По погоде

Сезонный фанфик по  азиатской  сериальщине, на  сей раз японской дораме "Шинсенгуми".

МОМИДЗИ -МАЦУРИ

Примечание: момидзи (букв. «красные листья») – обычай любования осенней листвой, как правило, кленовой.

После гибели заместителя Серидзавы Камо, когда стало ясно, кто будет следующим, Серидзава-сэнсей не расстается с телохранителем. Подумать только, предполагалось, что надо опасаться хитокири  из патриотических группировок, а на тебя нацелились люди из твоего же отряда, пусть из другой фракции. Ничего-ничего, те, кто считают Серидзаву Камо просто полубезумным рубакой, умеющим лишь  вышибать деньги у торговцев, пожалеют об этом. И это мужичье, вообразившее себя самураями – тоже. Именно поэтому он выбрал в телохранители человека из окружения Кондо, хотя у Серидзавы хватает верных и умелых подчиненных. Серидзава знает, как манипулировать людьми, а эти деревенщины – нет. Ну, Кондо на это  и не претендует, он прям и незатейлив, как таран. А вот Хиджиката строит из себя коварного и хитроумного – но до Серидзавы ему, как до Китая пешком.

Вот этот парень. Его в отряде боятся, ходят слухи, что он связан с  якудза, и уж точно  известно, что он, один из немногих, вступил в отряд, имея опыт убийств. А даже если и не знать, отпугивают его молчаливость и закрытость. Но Серидзава знает, за какие ниточки надо дергать, чтобы влиять на людей,  на какие точки нажимать. У этого парня их две: «Я ему обязан» и «Я во всем виноват».

Несколько лет назад, когда мальчишка – тогда и в самом деле мальчишка, совершил убийство и вынужден был бежать из Эдо, именно Серидзава вывез его из города. Пусть за плату – настоящий воин и должен работать за плату. Зато беглец навсегда запомнил, кто спас ему жизнь.

Умэ недовольна:  «мы так и будем терпеть возле себя эту мрачную рожу?».  Дура.Злость ее понятна – она пыталась сделать из парня очередную игрушку, как всегда поступала с молодыми людьми, а этот вдобавок хорош собою. Не получилось.

Зато он всегда помнит, что обязан Серидзаве–сэнсею, и будет защищать его от всех, иначе не избыть ему вины.

Теперь можно расслабиться. Никто не  сможет похвастаться, что запугал Серидзаву. Умэ предлагает устроить момидзи, и он соглашается. Время и погода – в самый раз.

Они отправляются в Арасияму. Это прелестная местность с кленовыми  рощами, которые окрасились во все оттенки алого и багряного.

В гостинице нет постояльцев – или разбежались. Они с Умэ, сидя на энгаве,  неспешно обедают, пьют, любуются видом. Со стороны это напоминает старинную картину, где Серидзава – не буйный вымогатель, а доблестный воин древних времен, а Умэ – не озлобленная стерва, а услужающая ему благородная дама.

А может, так оно и есть?

Словно проникнувшись духом момента, Умэ начинает уговаривать его бросить это Росигуми, уехать куда-нибудь, где будет так же тихо и красиво, как здесь. Они откроют школу,  Серидзава будет учить детей фехтованию и письму…

--Такая жизнь не по мне, -- бурчит Серидзава.

--А мне кажется, вам понравится…

Он внезапно обнаруживает, что эта мысль его не раздражает. Ремесло учителя – одно из тех, которым самурай может  заниматься, не роняя своей чести.

Когда давно, очень давно, Серидзава был другим. Он  писал стихи – и знатоки хвалили их. Он чувствовал красоту в звуках флейты, в каллиграфии, в прелести осенней листвы, составляющей узоры, достойные одеяния императора или божества…

Телохранитель не заходит на энгаву, стоит внизу, наблюдает за окрестностью. Умэ вспоминает, что ему надо бы тоже поесть, накладывает в чашку рис, подает и замечает, что тот не просто наблюдает – он любуется алыми волнами, простирающимися до горизонта.

--Красиво, правда?

--Красиво. – Он вскидывает голову и улыбается. Улыбка у него ясная, искренняя, выдающая, насколько он молод. – Словно море крови.

В этот миг Серидзава Камо понимает, что боится Сайто Хаджиме.