Флешмоб "Первое убийство".

Вот она и настала, седьмая ночь – прямо как в старых сказках. С плохим концом. Особенно для второстепенных героев. 

Лед и полутьма Сумрака, призрачно-светлый круг Арены. Лунный. Такой же зловещий. Только здесь как раз небеса темны. Как в тюрьме и положено. В подвале. И в закутке для рабов. Гладиаторов для боев без правил. 

И отсветом Круга – блеск железки в руке. Сияющий меч – как в старых фантастических фильмах. Еще когда снимали похоже на Землю. Хоть на Земле таких мечей и не было – ни в какую эпоху. Кевин узнавал.

До этой минуты он еще надеялся. Объяснить хоть кому-нибудь, что невиновен. Пусть эти, с той стороны, выслушают его и вытащат. Должен же там найтись хоть один нормальный! Может, и нет у Кевина никакого «гена А»? Может, его и у Сирены не окажется? Учителя запросто врут. У них свои цели.

А даже если и не врут – всегда можно обменять жизнь свою и Сирены на информацию. Поторговаться. Сдать Бессмертным всю эту шарашкину контору. Пусть сами разбираются - кого пощадить, кого помиловать. Потому что Кевин здесь никому ничего не должен. Учителя всё равно никого не спасают. Лишь используют на полную катушку – перед смертью. 

А теперь ясно, что ничего не выйдет. Учителя предусмотрели всё. Сдать здесь невозможно никого: каждый выходит, где вошел, и никак иначе. И Бессмертный противник не пощадит Кевина – хотя бы потому, что двоим из Сумрака не выйти. Этот полуразумный туман – столь же свихнутая и кровожадная сволочь, как Бесы и Учителя. Он просто хочет жрать. За чужой счет.

За что? За что всё это?! Почти восемнадцать лет спокойной жизни, школа, друзья, Сабрина, будущее. Родители, сестренка. 

Кевин не сделал ничего дурного и не собирался. Никого не убил, не украл… даже не дрался класса с третьего. За что же его вырвали из родного тепла и засунули в Ад?

Совсем не зловещее мерцание – по ту сторону. Светящийся Круг пересекает другой участник. Противник. Враг. 

Ошалело уставился на мечи: сначала свой, потом – противника. Такой же парень, как и Кевин. Его сверстник. Он бы тоже не знал, что делать с луком. И окаменел бы от шока при виде выстрела Марка. И от его утешающих слов.

- Ты – псих из Академии? – неуверенно.

Противный холод ползет от затылка. Прожигает насквозь. Куда-то ниже пяток рухнуло сердце. Ниже этого мерзкого серебристого мха. Плесень - такого же цвета. Может, тут она и есть?

- Да, - собственный голос звучит хрипло. Незнакомо. Жалко. Неуверенно. - Я из Академии. Только я - не псих…

- Я понял, - незнакомец кивает уже увереннее. - У тебя «ген А»?

- Не знаю… 

А даже если так - ну и что?

- Я понял. – Бессмертный уже пришел в себя. Быстро. - Я умею драться. И убью тебя. Ясно?

Куда уж яснее? Зря Кевин счел его таким же, как сам. 

Отбил удар академист с трудом. Руки вдруг будто одеревенели. На тренировках было совсем иначе…

А еще – его учили всего ничего, а вот врага… И у того шок уже прошел. Он действительно умеет. 

- Ты - Воин? – похолодел Кевин. 

Почему же тогда горе-академист и «псих» всё еще жив? С ним играют? 

- Творец! - почти выплюнул тот. Холодно и презрительно. - Ну ты и трус!

Меч просвистел возле самого уха. Кевин инстинктивно пригнулся… и пропустил пинок в живот. Меткий.

Творец! Воина на Кевина даже не понадобилось. Бессмертные что, все такие?

Тьма хлынула со всех сторон, обволокла уши, застилает глаза. Сомкнулась острыми клешнями... Тьма и боль. 

А Сумрак нетерпеливо шевельнулся. Жадно тянется голодным языком. Раздвоенным – как у змеи.

Ледяной мох грянулся в лицо, вышибая остатки сознания. Ужас дернул в сторону – перекатиться.  Как же медленно… Как под водой.

И сквозь толщу воды Кевин отчаянно ткнул вверх. Изо всех последних сил. Обеими руками. В живое. Дернувшееся. 

Яростный стон… и тишина. Молчание.

Проклятый мох холодит спину, плечи, ноги... Жадно тянет тепло.

Медленно светлеет в глазах. Трясутся руки. Вместе с мечом. И со всем телом. 

Что-то капает на грудь, плечи. Сверху. Темно-алое.

Затекшие руки свело. Разогнулись с трудом. Выпустили оружие. И даже не на себя. 

Враг недвижимо скорчился рядом. Еще пытается зажать рану. Алую – алыми руками. До самого запястья. А дальше – лишь капли. 

- Мамочка… прости… не получилось…

- У меня тоже есть мама, - зачем-то выдавил Кевин. В стекленеющие глаза врага.

А тот их отвел. Последним усилием. Предпочел смотреть на мох. В голодный Сумрак…

Зеркальный зал, мир из одних зеркал, тьма Кевинов, тьма мертвых врагов. Ледяной пол – сквозь подошвы. Ледяной воздух – вокруг. Обжигает горло.

