Эрл визуалка и представление героя
Автор: Итта ЭлиманВолшебный Евгений Шпунт, который приручил сеточку так, как никто, подарил мне Эрла.
Эрл получился идеальный.
Итак
Эрл Вайсман
22 года, рост 168, иттиит, альбинос, сын владельца крупнейшей рыбной компании Кивида, аспирант факультета харизматики, игрок в социальный игры, сибарит, эстет, психолог и язва. Гей.
Про него во второй Гильдии много, и где он в манишках, и где голый и с жабрами.
Эрл в манишках
Кабинет инспектора по воспитанию молодежи был обустроен в том же уютном гостевом доме, подальше от любопытных глаз. Случившиеся здесь неприятные события не поколебали очарования просторной гостиной, даже напротив.
Здесь установили новый большой письменный стол, вокруг которого устроились удобные диванчик и кресла. На декоративном столике с изогнутыми ножками высилась ваза с яркими астрами, а в серванте блестел на солнышке дорогой сервиз озерской керамики.
Во время драки коменданта с проректором сервиз утратил три блюдца, две чашки и сахарницу. Но кофейник был цел, и теперь в нем дымился свежемолотый, сваренный на керосиновой плитке кофе.
— Мадам, вам налить? Выглядите... безупречно.
— Конечно, налей. — Одетая точно для светского приема Виола спустилась с верхнего этажа в гостиную, где теперь обретался её секретарь. — Без сливок и сахара. Ты помнишь, что нужно сделать?
— Я никогда ничего не забываю.
— Только опиши как можно подробнее, чтобы у министра образования случился маленький приступ. Но только маленький. Большой может вывести его из строя.
— Все будет в лучшем виде, мадам.
Виола манерно взяла чашечку с мозаичным орнаментом и золотой окантовкой. Кофе был горячий. Она подула, осторожно обмакнула в кофе верхнюю губу, оставляя на золотом кантике розовый след от помады, достала из ридикюля записку и уже в пятый раз пробежалась по ней глазами. Она искала подвох. Что на этот раз выдумал Алоиз, раз решил пригласить ее на свидание на ужин в Малую Гостиную музыкального отделения. На ужин! Такого на памяти их многолетних сложных отношений еще не бывало. Случалось, болтаясь по трактирам с виолой, лютней и бодрым репертуаром, закусывать остатками чужого пиршества. Случалось после бессонных ночей, глядя друг другу в глаза, смаковать жидкие столовские щи. Но чтобы ужин!
Вот так влияет общественное положение дамы на таких как он. Чертов интриган. Впрочем, скорее всего эта мышь Ализе — просто фонетический союз да и только, — заартачилась на каких-нибудь его причудах, и Лозя решил поглумиться над ней в своей манере — сбегать к бывшей за сладеньким. Если так — пойдет к ведьмам. Уж лучше она будет лежать под потным Чановым, но чувствовать все неизвестные этого уравнения, чем вечные выходки ностальгического козлика Алоиза. Следовало проверить. И проверить так, чтобы оставить неизгладимый след на его и без того многократно израненной ею душе. Виола в задумчивости допила кофе и вернула чашку секретарю.
— Говоришь, безупречна?
Он придирчиво оглядел яркую даму с высокой прической и голубыми камушками в ушах. На ней был бежевый костюм с приталенным, но не застегнутым жакетом, специально, чтобы ее богатая грудь, хорошо заметная под прозрачной блузой, поднималась между лацканами мягкими холмами.
— Даже чересчур хорошо. Вот тут... — секретарь подошел к Виоле и неспешно и ловко — пуговица за пуговицей застегнул жакет на ее груди. — ...можно до времени спрятать. Беды не будет. А силуэт очертится лучше.
— Спасибо, рыбка моя, — улыбнулась дама. — Меня сегодня не жди. Если придет мой приятель, скажи — завтра. Пусть немного поскучает.
И она ушла, а юноша сел к столу, налил себе кофе и взялся за перо. Инфаркт так инфаркт. Напакостить министру образования, и напакостить изящно было для него делом чести.
Любовник липового инспектора по воспитанию молодежи явился не запылился, да еще с цветами, разминувшись с объектом вожделения буквально на пару минут.
— Привет, Эрл... Работаешь?
— Аж вспотел, — хмыкнул Эрл, отложил перо и манерно поправил манжеты. Сюртук на нем был атласный, с бархатной вышивкой.
— Где мадам?
— Прогуливается. Ты в курсе, что Фельц вернулся?
— Все в курсе, еще вчера.
