Добровольное самоограничение?

Вдогонку спору о "показывании" и "рассказывании", а также к вопросу о том, почему нельзя учиться писать книги по учебникам для сценаристов. 

Объясняю буквально на пальцах.

У разных видов творчества преобладают разные каналы подачи информации. Например, если мы возьмем кино или театр, то увидим сразу три канала: визуальный, аудиальный и, так сказать, условно-контекстно-ассоциативный, который воспринимается нашей фантазией. Который в этих видах творчества, конечно, является скорее вспомогательным. Мы видим действия персонажей, слышим их реплики и звуковое сопровождение, которое создает необходимое настроение наряду с освещением. Этого в принципе вполне достаточно для базового понимания происходящего в кадре. Контекст, условности и ассоциации - уже то, что позволяет понять происходящее более полно и представить то, чего в кадре нам не показали. В театре условностей больше, там нарисованное на фанерке дерево может изображать лес, в кино с каждым годом благодаря возможностям компьютерной графики - все меньше. 

Но, например, в кино нам могут показать флэшбек "за эн лет до" и продемонстрировать в оном действия какого-то персонажа, а могут сказать "этот персонаж сделал то-то", и предложить нам самим представить, как это могло бы выглядеть. И таки да, вторым вариантом злоупотреблять не стоит. 

В комиксах и, например, радиопьесах один канал подачи информации убирается. В комиксе есть только картинка и слова, на радио - только звук. Когда кто-то рисует комикс, ему приходится "рисовать" звуки, чтобы читатель мог их представить:

А в радиопьесе приходится как-то описывать то, что видят персонажи, чтобы слушатели могли представить это. Но, опять же, в комиксе можно нарисовать нужную картинку в нужных оттенках, а в радиопьесе использовать тревожную музыку и страшные звуки, чтобы помочь аудитории правильно воспринять произведение.

Теперь возьмем литературу. У нас остается только один канал - тот, который работает на фантазию. Читатель просто читает буковки с листа, происходящее в тексте ему нужно представлять. Но зато он может не только вообразить себе героев, но и забраться к ним в головы и почувствовать что-то вместе с ними. Если автор не ограничил себя и не пытался передать словесно чисто картинку. 

Ведь, кроме описаний внешности, реплик и действий героев, можно дать читателю представить запахи, звуки, вкус - и читатель подтянет нужные ассоциации. Можно дать читателю почувствовать эмоции героев, а не гадать, что ж они чувствуют-то. Текст позволяет это сделать. И что в кино будет либо лишним и неуместным, либо передаваться не через слова, а через движение камеры, мимику и жесты актера, закадровую музыку и правильно поставленный свет, то в литературе сказать словами - уже необходимость. И, выбрасывая это в угоду картинке и действию, автор буквально кастрирует свою книгу.