Как герой чуть не сдох

Радж и Дирк заспорили было, кто из них вызовет на поединок принца сидхе, а Горгий заявил, что хочет сам убить своего врага. Их спор прекратил Великий Пёс:

— Я уже говорил, что мы не можем ждать несколько лет, пока у Имсети отрастёт кисть. Спустя годы инцидент с подлым нападением забудется, а сидхе станут считать, что для поединка с принцем не существует веского повода. Больше того, остроухие сочтут, что над моими служителями можно безнаказанно издеваться. Принц должен умереть. Кебехсенуф, как правитель той местности, ты отправишься к королю сидхе и потребуешь поединка с принцем. Убей его.

— Я готов, повелитель, — склонил голову Дирк.

— Нет! — громко произнёс Горгий.

Присутствующие изумлённо воззрились на него. В голове у Горгия наперебой зазвучали голоса родичей, мысленно взывавших к нему: «Ты что, вздумал спорить? С ума сошёл?». Не обращая на них внимания, Горгий сказал:

— Прошу тебя, повелитель, не приказывай Дирку разбираться с моим врагом. Я должен убить сидха сам.

— Ты теперь калека, — напомнил ему Радж.

— Я левша, — продолжал Горгий, глядя в золотые глаза дяди. Они стали ярче, а это плохой признак. Разумеется, Пёс рассержен, ведь его слуги не смеют ему возражать. — Прежде я чаще держал меч в левой руке, так что и сейчас смогу прикончить сидха.

— Гор, ты не сможешь пользоваться ни щитом, ни кинжалом, — не выдержала Кора. — Это безрассудно. Сидх, знаешь ли, тоже не вчера родился.

— Ты мне не доверяешь, брат? — прищурился Дирк.

— Доверяю. Но сидх мой враг. Мой!

Пёс оскалился, показав острые белые зубы, и все замерли.

— Раз уж ты настолько жаждешь мести, что осмеливаешься оспаривать приказ, я предлагаю тебе другой выход, — произнёс Пёс. — С моей помощью кисть отрастёт у тебя через несколько часов. Но это очень больно. Кому-то другому я не стал бы помогать в таком деле, но твой возраст и дерзость, Имсети, позволяют надеяться, что ты сумеешь пережить испытание и получить новую руку сегодня же. Пойдёшь ли ты на это? Если не выдержишь боли, тогда сидха убьёт Кебехсенуф, и никаких возражений я слушать не стану.

Поднявшись, Горгий склонил голову перед дядей со словами:

— Прости, повелитель. Дай мне новую руку, и я накажу сидха.

«Ну ты даёшь!», — прозвучал в голове Горгия голос Раджа, а затем слова Коры: «Желаю удачи!». Им вторили мысленные пожелания других родичей.

— Помни, ты сам этого хотел, — рыкнул Великий Пёс.

Он встал, приблизился к Горгию, коснулся его плеча, и кабинет исчез в чёрно-белом вихре.

***

Повелитель перенёс Горгия в святилище под Большим тронным залом в самом сердце своего подземного дворца. Здесь Великий Пёс проводил посвящение своих слуг, превращая одарённых магическими способностями людей в Проводников. Их тела изменялись в волшебном огне, позволяя людям принимать новые обличья, порой даже не одно. Ритуал Посвящения по сути был символической смертью: умирал человек, а рождался маг-оборотень, способный живым попадать в потусторонний мир. Второе звериное обличье помогало Проводникам, служителям Пса в работе.

Они провожали так называемых путников — души недавно умерших по Лабиринту, сумеречному пространству между светом и тьмой, к месту последнего суда. В Лабиринт часто проникали чудовищные создания тьмы, охотившиеся за путниками. Те души, кого тёмные твари утаскивали к себе и пожирали или превращали в себе подобных, навсегда теряли возможность попасть в Свет. Проводники должны были охранять умерших от чудовищ и выполняли свой долг уже много тысячелетий, с тех пор, как на земле появились первые люди.

Очень давно, во время Посвящения Горгия, зал святилища представлял собой огромную пещеру, а сейчас выглядел как египетский храм с рядами массивных колонн. Потолок терялся в темноте, как и проходы по сторонам. Щелчком пальцев повелитель зажёг факелы в настенных кованых держателях и вышел в центр зала. Под взглядом Пса на чёрной гранитной плите пола возник огонёк, обрёл силу и взметнулся выше человеческого роста.

Пламя пылало бесшумно. Стараясь выглядеть невозмутимым, Горгий приблизился к пышущему жаром огненному столбу.

— Готов? — спросил дядя.

— Да, Высокий.

— Я жду.

Поколебавшись, Горгий закатал рукав, стиснул зубы и сунул правую руку в огонь. Поначалу боль оказалась терпимой. Вспыхнули и сгорели волоски, но кожа не обугливалась. Рука в пламени казалась облитой жидким золотом до самого локтя.