— И тебе это, разумеется, безразлично, не так ли?
— А что... что-то случилось? С чего бы? Ээээ... Что ты имеешь ввиду? Говори прямо.
— Прямо...хм... изволь. Если говорить прямо... — Эрл элегантно поднялся, обошел стол, выбросил в корзину для бумаг старый букет, взял у Эрика цветы и поставил их в вазу. Отщипнул заточенными ноготочками несколько увядших бутонов и выбросил их в ту же корзину. Потом присел на край стола, сложил руки на груди и, оглядев коричневую косоворотку Эрика критичным взглядом, произнес:
— Если «прямо», то на твоем месте я бы иначе носил этот грубый, гигантский воротник. Я бы расстегнул две верхних пуговицы. Ключицы у тебя красивые, и плечи так будут выглядеть шире, да и сам воротник тогда сыграет тебе в плюс...
— Чи-и-иво? — Эрик опешил. — Какой воротник? Какие пуговицы?
— Верхние, — Эрл соскользнул с края стола, приблизился к Эрику и протянул руки, чтобы расстегнуть ему на рубашке пуговицу.
Тот отпрянул довольно агрессивно.
— Но-но-но! Попрошу! Вот эти свои пальцы, будь добр, не протягивай к моему горлу...
— Как угодно, — Эрл всплеснул ладонями, будто бы что-то с них стряхивал, и поджал губы — мол, какие мы нервные. — К тому же тебе явно пора подстричься, дружок, ну или хотя бы собрать в хвост эту буйную гриву. А что касается ректора... тут все предельно ясно, дорогой мой. Он точно раскусит нашу мадам в два счета... он просто узнает ее в лицо. Фельц тут тридцать лет безвылазно, и у него отличная память на лица. Особенно бывших студентов. И причин молчать у него ни единой. Сечешь ситуацию?
— Нашу мадам? Ээээ... Выходит, она тебе рассказала? Она с тобой? Того...
— Ох, солнышко мое, — Эрл хищно ухмыльнулся. — Я же наемный писарь, работник. Да и не охотник я до возрастных дам...
Эрик напряженно нахмурился и даже слегка смутился. Ему как-то не приходило в голову, что мадам Виола годится ему вообще-то в матери. Просто вот — не думал об этом и все тут.
— ...Хотя, надо признать, — поспешил сгладить неловкость Эрл, — вкус у нее хороший и, видимо, техники на высоте. Я ей симпатизирую. Но... она... и я? Ну сам подумай, дружок... Просто представь!
Эрик обсмотрел Эрла с головы до ног, прикинул эту бледную пепельную тонкокостную немощь в раздетом состоянии, кутающуюся в кружевную пижаму, просто чтобы не простудиться, и — усмехнулся.
— Ну вот... понятно же, — улыбнулся Эрл.
— Да с тобой вообще все понятно, — отмахнулся Эрик, берясь за ворот рубашки и пытаясь оттянуть его вперед, не расстегивая клятые пуговицы.
— Ну уж нет, дорогой мой... Этим ты не хвались. Ты думаешь, я не понимаю в женщинах? О, юноша! Я в них понимаю поболе твоего. Значительно. Те женщины, что нравятся мне, скорее всего, просто не западут на твои капитанские мослы. Даже не обратят внимания...
Эрик, найдя зеркало на стене, пытался вытопорщить ведьмов воротник, сделать его объемнее и шире, получалось по-жабьи. Он вздохнул и расстегнул две верхние пуговицы. Надо пожалуй проверить галантерейную теорию бледной немощи, он вроде в этой теме волочет.
Эрл одобрительно улыбнулся и указал Эрику на диван.
— Садись, не укушу... Тебя точно нет, ты не оценишь... Так о чем бишь... Мне ваш союз с мадам очень по нраву, хочу, чтобы ты это знал. Именно такой как ты ей и нужен. Во-вторых она не знает, что знаю я. В третьих, друзей в этом городе у нее нет и не будет. Разве что ты да я, да мы с тобой. Осознаешь иронию?
— Не особо... — Эрик рассеянно почесал макушку. — Есть ощущение, что ты морочишь мне голову. Так что там во-первых?
— Во-первых? Что во-первых?
— Ну ты сказал, во-вторых, в третьих... А во-первых не прозвучало...
— Да сядь ты, — Эрл перестал хищно улыбаться и сам сел в кресло, положил ногу на ногу. — Брешер пригласил мадам на ужин. А приглашение передавал через меня. Я, конечно, конверт не вскрывал, но мне это и не нужно. И так ясно, что проректор задумал мерзкую пакость.
