Полночь, а сна ни в одном глазу? Надо срочно кого-нибудь разбудить!

Присоединяюсь к флешмобу об экстремальном пробуждении от Марии Камардиной. У меня есть только один эпизод, где персонажа будят (обычно все просыпаются сами), вот с ним и поучаствую.)

Лязг, какие-то голоса, стоны. Было поздно, но Эрика никак не могла уснуть. Она лежала в темноте, уставившись в потолок. Срок она получила небольшой, дали скидку на возраст, но шесть месяцев, на которые ее осудили за то, чего она не совершала, приводили в ужас.

Некое подобие забытья, в которое Эрика проваливалась время от времени, гасило сознание, потому она не услышала шаги, которые, гулко отдаваясь по коридору, привели к ее камере двоих человек, не увидела, как на стенах камеры замелькали блики от факела.

Гиллис пропустил охранника вперед, взяв у него из рук факел. Жан, гремя ключами, открыл дверь. Девушка спала на соломенном тюфяке прямо на каменных плитах пола, кутаясь в какие-то лохмотья.

— Разбуди ее.

Начальник тюрьмы остался стоять в дверном проеме. Охранник подошел к девочке, потормошил за плечо и грубо потянул вверх, поднимая с пола.

Страх сковал Эрику, она не издала ни звука, лишь испуганно переводила взгляд с одного лица на другое. Что это за люди, чего они хотят? Бородатый мужчина, разбудивший ее, внушал ужас: хмурое лицо, тяжелый взгляд, грубые ладони. Другого разглядеть не удалось, факел в его руках слепил глаза, уже привыкшие к ночному мраку.

Гиллису же наоборот очень хорошо было ее видно. Согласно делу, меньше чем через месяц ей исполнится семнадцать, хотя выглядела она гораздо моложе. Может быть, мать накинула ей годик-два, чтобы поскорее избавиться от лишнего рта? Хотя в прислуги брали девочек и гораздо моложе. Ну, не суть, семнадцать, значит семнадцать.

Девушка — вернее, девочка, как решил про себя начальник тюрьмы, — была очень хрупкая, небольшого роста. Сразу обращали на себя внимание ее выразительные серые глаза, которые на исхудавшем лице казались просто огромными, и длинные светлые волосы. Дополнительным плюсом оказалось и то, что она была довольно милой. Вполне подошла бы для его целей. Он передал факел охраннику, прислонился к дверному косяку и сложил руки на груди.

— Ты знаешь, кто я?

Перед пробуждением