Любую вещь можно редактировать бесконечно... но такая фигня получается)))
Автор: МэлисСтарый анекдот, расширенная и дополненная версия.
На дворе стояли 70-е годы ХХ века.
Молодой начинающий автор принес свой первый роман в издательство.
Редактор, не глядя в его сторону, сказал:
– Молодой человек, вы же видите, сколько у меня подобных произведений, я физически не могу всё это прочитать. Поэтому откройте ваш роман на произвольной странице и прочтите мне один абзац. Я сразу скажу вам, можете ли вы рассчитывать на публикацию.
Автор с готовностью открыл книгу и прочитал:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня".
– Это никуда не годится, – поморщился редактор. – Где же конфликт?
– Сейчас добавим, – автор бодро зачиркал карандашом и зачитал:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф".
– Хорошо, конфликт есть, но как же любовная линия? – спросил редактор.
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок".
– Что ж, неплохо для начала, – отметил редактор. – Тема дворянства и его неизбежного разложения интересна нашему читателю. Но, безусловно, текст надо доработать, поскольку не видно связи сюжета с рабочим классом. Три дня вам на доработку.
Через три дня автор читал редактору новый вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы".
– Сразу могу сделать замечание, – сказал редактор. – Нет революционного настроя, не ощущается надвигающаяся гроза революции, а без этого роман печатать нельзя.
Через неделю автор принес в редакцию очередной вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал»".
– Уже лучше, – сказал редактор, – но всё как-то безрадостно. Есть дворянство, есть рабочий класс, но у рабочего класса нет веры в светлое будущее.
Спустя еще пару дней автор принес доработанный вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»".
– Гораздо лучше, – похвалил редактор. – Но в романе, претендующем на публикацию, обязательно должно быть описание замечательной русской природы.
Новый вариант звучал так:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую–то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле".
– Хорошо, – сказал редактор, – но не хватает таинственности, которую так любят наши читатели, надо доработать.
Через несколько дней автор принес новый вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога".
– Стоп, – сказал редактор. – Таинственность есть, но читатели больше любят детективную составляющую. Добавляйте.
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога.
За портьерой тем временем раскуривал трубку Шерлок Холмс".
– Неплохо, неплохо, – похвалил редактор, – но вы нигде не раскрыли невыносимое положение крестьянства, а это надо обязательно сделать. Да и действующих лиц маловато для романа.
Автор принес очередное исправление:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога.
За портьерой тем временем раскуривал трубку Шерлок Холмс.
А во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу".
– Ну вот, совсем другое дело, но и для нашего крестьянства должен быть какой-то выход, нельзя прерывать описание тяжелой жизни крестьян на такой грустной ноте. Необходима хотя бы небольшая доза оптимизма.
Автор принес исправленный вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога.
За портьерой тем временем раскуривал трубку Шерлок Холмс.
А во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу.
Вдруг один из них крикнул: «Мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!»"
– Замечательно, – улыбнулся редактор, – многоплановый роман вырисовывается. Есть тема дворянства и его разложения, тема рабочего класса и его революционного настроя, очевидна вера в светлое будущее. Хорошо показана наша природа, есть элемент таинственности и совсем неплохо описана тяжелая доля русского крестьянина. Только хорошо бы еще показать в Вашем романе полное загнивание капиталистического общества и неизбежную победу социализма.
Через неделю автор принес новый вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога.
За портьерой тем временем раскуривал трубку Шерлок Холмс.
А во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу.
Вдруг один из них крикнул: «Мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!»
В это же время на чердаке соседнего дома низшие полицейские чины развлекались с падшими уличными женщинами, которые при ином общественно-политическом строе могли бы стать полезными обществу. Смеркалось, но с неизбежностью всходила над Россией заря социализма".
– Отлично, – сказал редактор, – но необходимо добавить заключительный штрих и показать направляющую и руководящую роль коммунистической партии. Сами понимаете, что в нынешней политической ситуации это надо сделать обязательно.
Через пару дней автор зачитал редактору окончательный вариант:
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога.
За портьерой тем временем раскуривал трубку Шерлок Холмс.
А во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу.
Вдруг один из них крикнул: «Мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!»
В это же время на чердаке соседнего дома низшие полицейские чины развлекались с падшими уличными женщинами, которые при ином общественно–политическом строе могли бы стать полезными обществу. Смеркалось, но с неизбежностью всходила над Россией заря социализма. Ибо в подвале неприметного дома напротив, в обстановке строжайшей секретности, уже второй день шло заседание III съезда РСДРП, на котором выступал с речью Владимир Ильич Ленин".
– Вы молодец, – похвалил редактор, – роман практически готов к печати. Однако вы знаете, Леонид Ильич очень любит, чтобы его образ появлялся на страницах литературы...
"Граф вошел в спальню графини, клацая манжетами по паркету.
– Не испить ли нам кофею? – спросил граф графиню.
– Отнюдь, – ответила графиня.
– Брезгуешь, с***! – гневно вскричал граф.
И он поимел графиню три раза на подоконнике, не снимая запонок.
А за стеной раздавались удары молота и нестройное пение. Два кузнеца ковали какую-то железяку для ворот графской усадьбы и пели «Интернационал». Вдруг удары прекратились и раздался голос старшего кузнеца: «Кончай работу, Ванька, х*й с ней, с железякой, завтра докуём!»
За окном бушевала стихия, уже три часа шел проливной дождь, несчастные белоствольные березки пригибались к земле.
Из камина торчала чья-то волосатая нога.
За портьерой тем временем раскуривал трубку Шерлок Холмс.
А во дворе усадьбы под крики, нечеловеческий гогот и шум дождя семеро пьяных крестьян трахали дохлую кобылу.
Вдруг один из них крикнул: «Мужики, пошли отсюда, что мы под дождём надрываемся, кобыла здесь и завтра будет лежать!»
В это же время на чердаке соседнего дома низшие полицейские чины развлекались с падшими уличными женщинами, которые при ином общественно-политическом строе могли бы стать полезными обществу. Смеркалось, но с неизбежностью всходила над Россией заря социализма. Ибо в подвале неприметного дома напротив, в обстановке строжайшей секретности, уже второй день шло заседание III съезда РСДРП, на котором выступал с речью Владимир Ильич Ленин. Юный Лёня Брежнев стоял на стрёме, осознавая свою огромную ответственность".
– Замечательно! – просиял редактор. – Но я хотел бы обсудить название Вашего произведения. Предварительное рабочее название Вашего романа – «Эх, *б твою мать!!!». Хорошее название, бойкое, с сильным глубинным смыслом. Но, если не возражаете, я бы предложил убрать из названия междометие «Эх», уж слишком цыганщиной отдаёт. Согласны?
– Согласен, – ответил автор.
Редактор кивнул и красным редакторским карандашом черканул в левом верхнем углу рукописи: «В печать!».