— С него станется... погоди, на ужин? На какой ужин?
— Я не очень хорошо прочитал его мысли, извини...
— ... да ты совсем двинутый...
— Я тебя предупредил. Сам решай, что с этим делать.
— Я решу... — Эрик, который уже успел и побледнеть и побагроветь, непроизвольно сжал кулаки.
— Вот и славно. Пламенный привет от меня господину проректору. А я тут в бумажечках своих... продолжу... преинтересный рапорт. О половом воздержании и умеренности в условиях совместного содержания студентов. Жара, скажи?
Эрик только издал неполноценный горловой звук и двинулся к выходу. Он уже открыл двери, чтобы уйти, когда Эрл добавил:
— Обычно я не лезу в чужие дела. Но ты мне нравишься. Жаль только, что одеваешься как портовый грузчик.
Эрик вышел, хлопнув за собой дверью. Его решительные шаги гневно загрохотали по коридору, и даже похоже в холле упал какой-то предмет. Эрл удовлетворенно откинулся в кресле, положил на стол ноги с босыми ступнями. Воу-воу! Морская ведьма! Что-то теперь будет! Да, мадам определенно имела вкус, изысканный и разнообразный. Обедать она могла и с проректором, но в десерте себе не отказывала.
Эрлу нравилась эта женщина, как существо хоть и низшей, но близкой ему природы. А еще ему нравился хороший кофе из озерского сервиза.
Итак, о сдержанности и умеренности ...
Эрл облизнул губы и ухмыльнулся. Еще немного, и контроль над гнездом разврата будет установлен.
А ключицы у мальчика и впрямь хороши, жаль, что он наглухо застегивает рубашки.
Эрл голый
И вдруг ее толкнуло в бок. Что-то большое, сильное, что-то извне.
Инстинкт самосохранения мгновенно смахнул в неведомое «альбом с картинками» и крикнул прямо в ее голове:
«Очнись! Давай! Это щупальце. Огромное щупальце, и оно тебя прикончит, если ты не очнёшься!».
Сознание проснулось раньше разума и от этого она испугалась ещё сильнее. Где она? Что с ней? Почему она одна? Она рванулась, но черные водоросли ее не пустили, не дали даже пошевелиться. Пока она развлекалась смешными картинками, водоросли незаметно опутали ее плотно и туго, вплелись в волосы, окрутились вокруг пальцев. Итта оказалась обездвиженной, спеленаной в коконе. Что это за кокон? Какой-то подводный паук, который теперь пришел за добычей. Должно быть это его щупальце...
Она постаралась хотя бы повернуть голову, чтобы увидеть того, кто ее толкает, но новый, увесистый удар превратил ее кокон в карусель. Итту закружило. Вода вокруг ожила.
Откуда-то снизу вырвались и заметались пузырьки воздуха. Ещё и ещё. Их стало так много, что вода закипела, а когда успокоилась, и все улеглось, перед лицом Итты плавала страшенная тритонья морда размером с лошадиную. Тритон пялился на нее зелёными в черную крапинку глазами размером с чайное блюдце. Спящая человеческая суть прорвалась в иттиитское сознание. Завопила...
Сейчас, сейчас ее съедят! Тупые озерные тритоны-мутанты, которые разожрались до размеров племенных бычков.
И тут тритон, медленно перебирая мощными лягушачьими лапами, отплыл назад и чуть вниз, и Итта увидела, что на его пупырчатой, коричневой и скользкой как калоша спине сидит Эрл...
Обнаженный Эрл был такой белый, что освещал собой все черное, что было в Черном озере. Его белые волосы плавали над головой, его белые острые зубы неприятно скалились, и только глаза темнели, как дыры в само Подтемье. Большие ступни с широкими перепонками подгребали воду, он управлял тритоном, точно кротким пони.
Эрл! Увидев его, да ещё в иттиитском обличье, Итта мгновенно вспомнила все. И разговор с Бореем, и Эрика в клетке, и голую Дамину в подвале с какой-то бабой, и Эмиля, держащего за руку Ричку... и ещё она вспомнила себя, сбежавшую от решения проблемы, упрятавшую сознание... на дне озера... бросившую всех, кто ей дорог... друзей, близких...
Чувство вины обрушилось на нее... Малодушная ты рептилия, Итта... — виси теперь тут, как муха, на дне Черного озера, обездвиженная, полность отданная во власть другой малодушной рептилии...
Эрл прочитал ее эмоции и злобно оскалился.
