Я вас любил... уже прошло. Неудачный секс...

Стук в дверь. Вот теперь – точно супруг. Потому как больше уже некому. Косорукие стрелки и служанки-убийцы на сегодня кончились. 

И сердце-то уже не дрогнуло. И чувств никаких не осталось, кроме усталости. Что ж ты так? А где же трепет… если не счастливой новобрачной, то хоть покорной северной супруги? 

«В мире ведь женщин большинство не любят мужа своего…» – некстати (или наоборот!) полезла в память шуточная песенка. Из постановки бродячих актеров – еще в Вальданэ. 

Невесомые башенки, водяное кружево фонтанов. Смех, танцы, жизнь…

– Сударыня, вы готовы?

Готова-готова. Готовее уже не будет.

– Входите, сударь, – вздохнула счастливая супруга. Присаживаясь обратно к зеркалу. 

В него удобнее наблюдать за комнатой. И за поединщиками. Они ведут себя идеально. Мирно торчат на фреске, молчат как сычи. А главное - не домогаются ничьего тела.

Юстиниан явился в длинной рубахе. И, похоже - без нижних порток. Без штанов-то уж точно. А выражение лица даже не говорит, а кричит об одном – столько лимонов есть нельзя!

Первое, что сделал явившийся исполнить супружеский долг новобрачный, – направился к иконе в углу. И принялся читать благочестивую молитву. Истово уверяет Творца, что всё, что здесь сейчас произойдет, – не для наслаждения грешной плоти, а лишь во имя рождения потомства. 

Бедный Творец - если его ежедневно (еженощно!) во всём подзвездном мире отрывают от дел подобной ерундой! А Элгэ еще считала несчастной себя…

– Сударь, я вряд ли смогу сегодня зачать, так что оставьте Творца Всего Сущего в покое! – ядовито изрекла илладийка, оборачиваясь к Юстиниану. Его постная рожа ее добила! – Я слышала, вы пользуетесь успехом у многих куртизанок Лютены! – Элгэ по-кошачьи соскользнула с кресла. И походкой пантеры Месяца Рождения Весны не спеша направилась к мужу. – Это странно - если допустить, что вы и при них читаете молитвы...

Если только у бедняжек весьма странные вкусы. А что? Один кавалер в Вальданэ просто обожал дам, переодетых в монахинь…

Юстиниан чуть отступил. На шаг. Спиной к воинственной фреске. 

– То куртизанки… – пробормотал он. – Как вы смеете говорить о таких вещах?! – Ого, глазки засверкали праведным гневом! – Вы, благородная дама!..

– О каких вещах?! – илладийка, больше не сдерживаясь, расхохоталась. На всю спальню, на весь замок, а если получится – на весь Север, будь он проклят! А вот теперь - шаг вперед! И – еще один… Как в фехтовании. Или в танце. – Так о каких? Ах, о куртизанках? Так я не особо от них отличаюсь. Разве что титулом. 

Это просто забавно. Но она наступает - шаг за шагом, а муж… отступает. 

Элгэ швырнула пеньюар на пол. С размаху. Как и подобает южной куртизанке. По мнению северных кавалеров. 

Супруг, чтобы не смотреть на нее, отвернулся в сторону. Ошибка – там видно зеркало, а в зеркале – полуголую южанку! А ее и розовый шелк не то чтобы слишком портит. Он ведь почти прозрачный…

Юстиниан шарахнулся от золотой рамы, как нечисть от солнечного диска.

– Сейчас договоримся, кто режет руку. Чтобы завтра сунуть под нос твоим теткам-бабкам простыню. А потом отправимся в постель! – Элгэ хохотала, запрокинув голову назад и не в силах остановиться. Взбесившейся кликушей с рыночной площади. Как там, у Храма Святой Бригитты… 

Или ржала табуном диких коней – кому как больше нравится.

Юстиниану дальше отступать некуда – уперся спиной в стену. Прямо в алый сапог героя-победителя. А любящая жена остановилась в двух шагах напротив. В весьма соблазнительной позе. Называется: «Строгая госпожа приметила смазливого раба». Они как-то с Виктором разыгрывали… чуть не уржались сначала… 

– Ну, бери же меня, бери, ну! – илладийка рванула сорочку. Тонкий шелк затрещал сразу. Заструился паутинками по покрытому мурашками телу. Оседает на босых ногах, на сером ковре… Вот что в этой комнате правильного цвета! – Бери - тебе досталась лучшая куртизанка Илладэна! Причем – бесплатно...

Что-то мелькнуло в светлых глазах супруга. Отчаянно пытаясь не смотреть на Элгэ, он опрометью кинулся к двери. Сопровождаемый ведьминским смехом красавицы-жены.

И когда за спасшимся бегством мужем захлопнулась дверь - Элгэ поняла, что победила.