друга, перешли на диалог.

— Говорят, ты в университете, — сказал он, и я тотчас почувствовала его зависть.

— Говорят, ты ушел на промыслы? — поддела я его, и Кит тотчас почувствовал мое презрение.

— Промыслы... — Он картинно сплюнул в воду. — Так и говорят? Да? Завидуют. Я тут всю золотую форель держу. Но не только форель, конечно... — Кит прикусил язык, но я успела поймать скользнувшую по его чувствам тайну. – Всякие, в общем, важные мужские дела. И вот, занимаюсь я важными делами, и тут вдруг смотрю — русалка новая по моему озеру плавает. Пригляделся – ба, да это ж Элиман! Явилась — не запылилась. Из самого университета... — Он снова выдал волну завистливого презрения и снова сплюнул.

— Что тебе от меня надо, Кит?

— Да ничего особенного. Но это мое озеро. Здесь никто не плавает без моего разрешения.

— Вот как? Король Каго? А управляющий и его полицаи знают, что ты тут король?

— А то. У нас все прикормлены. Так что, Элиман, хочешь плавать, докажи, что умеешь. Что тебе стоит? Ты же иттиитка. Хоть и воротишь нос. А может, у тебя жабр нет?

— Ты же видел.

— А что я там видел? Поплавала у бережка, только раков с насиженного места спугнула. Такое любая городская краля умеет. Мне интересно, какую ты глубину возьмешь?

— Любую! — вспыхнула я и тотчас прокляла свою гордыню.

— Ишь, любую. Хвастать всякий может. Ты хоть знаешь, какая там глубина?

— Знаю. Я тут всю жизнь плаваю. А тебя не видела.

— Меня увидеть не каждому дано... — Кит снова осекся.

Какие у него были странные глаза. Черные и водянистые, Я слышала, что некоторые ныряльщики из иттиитов вставляют в глаза линзы, помогающие видеть под водой четко.

— У тебя линзы?

— Ха, линзы. Линзы для мешаных. Я таким родился.

Врет, поняла я. И он понял, что я поняла и разозлился:

— Ну так как, проверим тебя? Тебе что, жабры для развлечения даны? Села тут на берегу, как особенная, картиночки рисует. Барышня.

Это слово он произнес с особым презрением, вновь цыкнув слюной между зубов.

— Там на глубине — древние развалины. Арматура железная, куски конструкций, колеса, — с вызовом сказала я. — Так что я там бывала.

Настроение Кита переменилось. Простое желание позабавиться с бывшей одноклассницей перетекло прямо-таки в неподдельную радость. Но он, плюнув на то, что я слышу его чувства, сказал совершенно беспечно:

— Ты была в развалинах? Тогда тебе тем более наше испытание все равно что мальков пугать.

— Ваше испытание?

— Ну да. А ты думала?! Для кого жабры — развлечение. А для кого — принадлежность к особому клану. Поплыли! Проверим! Не трусь, большая рыба! Не укушу! — Он перестал улыбаться. На широкой жилистой шее раздулись жабры, глаза совсем помутнели, и зрачков стало не видно.

Разумеется, я понимала, что плыть с Китом — глупо. Ничего хорошего от него ждать не приходилось. Я не забыла, как он издевался надо мной в школе. Обзывал, пинал, пачкал спину мелом, отбирал учебники. Издевался целенаправленно, несмотря на то, что я была своя. И даже скорее потому, что я была своя, но держалась отдельно и виду не подавала. И еще потому, что Кит был тогда мелким, и это его бесило. Сейчас он немного подрос и стал всего на полголовы ниже меня. Метр шестьдесят пять, а, может, и все семьдесят.

Был бы даже симпатичный, если бы не был таким отморозком.

Его гладкое, без единого волоса тело играло мышцами, а улыбка превратилась в недобрую насмешку. И следил ведь за мной, не поленился!

— Плаваем! — сказала я и сама себе удивилась.

Нет, ну а что? Кто-то же должен утереть ему нос. Смыть с его наглой рожи эту хищную ухмылку. Да и потом, чего мне бояться? Не съест же он меня, как ту плотвичку. И бить не станет. Не маленький ведь уже. 

....