Из ножен на правом бедре он достал белый иттиитский кинжал, такой же, как кинжал Кита Масара.
Итта застыла, не в силах ничего предпринять, не в силах от страха даже поймать эмоциональную волну Эрла.
Но тот сам нашел ее волну, и в сознание Итты хлынули грязные ругательства, даже не оформленные в слова.
Поливая Итту всеми возможными злыми эмоциями, Эрл сплыл с тритона и кинжалом принялся срезать с нее водоросли. Одну за другой...
Дура! Ведьмова дура! — ощущала в своей голове Итта и мысленно соглашалась. Дура да! А ещё эгоистка. И... предвзятая, мелочная дрянь.
Водоросли яростно сопротивлялись, извивались и прыскали в воду фиолетовой жидкостью. Но кинжал иттиитов был хорош, а Эрл чертовски ловок. Он был полон отвращения, раздражения и злости, но сосредоточенно рубил и резал, брезгливо кривясь тонкими губами и раздувая закупоренные подвижными хрящами ноздри тонкого носа.
У него под ребрами было три линии жабр, они все время выпускали ниточки воздушных бусинок, у него на руке выше плеча темнела татуировка трезубца, у него не было... вообще не было волос на теле, а половой орган по-морелачьи прятался под похожими на гульфик хрящами.
Высвободив Итту из плена хищных водорослей и отмахиваясь кинжалом от их извивающихся обрубков, Эрл подхватил ее поперек туловища и, втащив на спину тритона, сам оседлал его, воткнул пятки тому в склизкие бока. Тритон развернулся медленно и тяжело, точно баржа и поплыл.
«Держись за меня, дурочка... — что-то такое прозвучало у нее в голове одной лишь мыслью, не имеющей никакого отношения к словам. — Держись как можно крепче. Нам ещё надо одолеть переход».
Итта вцепилась в гладкое, холодное тело Эрла. Мысли его молчали. Итта слышала только напряжение и спрятанный за ним страх...
Чего боялся Эрл стало ясно не сразу.
Сначала они плыли на тритоне, плыли так долго, будто бы это было не Черное озеро, а море. А потом их швырнуло внезапным встречным потоком, скинуло с тритона, они оказались в бурлящей воде вдвоем, и тогда уже не только Итта, но и Эрл вцепился в нее острыми когтями. Их крутило и бросало из одного стремительного потока в другой, их преследовали диковинные, страшные существа. Итта видела бугристые, изъеденные моллюсками рыбьи морды, такие каких никогда не видела, они бросались на них оскаленными пастями, клацая челюстями у самых их лиц, она видела безглазые серые черепа размером с карету, всасывающие стаи зеленых червяков, видела парящих в воде мертвых птиц с бесперыми крыльями-скелетами... норовивших выклевать им глаза. Но Итту и Эрла крутило так стремительно, что все эти ужасные существа не успевали до них добраться...
«Зажмурься и соберись!» — мысленно велел Эрл.
Итта зажмурилась.
И тут ее голова, а следом все тело врезалось в тугую толщу воды, плотную как кисель, и тяжелую, как перекисшее тесто. Движение прекратилось. И исчезла способность дышать. От недостатка кислорода жабры вздулись, руки и ноги свело судорогой. Ком паники встал в горле. Но Эрл тащил ее. Тащил, хотя сам еле мог двигаться. К счастью тритон отыскал их, толкнул спиной снизу, Итта уцепилась за него ногами и теперь уже не Эрл ее, а она рванула Эрла за собой. Тот оседлал тритона, они прижались к его склизкой коже и тритон очень тяжело и медленно заскользил в киселе. Когда тесто отпустило, выплюнуло их, чмокнуло ими, Итта почувствовала как болезненно заныли хватающие полную кислорода воду жабры, и увидела очень-очень высоко над головой покачивающуюся поверхность и там наверху блин настоящего солнца...
Эрл вытащил ее на берег неподалеку от их с Бореем поляны, буквально сбросил на землю, выплюнул водяную пробку, показал Итте зубы, еще иттиитские, такие, в два раза больше иттиных, потом судорожно глотнул легкими и проорал:
— Ведьмова дура! Как!!! Как тебя угораздило!!! Тебя что, родители вообще ничему не научили?!
Итта вернула себе человеческое тело, выкашляла воду и тоже больно вздохнула. Говорить она пока не могла, поэтому только отрицательно помотала головой.
— Оно и видно. — Эрл сел рядом, обхватив руками колени. Он тоже устал. Итта подумала, сколько, интересно, он искал ее, и вообще сколько она пробыла под водой.
