За что бьется киберпанк?

Всевозможные панк-жанры, киберпанк, стимпанк, биопанк и тому подобные, уже давно не являются для читателя и писателя чем-то экзотическим. Более того, эти направления оказались настолько популярными, что обзавелись как собственными атрибутами, так и текстами, которые только мимикрируют под панк с помощью этих атрибутов.

Казалось бы, написать тот же киберпанк просто. Известна гибсоновская формула «High tech — low life», добавляем циничные корпорации, маргинальных персонажей, одним из которых станет главный герой. Разбавляем эклектикой глобализации, замачиваем в виртуальной, дополненной, расширенной реальностях и сверху немного безнадёги — она никогда не бывает тут лишней.
Формально получается киберпанк. Девять читателей из десяти даже не усомнятся в жанровой составляющей, когда увидят ледоруб, киборгов и корпоративную полицию.
За скобки вынесен, аккуратно уложен и полузабыт сам по себе панковский посыл, от которого тут осталась лишь одна оболочка.
Маргиналы против системы по-панковски, это не игра, в которой участники делятся на две команды, у которых есть четкие цвета, кричалки, баннеры и т.п. Когда персонажей расставляют как шахматы по разным краям доски, из текста исчезает часть панковости. Потому как борьба с системой не обязательно предполагает открытый формат, в котором все маски сорваны.
В этом отношении Нео времен первой Матрицы был куда более панком до встречи с Морфеусом, нежели потом.
Панк-составляющая борьбы подобна античной героике, когда это была борьба не с чудовищами или божественными силами, слугами и т.п.
Античная героика, равно как и панк это борьба с фатумом. С тем, что для героя априори непобедимо. Там, где под героя прогибаются корпорации, побеждается зло и воцаряется хеппи энд, панка нет. Все, на что может рассчитывать герой — на получение локального, краткосрочного преимущества за которое он, скорее всего будет расплачиваться. Которое не изменит систему. Которое может оказаться и вовсе почти никем не замеченным.
А как же стимпанк, спросит кто-то? А с ним та же история. Только тут есть лайфхак с лютым читерством: мы знаем о том, чем и как завершилась викторианская эпоха.
Но для героев панк-компонента стимпанка — в борьбе с жестко структурированной сословно-аристократической системой, ее нормами, представлениями о порядке и порядочности, ее судебной системой, монархией, бесправностью низших слоев общества.
И это борьба, которая точно так же не может завершиться победой. Можно спасти одного бедняка, десяток, сотню. Но тысячи и миллионы останутся. Система уцелеет. Максимум, сменится табличка кабинета в каком-то министерстве или же на аристократическом кладбище добавится новый склеп.

Кинематограф приучил нас и читателей к хеппи эндам. Они принимаются на ура пожирателями попкорна. Но история благородного поражения или локальной победы, которая не решает, кроме как в глазах ближнего окружения героев, это то, к чему тяготеет панк-культура. Это то, чем она побеждает раз за разом голливудскую ваниль. И даже то, что плодами этих побед активно пользуется Система, не мешает панку снова и снова идти в свой безнадежный бой.