Александр Файнберг. "Баллада о поэте"

Чеканя строгие размеры

и не теряя чувства меры

в хаосе образов и рифм,

поэт любил слагать сонеты,

но с пляжей озорные ветры,

влетая в форточку поэта,

мешали выбрать нужный ритм.

Курорт у моря бил баклуши.

Поэт искал желанной суши.

Он зажимал руками уши.

Но море – море. И оно

взор от бумаги отрывало.

Манило. Мучило. Терзало.

И лез поэт за одеялом.

И занавешивал окно.

Средь бела дня включая лампу,

слагал он трепетно и плавно,

в лопатках чуя два крыла.

Строка к строке ложилась гладко.

Вся до обложки без остатка

кончалась тонкая тетрадка.

И рядом толстая ждала.

Была смугла жена поэта.

Пока поэт слагал сонеты,

вокруг нее плескалось лето.

Что делать? Каждому – свое.

Морское солнце жгло ей спину.

И у прекрасного грузина

глаза блестели, как маслины,

когда глядел он на нее.

Ее раздумья не терзали.

По вечерам перед глазами

в стекле играло мукузани.

Закат дымился вдалеке.

И на волну слетала чайка.

И два крыла волна качала.

И тихо музыка венчала

двоих на дальнем островке.

А что поэт? Он мчал в столицу.

В груди крылами била птица.

Успех со счастьем пополам.

И восхищались им журналы.

И славной критики хоралы

звучали, словно мадригалы,

чадили, точно фимиам.

…Недавно я прочел сонеты.

Они и вправду сильно спеты.

В них море – на исходе лета.

В них солью плещется волна.

От горя, что зовут судьбою,

от одиночества и боли

в них женщина выходит к морю,

смугла, прекрасна и грешна.

И не глазами, а очами

глядит она, полна печали,

как два крыла усталой чайки

качнул волны вечерний дым.

Пустынный берег на закате.

Шурша, в песок слетает платье.

И ждет она, пока подкатит

Волна к ногам ее босым.