Флешмоб: на грани жизни и смерти (предсмертное состояние)

Добрый день, уважаемые дамы и господа!

Хочу поддержать флешмоб о предсмертных состояниях, запущенный достопочтенной Аленой Носовой (https://author.today/post/413893). В моем романе "Демонопоклонники" над одним из персонажей проводят магический обряд, в результате которого он теряет сознание и попадает то ли в иные миры, то ли в преисподнюю.

Завершение ритуала:

Серые черви достигли шеи охотника. Человека сызнова охватил нестерпимый ужас. На этот раз колдовство Калида не сумело сдержать его порыва. Гарван лихорадочно затряс головой, челюсти его разжались. Из глотки вырвался отчаянный глухой стон. Сизый поток хлынул в раскрывшийся рот. Охотник подавился криком. Бестии устремились внутрь его тела. Грудь налилась вязким теплом. Он начал задыхаться, ковер червей полз выше. Чудища запечатали нос. Кажется, человек вовсе перестал дышать. Бешено содрогавшаяся голова упала на землю. Твари накрыли глаза, и Гарван провалился во тьму.

Путешествие по "кругам преисподней":

Наверное, он умер. Небывалая тишина давила на слух. Охотник ощутил себя лежащим ничком на шершавой, верно, песчаной поверхности. Густой горячий воздух колол обнаженную кожу, точно Гарван угодил в стог сена. Охотник вздрогнул, не без удовольствия отметил, что вновь способен управлять собственным телом.

Поморгал. Заткавшая взор пелена постепенно отступала. Он упер ладони в землю и приподнялся. Завертел головой, озираясь. Странный мир мерцал тысячами тусклых граней. Его окружал плотный лес полупрозрачных кристаллов - разной величины и всевозможных расцветок. Угловатые камни росли плотной стеной, между искрящимися гранями можно было протиснуться разве что боком.

Поднабравшись сил, Гарван встал. Еще раз огляделся, пытаясь определить, куда надлежит двигаться. Приблизился к ближайшему кристаллу. Невольно вгляделся в собственное отражение, возникшее в глубине мутно-зеленого камня.

Охотник в ужасе отшатнулся. Из недр кристалла на него смотрела алочешуйчатая бестия – та самая, кою он прикончил на площади Травников. Клыкастая пасть глумливо щерилась, насмешливо блестели желтые буркалы.

Отстранившись, Гарван ненароком врезался спиной в другой камень. Развернулся, дабы не видеть ухмылку чудища, и столкнулся взглядом сразу с тремя отражениями твари, уродливо искаженными наклоном граней.

Он хрипло вскрикнул и, закрыв лицо руками, плюхнулся на колени. Но перед взором продолжала маячить оскаленная пасть бестии. В безумном порыве охотник заскреб ногтями по сомкнутым векам. Ощутил жжение, под пальцами проступила кровь. Опомнившись, он сообразил, что раздирает собственное – человеческое лицо, а не морду чудища. Значит, то, что он видел на поверхности камней, - всего лишь морок, а не его истинное обличье.

Гарван ожидал болезненного, вероятно, смертельного удара, коим всенепременно должно было завершиться падение. Однако время шло, а он продолжал лететь, беспомощно суча конечностями. Охотник пропустил тот миг, когда окутывавший его мрак стал вещественней и плотнее, словно превратился в пух. Теперича человек уже не падал, а полз на четвереньках. Правда, его продолжало яростно болтать из стороны в сторону, как и во время внезапно оборвавшегося полета.

Темнота вокруг сделалась серой, более не колола и не обжигала. Ныне Гарван чувствовал холод. Жестокая, поднимавшаяся откуда-то снизу стужа заставила его стучать зубами. Озябшие члены с вящим трудом подчинялись велениям разума.

Его мотало и бросало, точно он очутился на крохотной лодчонке посреди бушующего моря. Все силы уходили на то, чтобы хоть как-то удерживать равновесие и ползти вперед. Впрочем, охотник не ведал, куда и зачем движется. Он далеко не сразу осознал, что ползет по странному узкому тоннелю, кой, несмотря на квадратное сечение, извивается, ровно хлещущий по воздуху бич.

Жалящий, сковывающий тело мороз источали синеватые плиты стен и пола, они распадались сапфировыми брызгами, стоило Гарвану продвинуться хотя бы на пядь. А внизу клокотала и бурлила искрящаяся сиреневая бездна.

Каждый следующий локоть пути давался тяжелее предыдущего. Сызначала охотник ковылял окарач, но затем скованные холодом руки подкосились, и теперича он из последних сил полз, извиваясь непослушным телом, словно змея. Коридор в очередной раз тряхнуло. Тело человека взмыло над полом, больно врезалось в одну, а затем в другую стену. Его окутало облако лазурных искр, в кои обратились слагавшие тоннель плиты. Он не успел одолеть положенные поллоктя и, лишившись опоры, устремился вниз – туда, где клубились лиловые облака, вспыхивали сине-зеленые зарницы и рокотал, точно рушащиеся горы, гром.