Эпизод второй

Захир Дохар и Кит следили за мной в оба. Поначалу мне связали и руки и ноги, но на третьем привале веревки на ногах все-таки немного освободили. Не убежишь, но вполне можно сходить по нужде, только в сопровождении Мэмми. Покрывало на голое тело и больше никаких одежд. Озерная вода вместо питья. Вместо еды — сушеная рыба. Дикость иттиитов странным образом сочеталась с внешней доброжелательностью.

Все делились со мной скудной едой, помогали на привалах и вообще уважительно относились к матери их будущего потомства.

Бесился только Кит. На правах приписанного мне мужчины он прямо в повозке при всех попытался залезть ко мне под покрывало и облапать бедра.

— Прекрати сейчас же! — одернул его Захир. — Это тебе не игрушки. Береги семя.

Но Кит был так зол, что его обломали перед самым обрядом спаривания. Надкушенный бутерброд не выходил у него из головы, и Кит придумал, как ему поразвлечься.

На очередном привале он вызвался сопроводить меня до ручья, помочь напиться.

И там, недолго думая, стащил с меня покрывало. Ему запретили ко мне прикасаться. Но не запретили смотреть. Вот он и смотрел на меня голую. А потом полез рукой к себе в штаны.

— Сволочь... Тебе же велели беречь семя!

Сначала я почувствовала совершенно естественное отвращение, но вскоре оно сменилось странным, постыдным томлением. Неконтролируемое, животное желание, которое испытывал Кит, передалось и мне. 

«Иттиит и иттиит... вот, значит, как это работает, — догадалась я. — Слияние эмоции. Магия, способная дать жизнь далекой спящей икринке...»

Кит мгновенно уловил это мое томление, довольно ощерился, продолжая смотреть и продолжая делать то, что он делал внутри своих широких традиционных штанов.

— Мне... шестнадцать... лет... — Голос его срывался от частого дыхания. — У меня... этого... семени...

— Ну-ну! — опомнилась я, чуя, как горят мои щеки, и как все внутри дрожит от негодования и возбуждения. — Я ведь могу и зарядить ногой тебе по самому дорогому...

— Тогда... я... тебя... убью... большая... рыба... — не сводя глаз с моей груди и продолжая свое дело, нагло протянул Кит.

На поясе у него действительно висел белый кинжал из зуба какого-то морского чудовища. Мог и убить...

— Это вряд ли! — злобно процедила я. — Скорее убьют тебя, когда узнают, что ты творишь. А я — женщина иттиитка, я — дорогой товар и достанусь другому иттииту.

Кит поджал губы, лицо его дернулось, нос сильно втянул, а потом резко выдохнул воздух. Кит вытащил руку из штанов и вытер ее об штанину.

— Полегчало? — злорадно спросила я.

— Зря ты так... — Судя по мягкому тону, Киту действительно полегчало. — Я мог бы быть с тобой ласков.

— Ты мог бы сначала спросить, хочу ли этого я.

— Ну конечно же, хочешь. Я же чую, как ты потекла. И потом, я — самый красивый парень общины. Мышцам моим любой позавидует.

— При чем тут мышцы?

Мне было страшно стыдно за свое неожиданное возбуждение, и еще за то, что я и не подумала отвернуться. Ужасно хотелось если не ударить, то хотя бы подразнить эту скотину, сказать: «Знаешь, какой рост у моего парня?» Но я решила не бить мелкого дурака по больному. Не то чтобы мне стало жаль эту сволочь, но я вдруг увидела всю сцену со стороны... Кит был жалок. Жизнь, которая ему досталась, не предполагала широкого выбора.

Впрочем, моя жизнь тоже стремительно неслась под откос. Еще вчера я была студенткой королевского университета, которую все любили и которая любила всех. А сегодня меня везут от войны в общину диких фанатиков на расплод, а главный подонок Озерья мастурбирует на меня прямо у обочины Дубилова тракта. И неизвестно, что там с моими родными...

— В этот раз я никому не скажу, — снисходительно сказала я Киту. — Но больше так не делай. Не то пожалуюсь Захиру. Не думаю, что он обрадуется. Тем, кто мастурбирует на связанную девушку — не место в высшей расе.

Мои слова задели Кита. Высшая раса — сверхидея его нехитрого мировоззрения. Он мнил себя избранным и хотел, чтобы я считала его таковым. Так что с того момента Кит больше не приставал. Ждал своего часа молча. Ждал недолго, всего лишь до полуночи...