О понедельниках, женщинах и Шекспире

Помните этого пижона из "Бриллиантовой руки", который отказывался ехать к шефу, говоря, что "я должен сначала выпить кооофэ, принять вааанну..." Вот у меня такое же отношение к утру понедельника. Как хорошо, когда можно с утра выпить кофе, принять ванну, поучаствовать в литературном марафоне на АТ, и только потом, во второй половине дня, поехать на работу.

Мне в последние дни везёт на авторов. Мне не на что ругаться в своих отзывах, и от этого настроение у меня благодушное, как у сытого удава. А до этого я все выходные страдал с Литтой. Когда женщина тебе доказывает, что, если персонаж-мужчина только пугает женщину тем, что изнасилует ее, а на самом деле "он не сделал бы этого" (?..), то этого героя вполне нормально считать симпатичным (?), привлекательным (?!), и даже благородным (?!!) человеком - тут, конечно, хоть башкой о стенку бейся. Далеко не первый случай в моей жизни (и в истории взаимодействия с разными авторами), когда автор-женщина с невыносимой убежденностью настаивает, что открытое и демонстративное пренебрежение желаниями и чувствами женщины не делает ее героя отвратительным, как и демонстрация неуважения, пренебрежение и насмешки, как и физическое и психологическое насилие, наконец, как и совсем уже неприкрытый и ничем не оправданный моральный садизм (запугивание, угрозы близким, способность с наслаждением отнимать у женщины вещи, которые ей дороги, шантаж и тд), и все это не должно автоматически вызывать презрение к герою и вообще должно восприниматься как часть романтической игры. До чего же крепко эта гнусная закваска сидит в женщинах и как исступленно они за нее держатся - это уму непостижимо.

Хотя, разумеется, это все сложилось не на пустом месте. Нам всем веками патчили мозги. Возьмём Шекспира, "Ричард III". Леди Анна сопровождает гроб с убитым мужем и рыдает над покойником, превознося его достоинства и призывая все проклятия на голову его убийцы. Но стоит этому убийце заявить, что он прикончил её любимого (!) мужа из-за страсти к ней, и изобразить нелепый фарс с предложением его убить ("вот вам мой меч, зарубите меня!.."), как ненависти и презрения как ни бывало.

Обычное дело - изображать женщин настолько легкомысленными, глупыми и непостоянными созданиями, чтобы считать, что достаточно им польстить и признаться в любви - и она прямо у гроба убитого тобой мужа сменит гнев на милость.

Представьте, какое негодование вызвала бы такая сцена, если просто поменять пол действующих лиц! Ещё неплохо было бы добавить, что охваченная страстью женщина, как и Ричард Глостер, некрасива и горбата, и важна не ее привлекательность, а только ее чувства. Мужчина должен по умолчанию чувствовать себя польщенным, что какая бы то ни было женщина воспылала к нему настолько сильной страстью, чтобы ради этой страсти убить его любимую жену. Маленькая глупенькая головка мужчины должна закружиться от такого внимания, а его самолюбие подтолкнуть его взглянуть на убийцу под другим углом.

Все бы тут же загалдели, что это ни с чем не сообразно. А вот по отношению к женщинам такие ни с чем не сообразные мизогинные пассажи являются классикой мировой литературы.