Горгий посмотрел в янтарно-жёлтые глаза владыки — они сияли ярче расплавленного золота, блестели угольно-чёрная шерсть и белые зубы зверя. Тёмные зрачки расширились, и от них невозможно стало отвести взгляд. В голове зашумело, по лицу покатились капли пота.

Где-то далеко-далеко слышался голос повелителя, выпевавшего слова на полузабытом языке. Их смысл с трудом доходил до сознания мага. Сейчас повелитель настраивал его волшебную силу, как струны арфы, чтобы она, соединившись с могуществом бога, изменила тело Горгия, вернув ему утраченную часть.

Боль в руке усиливалась, жгла, грызла кожу, мышцы, кости. Горгий с трудом сдерживался, чтобы не застонать и не отскочить от огненного столба. Раздался дядин голос:

— Кричи, если так будет легче. Никто не услышит.

Ещё некоторое время Горгий терпел, но руку словно выкручивало из сустава, мышцы рвались на части, а кости дробились, и он закричал, выплескивая из себя невыносимую боль. Как долго будет длиться эта мука?! Надо вытерпеть, надо! Лишь бы хватило сил, и выдержало часто-часто бьющееся сердце, норовившее выпрыгнуть из груди. Оставаться в сознании ему помогал повелитель.

Потом Горгий охрип, оглох и уже не слышал себя — существовали только боль, пламя и сияющие глаза бога. Золото обжигающего взора, золотой огненный столб рядом, жидкое золото, плавившее кости руки. Жар иссушил саднившее горло. Горгий замолк, не в силах даже глубоко вздохнуть. Высохший без слюны язык ворочался во рту горячей деревяшкой.

Ослабев, Горгий опустился на колени, но руку из пламени не вынимал. Впрочем, он уже и не смог бы сделать этого, колдовство не позволило бы. Кости и мышцы тянулись, удлинялись, культя вздулась, и на ней появилось багровое утолщение. Словно странный бутон, утолщение увеличивалось, пока не стало походить на сжатый кулак. Выступили очерченные тонкими алыми линиями очертания пальцев, ногтей. Резкая боль молнией пронизала руку от плеча до запястья, и пальцы раскрылись.

На глазах Горгия выступили слезы и тут же высохли от жара. Получилось! Он больше не калека! Теперь мучения прекратятся!

В голове застучали барабаны. Зрачки бога превратились в чёрные колодцы, слившиеся в один огромный провал, куда Горгий и полетел. Его сердце трепыхнулось и замерло, а лёгкие застыли. Это что, вот так всё и кончится? Обидно.

***

Открыв глаза, Горгий увидел над собой потолок своей спальни. Боли не было, и маг с облегчением вздохнул. Потом над ним склонился дядя уже в человеческом облике светлокожего мужчины с длинными белыми волосами и внимательными серебристо-серыми глазами. Они радостно заблестели, когда Горгий пошевелил губами и откашлялся. Пересохшее горло саднило, а по телу словно гружёные телеги проехались. Пёс торопливо произнёс:

— Говори мысленно. Как ты?

— Хреново. Прости, Высокий, я хотел сказать, не слишком хорошо.

— Ну, этого следовало ожидать. У тебя, знаешь ли, сердце останавливалось. Перепугал ты меня. Полагаю, другой человек на твоём месте не выжил бы, но всё получилось, кисть на месте. Эх, дать бы тебе в лоб как следует, чтобы впредь ушами не хлопал и врагов к себе не подпускал. Ещё раз позволишь себе такую глупость, оттаскаю за хвост, так и знай.

Дядя ворчит, значит, дела налаживаются. Горгий напрягся, с трудом поднял правую руку, увидел целую кисть. Кожа на ней была розовой и нежной, как у младенца, и резко отличалась по тону от загорелого предплечья. Пошевелив пальцами, сжав и разжав кулак, Горгий обрадованно сказал хриплым голосом:

— Работает! Спасибо, дядя!

— Такой поросячье-розовой кожа останется недолго. Где-то с неделю придётся потренировать руку, чтобы она окрепла, и только потом можешь отправляться к сидхе. Пойдёшь не один, а с братьями. Кеб возглавит посольство, и вы станете её свитой. Постарайтесь впечатлить сидхе так, как можете только вы.

— Мы сделаем это, Высокий.

— И запомни, если позволишь сидху себя убить, лучше не возвращайся ко мне, потому что я превращу тебя в крысу. Так и будешь бегать внизу до конца мира. Понял?

— Ага.

Действительно, после смерти служба Горгия продолжится на нижних ярусах Лабиринта. Тамошние мёртвые стражи Проводники обычно навсегда меняли человеческое обличье на новое. Попадать туда не хотелось, поэтому умрёт принц сидхов.

— Прости за то, что причинил тебе столько хлопот, — мысленно обратился Горгий к дяде.

Тот улыбнулся. В дверь постучали, а в голове Горгия раздался мысленный зов друга.

Пёс бросил:

— Там Рамзес пришёл. Отлежись и не вздумай отправиться на дежурство в таком состоянии.