Капли по стеклу, подошвы по Портянке

На стекле расплываются разводы и бегут дорожки сливающихся капель. Наверху, обыденно и слегка удивлённо, просыпающийся город бодрит слепой густой дождь. Пока прячешься в метро дождь неважен, а дальше как пойдёт.

Дневные поезда разные по-разному, а вот утренние одинаковы почти везде. В Мск у них есть близнецы, разбегающиеся к конечным станциям вечерами. У нас усталость и сон плавают лишь утром. 

Осень меняет жизнь как хочет. Кто в коже, кто-то в натуральной, кто-то в снятой с юного дермантина. Кому милее джинса со свитерком, кроссы или даже сапоги, и тут же, очень редко и жутко удивительно, гордо демонстрируется результат недавнего педикюра. Ладно, хоть через колготно-чулочные изделия. 

Осень выгоняет из нашего метро чудесную прохладу, возвращая уютное зимнее тепло. Наше метро не воняет блевотиной и в нём чаще всего пакостят маркерами да грешат налепленными наклейками приезжие фанаты. Как бы новые вагоны уже перевалил за два-три года, но пока держатся, хотя мало кто из горожан старается им помочь. 

Порожки в метро и металл понизу сидений ржавеет. Рыжие полосы проступают так явно, что даже неприятно. Вот только вагоны казались новыми, а им ведь уже года по два-три, не меньше. Зимой ноги тащат в вагоны химию и грязь, осень и весной просто грязь, вот металл и сдаётся. Неожиданно сдаются трамваи, с ними вообще что-то плохо, даже краска вместо белой пользуется какая-то бежевая, как из начала нулевых, нищая и некрасивая. 

Промежутки не сокращаются, между поездами всё те же десять минут, жутко веселящие москвичей с питерцами. Но зато утром и вечером наконец-то народа всё больше и больше, не как раньше, когда в адский снегопад 2008-го в метро с удивлением наблюдали полные вагоны. 

После метро ногами можно по-разному, по трём улицам, как захочется. Так интереснее, время позволяет, ноги идут, музыка играет, здорово же. 

Сегодня видел несколько совершенно клёвых собак: коротко стриженного активного скотча, рыжую прыгучую сосиску в виде молодого таксофона и какую-то милую дворянку чёрного цвета, с густющей длинной шёлковой шерстью, хвостом-султаном и отличную хозяйку, явно родившуюся собаководом. Девчонка несла поводок с намордником в зубах, выступая почти как арабская скаковая на показательных, а потом, освободившись, не кинулась носиться, гоняя голубей и ища сухое дерьмо, а интеллигентно прогуливаясь в небольшом сквере. 

Из интересных людей встретился ровесник, здоровенная лысеюще-рыжая оглобля на полголовы выше и на двадцать сантиметров шире в плечах со спиной. Густое полено бороды с усами, щёки в щетине, нос крючком, нахмуренные брови, майка с шортами. Не человек - хускарл, если не богатый бонд или хёвдинг, так и просящийся на мокро-холодный северный берег, с топором в одной руке и с щитом в другой, в синем коротком плаще, утеплённом волчьей шкурой и ждущий вражьё, прущее с моря за поживой. 

По Портянке шла тётя с сыном-лосёнком, высокая, полноватая в бёдрах с задком, во всём остальном такая же, как отпрыск: худая, высокая, с тонкими щиколотками, разве что грудь размера третьего, низкая и тяжёлая, да живот внизу остался выпуклым, показывая след от пирсинга в пупке пониже задравшейся короткой футболки, пирсинг, надо думать - года так две тыщи третьего. Тётя смуглая, мелкие бесята-кудряшки отдают рыжиной, очки, маленький рот и тёмные глаза. 

Кто ещё? Девчуля, постоянно пытающаяся меня обогнать. У неё веснушки по всему телу, крепкая и чуть полноватая задница, светлые прямые волосы, очки и очень мелко-быстро мелькающие ноги. Мы с ней порой почти соревнуемся – кто кого обгонит. 

В общем, здорово, когда есть метро и когда от него можно пройти.

И, да – дождь имеет свойство заканчиваться, а после него дышится легче и чище. 

А капли по стеклу метровагона всё же красиво.