Слово Мастеру: Ролан Быков (12 октября 1929 — 6 октября 1998)
Автор: Анастасия Ладанаускене
Стихи пишу с раннего детства — лет в десять я был уверен, что стану поэтом, и это вовсе не мешало мечте скакать на лошади с развевающейся сзади буркой и, совершив подвиг, умереть героем. Втайне горько плакал, когда представлял себя распростёртым на земле со смертельной раной на груди, просто рыдал — и тогда чудом всё-таки оставался в живых. Мечтал стать артистом, педагогом, учёным и музыкантом (меня однажды поразил звук флейты — я его до сих пор слышу). Как это ни странно, но все мои мечты так или иначе сбылись — не все в виде профессии, но это не важно. Очевидно, немного задержался в детстве — люблю всё, особенно всё вместе.
Стихи с годами вошли в жизнь, стали необходимостью. Пишу везде: на съёмках, в поезде, в ресторане, в письмах, на салфетках, иногда импровизирую, не записывая. Они помогают в трудную минуту подняться над суетой, сохранить в себе себя. Поэт — конечно, тот, кто открыл свой язык, создал свою художественную материю — это возможно лишь ценой всей жизни без остатка. Там, где звучат Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Давид Самойлов, Иосиф Бродский — я влюблённый поклонник.
Многие люди — поэты, и живут в стихах, независимо от того, пишут они или нет — я один из них. Может быть, я и мог стать поэтом, но я всё-таки лицедей — мне это нравится больше, хотя стихи играют огромную роль в моей жизни.
***
Одна единственная мысль,
Капризное дитя удачи,
Та, что возносит сразу ввысь,
Та, что решает все задачи.
Искать её и день, и ночь,
И не найти, вконец отчаясь,
Она уходит сразу прочь,
Едва с тобою повстречаясь.
Она приходит лишь сама,
Когда придётся, по наитью,
Все клады твоего ума
Не свяжут с нею даже нитью.
Явись, проклятая, приди!
Нет, не является, не хочет.
Я слышу у себя в груди,
Как надо мной она хохочет.
Постой, треклятая, постой,
Когда-нибудь прибьёшься к дому,
Придёшь к кому-нибудь другому,
А он пренебрежет тобой!
***
Отчего трагичны лики,
Мудрецы зачем так грустны,
Так печальны все святые?
В их глазах страданий блики,
Их сомненья безыскусны,
В них живые, без покрова
Истины глядят простые.
На печальной этой тризне
Нету большего страданья,
Чем простое пониманье
Нашей жизни.
***
Приходит ночь послушна и тиха,
В ней тайна завтрашнего дня таится,
Так в первой строчке нового стиха
Вторая, как дитя, уже родится.
А к третьей рифма чудом прирастёт,
Открыв в созвучии своём нежданность,
Какая, право, в этом странность,
Когда в ней мысль и чувство зацветёт!
Что рифма есть? Предчувствие судьбы?
Откуда, например, у слова Вечность
Взялось созвучье дивное — Беспечность?
Иль у Судьбы какие-то Кубы?
Зачем земная Твердь и Смерть созвучны?
Зачем Любовь и Кровь так неразлучны?
Дорога и Тревога? День и Тень?
Всё трепетно, всё живо и случайно,
Всё так обычно и необычайно:
Река, рука, строка и облака...
Живут слова отдельные до срока,
Возникнет ритм и лад,
И вот они уж мчатся издалёка
На маскарад!
И есть для слова «сказка» рифма «маска»,
И есть для слова «краска» рифма «ласка» —
Всем есть наряд.
И будет музыка над всеми править,
И будет смысл таиться и лукавить,
Нанижет строки и объединит,
Даст цену напряжению движенья,
И всё же главное — не объяснит.
А главное, тая пред смыслом мщенье,
Родится только лишь как ощущенье,
И будет правдой вечной и простой,
Как небо синее или стакан пустой,
Или одно незначное мгновенье —
Движение руки — стихотворенье.
***
Всё в дороге, всё в дороге,
Всё в заботах и тревоге,
Всё в заборах и замках,
Всё с собою, всё в комках;
Узел боли, ящик доли,
Чемодан слепой неволи,
Мыслей слипшихся комок
И любви большой мешок.
***
Моя импровизация — игра,
Игра в слова словами ниоткуда,
Нет, вовсе не поэзия причуда,
Поэзия для этого стара.
Я уважаю слово и люблю,
Оно во мне родит такую нежность,
Такую длящуюся долго свежесть,
Я им владею, на него молюсь.
***
***