Здравствуй, глобус! Это сова!

Игла, как известно, в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце, заяц - в шоке.
Заяц - это я.
Потому что попыталась впихнуть в свой мозг утку.
Мне  нравились исторические и историко-литературные эссе Ольги Елисеевой. От  "Княжны Таракановой от Радзинского" до "Повседневной жизни русских  литературных героев", весьма обаятельной и по замыслу, и по исполнению. И  даже некоторая щепотка СПГС дела не портила. Опять же историк,  специалист по времени Екатерины II. А значит, человек знающий. Так что  за "Маски Пиковой дамы" я взялась... ну да, с предвкушением. Хотя  аннотация намекала на такую дозу СПГС, после которой амнезия  представляется благодетельной. Но до сих пор как бы ничто не  предвещало...
Читаю. Вижу глобус. Сочувствую сове.
И тут с размаху...

«С  промежутками, одно за другим гремели огромные орудия, грозно,  таинственно, повелительно! Вы бы сказали: „То голос судьбы, которому  вторило небо…“ Правин (герой повести. — О. Е.) внимал им, как будто  своему приговору… Наконец, седьмой, последний выстрел сверкнул и грянул,  как седьмая, роковая пуля во Фрейшице (марка пистолета. — О. Е.)…

Марка пистолета??!!!
Да??!!!
ДА??!!!
Ольга Игоревна, да как же вам не стыдно!
А у Пушкина «Разыгранный Фрейшиц перстами робких учениц» - эти барышни что, тоже с пистолетом дело имеют?!
Дорогие  господамы! Я не историк. Не историк литературы, культуры, музыки и  проч. - я биолог вообще-то, и на приличное профессиональное гуманитарное  образование как бы не претендую. Но есть вещи, которые известны даже не  гуманитарию - если он читал Пушкина и имел хоть немного желания  полюбопытствовать насчет упомянутых им реалий.
Дорогие господамы!  Фрейшиц - или, в более привычном для нас произношении Фрайшютц - это  опера Вебера "Вольный стрелок"! И сюжетная коллизия ее завязана на  старом поверье. В соответствии с ним, герой оперы егерь Макс по наущению  егеря Каспара просит у злого духа Самиэля (т. е. - у дьявола) семь  "вольных" пуль. Эти пули не знают промаха. Хоть гнутие ствола, хоть  кривые руки стрелка - цель будет поражена. Вот только шесть пуль пойдут,  куда хочет стрелок - а цель для седьмой выберет дьявол. После чего  получит еще и душу стрелка. Именно поэтому седьмая пуля - роковая. Ну, в  опере все закончилось благополучно - а вот о книге Елисеевой этого не  скажешь.
Потому что тринадцатый удар часов, как известно, не просто  неверен сам по себе, но и порождает обоснованное сомнение в верности  остальных двенадцати.
И читать далее книгу, в которой не только автор, но и редактор позволяют себе такие фортеля, я просто не могу.
Обидно, дорогие господамы. Просто сил нет, как обидно.