А крови – мало. Уже. Ее впитал мох. И Сумрак. Вечно ледяной, промозглый и голодный.

И он же выжег алое клеймо на плече. Во всех проклятых кривых зеркалах.

…И жаркие объятия Сирены. Ее там не было. Ни на Арене, ни среди зеркал. Она осталась прежней. С чистыми руками. Теплая, живая… чужая.

Почему весь мир остался прежним, когда Кевин побывал в Аду?

- Живой! Кевин, живой! Любимый мой…

Она так всех встречает, что ли? 

- Поздравляю. С боевым крещением. 

Ледяная улыбка Артура - не теплее Сумрака. Опять - зеркала. Самый удачливый убийца Академии – всего лишь тень Того, за пределами лунного круга Арены. Отражение. 

- Она хорошо дралась, но ты оказался лучше.

- Она? – сознание помутнело вновь. Будто Кевин всё еще в Сумраке. Всё еще вот-вот погибнет. - Но это же…

- Грациэла Викториана Герольд. Ты только сейчас понял, какого пола такое имя? 

Да он вообще не вдумывался в эти жуткие буквы! Для него они стали древней клинописью старой Земли. Паролем в смерть.

Кевин до последнего надеялся, что вообще избежит Арены. Дурак!

Такой же, как Сирена. Как Марк. 

Но не как Сольвейг Винтер или Артур О’Нил. Хладнокровные хищники. 

- Восемнадцать лет, студентка Института Искусств. Балерина, художница…

Вот почему она двигалась так отточено. Умело. А тренировалась – потому что слышала об Академии. О психах. О тех, кто ни за что убивает первых встречных.

Готовилась. Просто не успела. Не хватило времени. Не получилось. 

Ничего. Там полно других, кому хватит. Кто тоже хочет жить. 

Не говоря уже о тех, для кого убийство – профессия. И чьи имена тоже среди мишеней в Общем Зале. 

Сколько «не успевших» и не профи успеет убить Кевин, прежде чем его остановят?

У Грациэлы Викторианы есть мама. А отец, братья, сестры, любимый парень, друзья, подруги?

Она сама хотела убить Кевина. У нее чуть не получилось!

Еще бы не хотеть! Девчонка же слышала об Академии. О рехнувшихся психах-террористах. Может, у нее был однокурсник, исчезнувший из спальни однажды ночью?

Как эта балерина и художница могла не желать убить академиста? Это он вызвал ее в Сумрак. Она не принимала никаких законов о «гене А». Может, даже ее предки ничего такого не принимали. А Кевин вызвал Грациэлу на смерть – потому что выстрелил в ее имя из паршивого средневекового лука. Потому что ее имя загорелось в этом списке, едва ей исполнилось восемнадцать. 

Миллионы Бессмертных – и такая маленькая Академия. Такой крошечный шанс, что в списке – твое имя. Как и на «ген А». 

Грациэле просто фатально не повезло. Как и Кевину.

Да пошли вы все!

- Кевин… - окликнула его Винтер. – Подожди…

Вот уж ее-то он слушать не станет точно. Не ту, кто заявил, что убить – проще простого. Как и жить с этим. 

Если для Винтер действительно всё так – им не по пути. С нормальными людьми теперь – тоже, но это не причина терпеть компанию ненормальных. 

Кто-то догоняет. Не Винтер и не Марк. Эти не ходят - скользят. Хорошо научились. Причем давно. 

И не Сирена – та бы бегом мчалась. На цыпочках.

Анатоль. Пошатываясь. Пьяный в дым, а движется быстро. Потому еще и жив? Его ведь тоже учили годами, не как Кевина. Как Сольвейг Винтер и Марка. И отморозка со стажем - Артура. Местную звезду, чтоб им всем! 

Их тут двое таких – Артур и Винтер. Хладнокровных и непрошибаемых – с личной вендеттой. Один отморозок без принципов, вторая – с принципами. Пока еще. 

- А ты как думал? – пьяно усмехнулся Анатоль. – Ты что, правда считал, что мы тут все – борцы за всеобщие свободу и счастье? Почти святое небесное воинство?

- Нет, - устало вздохнул Кевин. – Ничего я не думал.

Для такого он здесь слишком недолго. Его приволокли обманом… и кому теперь какое дело, есть ли в его крови этот чертов ген? Кевин и без того уже замаран по уши. Такое не прощают.

- Счастливый. А я вот – думал. Годами. Идиот был потому что. 

А сейчас поумнел и потому спился? И спаиваешь других?

Да какая уже разница? 

Анатоль отхлебнул из фляги, протянул Кевину. Ну и горькая же дрянь! Дома бы за такое даже не скандал устроили – скандалище. Размером в полгода. 

- На самом-то деле мы – кто? – мрачно и пьяно усмехнулся Анатоль. Почти демонически. 

Темные провалы глаз – на вечно опухшем лице без возраста. 

Он здесь меньше года. Ему что же… восемнадцать?!

 Только Кевин теперь видел немало пострашнее. Да хотя бы себя – в зеркале. В том самом. В целом зеркальном зале. 

- Мы - обыкновенные вампиры, - Анатоль, не морщась, отхлебнул сразу полфляги. - Кровососы-паразиты. Живем за счет чужой смерти. Еще глоток крови Сумраку – еще неделя жизни. Накормил Сумрак – гуляй, свободен до следующего боя. Жри, пей, задирай юбки бабам! И всё.