«Сутки», — мысленно ответил Эрл, а вслух сказал:
— Лицемеры... Они думают, что если нарядить иттиитку, как человеческую девочку и ничего ей не рассказывать, то она перестанет быть иттииткой...
— Я... я не знала своего отца...
— Еще веселее... — в сторону сказал Эрл.
Его тело постепенно становилось человеческим — оно не претерпело при этом больших изменений. Просто с рук и бедер исчезла чешуя, а перепонки стали почти незаметны и все же заметны.
Впечатляющими были только медленно теряющие пигмент черные глаза, — они стали светло-серыми.
— Так ты что же, выходит, полукровка?
Итта кивнула.
— Странно. А эмпатический фон развит, как у полноценной. В междумирье заходишь от глупых девчачьих обидок, как к себе домой. Но это же мелочи, правда?
— Спасибо тебе... — сказала Итта и вслух, и мысленно.
— Твоего спасибо мне не надо. Ты знаешь, ради кого я стараюсь.
Итта убрала со лба липкие мокрые волосы и улыбнулась. Голый Эрл-человек, прикрывающий сложенными коленями пах, уже не казался ей тем надменным существом в кружевных манишках.
— Мне-то не ври. Один раз ты меня провел, заставил думать, что ты — мерзкая тварь.
— Я мерзкая тварь, — оскалился он. — И ты мерзкая тварь. Не заблуждайся, девочка. Ты думала, окрутишь пару доминантных самцов и дело сделано? А вот нет. Твои близняшки тебе не помогут. Это только твоя битва. Всегда придется защищаться... От себя в первую очередь. Ну и от тупых, суеверных ублюдков, которые боятся иттиитов. Соскочить не получится. Придется себя принять...
— Я так и собираюсь... — спокойно сказала Итта. — Я видела все, что происходит. Я имею ввиду с Даминой, с Эриком... с Эмилем. Все видела, и ничего не сделала. Теперь сделаю. Постараюсь...
— Что ты имеешь ввиду?
— Спасибо тебе, что спас. И...
— Только не надо этих девчачьих соплей тут лить. Что ты... собиралась делать?
— Помочь. Я отправляюсь в Уздок. — Итта поднялась. — Прямо сейчас.
— Голая? — Эрл ухмыльнулся и язвительно оглядел Итту. Оглядел так пренебрежительно и строго, что Итте стало стыдно не своей наготы, а того, что не только ее уму, но и женской красоте Эрл явно выдал не самую высокую оценку. Пусть, какое это имеет значение?
Тело ее начало меняться, Эрл ехидно наблюдал, как девочка снова превращается в иттиитку. Вполне быстро для начинающей... но потом... улыбка сползла с его лица. Изменения продолжались. И вскоре перед ним уже стоял не просто гибрид двух древних цивилизаций, а морелак — чешуйчатое существо цвета индиго, с большими черными миндалевидными глазами, острыми зубами и когтями, гибкое, уверенное и решительное.
«Так лучше?» — мысленно спросили его.
— Нет! — воскликнул он вслух, вскакивая и вовсе не заботясь о своей наготе. — Вообще не лучше. О святая Неринга! Ты... ты же ничего не умеешь. Ты как ребенок, которому дали меч, а он не знает, что с ним делать! Люди это опасно. Очень опасно. Опаснее хищных водорослей. Ты запалишься, погубишь себя, меня, а заодно все важное — жизнь, возможности, статус... Выходи из этого уровня! Сейчас же! Лучше глупая девка, чем это!
«Ты же сам сказал — надо себя принять...»
«Лезть в таком виде к людям. Да ещё... на равноденствие!!!! Это не принять... Это уничтожить!»
«Прости... я должна... я просто должна помочь друзьям... я пока не знаю как. Но так шансов у меня больше...»
И Итта, вернее уже не Итта, а иное существо, сделало шаг назад и исчезло в зарослях кулиягоды...
Эрл схватился за голову. Он понял, что вся эта история закрутила его не хуже водоворота Подтемья, и он ничего, совсем ничего не может больше предпринять, чтобы соскочить с несущейся в пропасть лошади. Теперь ему придется идти за ней, за этой глупой, самоуверенной девицей, которую он терпеть не мог, но которая была дорога его другу ...
Придется идти. Но сначала... Сначала он вернется к Борею, все ему расскажет и поцелует его... И тогда, может быть, в неизбежной гибели тайны, репутации и карьеры появится хоть какой-нибудь смысл...