Учительское

Захотелось отчего-то повспоминать школьные годы: непосредственно школу, учителей… А куда ж ещё это вспоминать, как не сюда, в блог. 

Но вываливать всё скопом будет, пожалуй, неправильно, так что пока я повспоминаю только одного учителя. 

Звали его Борис Иваныч (именно Иваныч – чтобы кто-то произнёс «Иванович», такого, кажется, не случалось). 

Вообще он был военрук, но вёл также географию и иногда английский. Школа у нас была не сказать чтобы маленькая, но ему почему-то давали вот так совмещать. Учителей английского кроме него было четверо, а Борис Иваныч подключался, когда появлялась необходимость кого-то из них подменить. Помню его странноватые английские надписи на доске, из смеси прописных и печатных букв. Но тогда английский преподавали таким образом, чтобы никто не дай бог его ненароком не выучил. Потом, взрослым, я часто думал об этом: семь лет по несколько часов в неделю, а на выходе даже отличники не могут связать и пары-тройки разговорных предложений. Не иначе программу обучения разрабатывали где-то в недрах КГБ. Хоть что-нибудь в английском соображали в то время только меломаны и радиолюбители.

А вот географию Борис Иваныч вёл вполне пристойно. Он вообще был незлой, ироничный и такой какой-то очень свойский, простой. В костюме, в защитного цвета рубашке (военрук же), всегда при галстуке, мне он вспоминается похожим на шоумена Фоменко, что пел в группе «Секрет», а особенно популярен стал на «Русском радио», где проговаривал перед рекламой натасканные отовсюду шутки.

На уроках у Борис Иваныча было всегда весело и интересно, человек он был эрудированный и, кажется, успевший попутешествовать по стране. Большую часть времени он рассказывал всякое, что к изучаемой теме имело отношение не всегда прямое. И это, как по мне, правильно, то и происходило воспитание людей, а география – да и бог бы с ней: кому сильно надо, прочитает в учебнике.

Правда, со старшими классами дистанция у него иногда становилась недостаточной. Мы, оболтусы, вели себя часто шумно и бестолково. Помню, одному моему однокласснику он, когда тот совсем распоясался, после небольшой перебранки, что начиналась как юмористическая, но потом вывернула не туда, слегка заехал указкой по щеке, а потом ещё и объяснил:

– Извини, я хотел в глаз.

Звучит это, наверное, как ужас ужасный, но таким оно совсем не было, то был обычный конфликт учителя и ученика, который (ученик) немного, что называется, потерял берега – то есть не всерьёз. Сейчас бы кто-то снял всё на видео и человека выгнали бы из профессии с волчьим билетом. Тогда это ничем не закончилось – не то чтобы такое было у нас в порядке вещей, но и Борис Иваныч не был обычным учителем. Никто и не думал никуда жаловаться – виновник событий, сам тот ещё фрукт, прекрасно понимал, что виноват и заслужил ещё и не такого. Может, он вообще первый полез, я уже не помню, но дури у него на это хватило бы. А фразу про «извини, я хотел в глаз» многие мои одноклассники наверняка помнят до сих пор, а кто-то, может, даже использует.

Всё это, однако, вряд ли шло Борис Иванычу в плюс, а директор школы была у нас тётка довольно гадкая.

Вспоминается ещё вот такой эпизод. Как-то зимой на крыше школы в одном месте выросла огромная, на половину высоты здания, сосулька, целый сталактит. Сбить её сверху, видимо, не получалось, тогда Борис Иваныч взялся отстрелить её из ружья – мелкокалиберной винтовки, из каких пуляют в тире, что имелась в кабинете НВП. 

Школа у нас была не какая-то сельская – типичная городская, двухэтажная и большая. Да, можете оценить необычность этого человека. Если бы о нём снимали фильм, начать сюжет нужно было бы именно с этой сцены.

Всё происходило на перемене. И как-то так получилось, что пока выносили винтовку и разгоняли малышню подальше от стены, поглазеть на действо собралась целая толпа: ученики всех возрастов, учителя, другие школьные работники, а ещё забредшие на шум случайные прохожие.

Вскинувший оружие Борис Иваныч, сам себе затеявший вот такое испытание авторитета, очутился среди человеческого моря, как будто на митинге – и все смотрели на него одного. 

Промахнуться, понятное дело, было немыслимо.

Помню, как долго он целился.

Он не промазал, и пуля влепилась куда надо – но она была слишком мала, и сосулина осталась висеть на месте. Пришлось перезаряжаться и начинать всё сначала. После второго выстрела этот айсберг наконец грохнулся.

А дальше наш рассказ переносится на пять или шесть лет вперёд. Мы с друзьями бредём по микрорайону, возле магазина производятся некоторые дорожные работы, и среди мужиков в оранжевых жилетах – знакомое лицо. Времена другие, и учительством теперь не прокормиться.

– Борис Иваныч! – заорали мы и ринулись туда.

Ему было немного неловко, но приятно. Он стрельнул у кого-то из наших сигарету. Коллеги из бригады посматривали на него удивлённо и с уважением.

Не могу сказать, сколько лет ему тогда было, лысеющему и чуть одутловатому – может, тридцать с небольшим, может, под пятьдесят. Когда самому тебе восемнадцать, такие нюансы не имеют значения: ну, старый и старый. 

А потом, лет ещё через десять, когда я переехал в другие края, успел немного заностальгировать и залез на сайт родного города, там среди всякого неструктурированного отыскался форум по моей школе, где висело объявление:

«Разыскиваю своего учителя, (такого-то) Бориса Ивановича! Если что-то о нём знаете, пожалуйста, сообщите». Этот крик души был просрочен года на два, но я не мог не написать, хоть, кроме как рассказать о той нашей последней встрече, поведать мне было нечего. Потом заходил пару раз, ответа закономерно так и не увидел.

Зачем Борис Иваныч девушке понадобился, неизвестно, но хотелось видеть в этом что-то романтическое. А ещё подумалось тогда о том, что если какого-то учителя и могли вот так разыскивать через годы, то, конечно, только его.

Конец.

…Блин, и регулярно же так: собираешься набросать что-то быстрое на три коротких абзаца, а потом замечаешь, что уже начало второго ночи, и ты, высунув в усердии язык, всё стучишь и стучишь торопливо по клавишам и никак не можешь закруглиться… Ну да ладно.