Флэшмоб о бабочках? Что ж...

Присоединюсь к флэшмобу о бабочках от Марии Камардиной. Уж их у меня хватает! Но ограничусь тремя отрывками -- все из "Этайн, дочери Хранительницы".

1.

Едва солнце спряталось за тучей, из-за молодого дубка на полянку выбежала маленькая рыжая девочка в пестром платьице. Выбежала и тут же наклонилась над лиловым цветком короставника.
— Мама! Мама! Смотри, какая бабочка!
И, не дождавшись ответа, сняла с цветка что-то синее в красную крапинку, отливающее металлом, положила себе на ладонь.
— Мама! Она не улетает от меня! Смотри, какая красивая!
Вместо мамы на поляну из леса вышел черноволосый юноша в зеленых штанах и длинной красной рубахе с золотой вышивкой.
— Танька! Брось каку! И на бабочку она не похожа! Толстая, страшная. Фу! Еще укусит!
— Нет, бабочка это! Ладди, смотри: вот же! У нее хоботок свернутый, как у бабочек! Значит, бабочка! А бабочки не кусаются!
Совсем юная девушка, такая же рыжеволосая, невысокая, ростом намного ниже Ладди, тихонько подкралась сзади к спорящим, обняла их.
— Поймала вас, поймала! — засмеялась серебряным колокольчиком.
Танька уронила бабочку, та, падая, быстро-быстро заработала узкими крылышками и понеслась прочь розово-красным огоньком.

2.

От размышлений Таньку отвлекает неприятное ощущение, будто бы кто-то ползет по ее шее, настойчиво забираясь все выше и выше. Быстрое движение рукой — и на ладони оказывается большая зеленая гусеница с косыми светлыми полосками по бокам и торчащим сзади длинным голубоватым отростком, похожим на рог. Танька с недоумением смотрит на свою находку — и вдруг радостно улыбается, будто бы встретила старую знакомую. Да так, в сущности, и есть: прошлым летом Олаф выкормил точно такую же гусеницу листьями ивы и получил сначала куколку, а потом и бабочку — большую, толстую, мохнатую, с буроватыми крыльями, покрытыми темными разводами и похожими на сухие свернувшиеся листочки1. А потом вдруг оказалось, что бабочка эта умела танцевать: потревоженная, она тут же вся изгибалась, распахивала передние крылья, показывала из-под них задние — неожиданно маленькие, но при этом удивительно яркие, розовые с синим и черным, — и принималась смешно подпрыгивать... Олаф, правда, доказывал, что никакой это вовсе не танец, что бабочка просто пытается своим диковинным видом испугать и прогнать врага. И, конечно же, он был наверняка прав — только вот почему-то от той его правоты Таньке было так грустно...

3.

И тут внезапно — вовсе не наверху, а на кухне за стеной, совсем рядом — раздался странный резкий звук, словно кто-то неумело попытался засвистеть через зажатую между пальцами травинку. Наверное, для людей звук был совсем тихим, а то и вовсе неслышимым: похоже, что его различила одна лишь сида. И Орли, и Санни, и Гвен так и продолжали зачем-то вслушиваться в слабое шуршание, доносившееся со второго этажа, хотя и так было понятно, что это всего лишь копошится проснувшаяся под вечер мышь.
Между тем спустя короткое время звук из кухни повторился. Нет, это все-таки был определенно не свист травинки: в нем чудились сразу и писк, и скрежетание. Птица? Летучая мышь? Нет, пожалуй, кто-то другой... Но кто?
Неожиданно для себя Танька поднялась. Выскользнув из-за стола, она осторожно, по-сидовски бесшумно и все равно боясь спугнуть таинственное существо, двинулась к кухонной двери. Санни проводила ее удивленным взглядом, однако промолчала, а остальные, видимо, и вовсе ничего не заметили. Тем временем звук раздался вновь — короткий, резкий, пронзительный.
По-прежнему недоумевая, Танька прильнула к двери. Между тем звук всё повторялся и повторялся — режущий слух, однообразный, загадочный. Однако страшным он все-таки не казался. Мелькнула вдруг догадка: может быть, тот «хитрец» подбросил на кухню какой-то механизм? Бывают ведь такие мудреные музыкальные игрушки с органчиками внутри! Поколебавшись, Танька решилась: осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
Звук доносился из-под окна — и хотя он по-прежнему походил на механический, испускал его явно кто-то живой. Черное с желтым создание размером с мышонка неуклюже трепыхалось на полу, размахивало в воздухе шестью коротенькими ножками. Пока Танька осторожно подкрадывалась к этому странному существу, оно наконец сумело перевернуться и вразвалку побежало вдоль стены, то и дело издавая уже знакомый скрежещущий писк. Толстое полосатое туловище, темные непрозрачные крылья, куцые черные усики со светлыми кончиками, вытянутый вперед короткий хоботок...
Бабочка! Огромная, мохнатая, со странным, похожим на человеческий череп рисунком на спине, всё же это была какая-то ночная бабочка! А бабочки, как известно, не кусаются — ну, по крайней мере те, что живут в Британии, уж точно! И Танька смело протянула к ней руку. Если чего она сейчас и боялась — так это упустить или повредить такую замечательную находку, явно достойную места в университетском музее.
В залу Танька возвращалась, сияя от радости. Удивительная бабочка была благополучно водворена в удачно подвернувшийся глиняный горшочек и крепко-накрепко закрыта крышкой. Изнутри него теперь доносились непрестанное шебуршание и приглушенный прерывистый писк.
— Поймала, вот! — гордо объявила она, подойдя к столу и водрузив на него горшок с добычей.