После ледяного коридора, сиреневая буря показалась ему нестерпимо горячей. Несмотря на беспрерывно мелькавшие окрест вспышки, взор затопила тьма. Ударивший в уши грохот начисто лишил слуха. Со всех сторон, будто рой растревоженных пчел, тело жалили молнии. Разум и чувства – все естество Гарвана - обратилось в боль. Похоже, он снова умер. Во второй раз за сегодняшнюю ночь. Проповедники всех богов вещали одно и то же: тех, кто жил праведно, в посмертии ожидает бесконечное блаженство, а иным, грешным, совершавшим нечестивые поступки, после гибели предначертано целую вечность провести в страдании и муках. Сия мысль сверкнула в сознании за миг до того, как охотник провалился в забытье.

Священники Магвира глаголали о том, что преисподняя разделена на девять кругов, кои надлежит пройти грешнику, дабы очиститься. Сие противоречило утверждению этих же клириков, что опосля смерти нечестивцы будут мучаться до скончания времен. Впрочем, Священное Писание пестрело подобными нестыковками, что нисколько не смущало служителей церкви, трактовавших сакральные тексты как им вздумается.

Охотник сидел посреди леса небывалых исполинских деревьев, между стволами и кронами которых едва угадывалось далекое, ядовито-бирюзовое небо. Вестимо, к подножию диковинных великанов не пробивалось ни единого лучика, посему сия чаща не имела ни подлеска, ни травяного полога. Человек пребывал на голой, песчаной земле.

Наконец, несколько восстановившись, Гарван поднялся. Он заметил, что окружающие его огромные растения не имеют ничего общего с деревьями. Куда больше эти невиданные махины напоминали водоросли. Ржавые, пурпурные, розовые, янтарные. Мерцающие и блекло-матовые. Подрагивающие, колышащиеся, точно на слабом ветру, и застывшие бездвижно. Раскинувшие в стороны широкие плоские кроны, походящие на исполинские снежинки. Изломанные, ощетинившиеся шипами, ровно громадные лапы насекомых. Ребристые, угловатые, аки печные трубы, произрастающие из одной друзы. Листовидные, подобные навершиям протазанов и эспонтонов. Граненые, навроде клинков стилетов али базальтовых столбов. Похоже, в этой чаще не имелось даже пары одинаковых растений.

Некоторое время охотник стоял, безразлично рассматривая причудливый лес и не решаясь двинуться в путь. Вероятно, он так и не смог бы сделать даже одного шага, но откуда-то сбоку докатилась волна странного гула, смявшего и раздавившего убаюкивающий шелест чащи. Гарван никогда не думал, что звук может ранить подобным образом - вонзаться в кожу десятками игл.

Охотник сморщился, с недовольством потер саднящее плечо, развернулся и спорой рысцой помчался прочь, поскольку из-за «деревьев» пришла новая волна свербящего звука. Он ускорился, одновременно почав яростно скрести горящую кожу. Руки лихорадочно срывали остатки одежды, тщась унять терзавший плоть зуд. По плечам и торсу побежали теплые струйки. Он не придал сему значения, настолько сильно бередил тело прилетавший сзади гул. Охваченный горячечным порывом человек совсем не ощущал боли.

Всецело поглощенный борьбой с режущим звуком Гарван не ведал, сколько времени продолжалась эта странная погоня. Возможно, на него накатила усталость или, что более вероятно, силы покинули его вместе с текшей из ран кровью. Выскочив на узкую прогалину, охотник плюхнулся на колени. Краем глаза заметил, что на руках и туловище совсем не осталось кожи, лишенная покрова плоть сочилась темной в тусклом свете кровью.

Он тяжело, с хрипом дышал. Царапавший кожу гул несколько стих, и на человека запоздало свалилась боль. Стоя на четвереньках, Гарван забился в корчах. Трясущиеся, разорванные мышцы не выдержали напряжения, торс накренился к земле, взгляд вперился в овальную, наполненную бледно-зеленой жидкостью лужу, как по волшебству возникшую прямо напротив его лица. Охотник содрогнулся: с плоской поверхности на него взирал оскаленный череп, с коего стекали остатки исходящей кровью плоти. Безумно таращились, едва подрагивая на ошметках мышц, выпученные глаза. Теперича Гарван затрясся в приступе ужаса. Взор померк не в силах воспринимать чудовищную действительность. Руки непроизвольно поднялись, намереваясь удержать сползающие с головы комки окровавленного мяса. Потеряв опору, тело рухнуло в лужу. Не раздалось обыкновенного для любой жидкости всплеска, лишенная кожи плоть не ощутила прикосновения влаги. Диковинный водоем не выглядел глубоким, охотник ожидал, что больно врежется в жесткую землю, однако заместо этого беззвучно провалился сквозь блестяющую зеленую поверхность и низринулся в разверзшуюся бездну.