А теперь они рекорд бьют, всё едят и целый год пьют

Такое ощущение, что про выпивку флешмобим далеко не первый раз, но дело хорошее.

Источник идеи тут: https://author.today/post/446675

Впрочем, этот отрывок ещё не показывала.

У нас ведь тёмное фэнтези, пьют много и разное.

Сет отвалил камень, подпиравший входную дверь. Внутри оказалось заметно теплее. Узкий проход вёл в слабо освещённый довольно просторный зал. Посередине из плоских каменных плит был сложен очаг. Два обглоданных рекой древесных ствола поддерживали своды потолка с круглым отверстием точно над очагом – через него виднелось совсем уже чёрное небо. В обустроенной нише дальней стены, в круге мягкого золотого сияния плясал огонёк.

 Сет поклонился ему, сказал какие-то нужные слова, и разжёг очаг. В большом бронзовом котле ещё оставалась вода – и вот уже Сет заливает кипятком какие-то сухие травы и в грубых глиняных кружках дымится чай. Еретик, прихватив свою, хозяйничает на полках – есть мука и крупа, утром можно лепёшек напечь. А вот кое-что получше. Ома.

Голодная Фран макает в чай последний сухарик из Таомеры. А Сет будто забыл про еду – колдует над круглой медной чашей. И вот она уже полна словно бы снятым молоком с голубоватым ободком по краю. Ни столов, ни лавок в помещении нет, только тряпичные коврики на глиняном полу. Сет опускается на пол рядом с Фран. Медная чаша стоит между ними.

 Фран смотрит на мужчину поверх своей кружки. Красив ли он? Какой он? Его образ не помещается в сознание целиком, распадается на детали. Короткие волосы, жёсткое лицо, бесцветные глаза. Большое сильное тело. Но что там, за видимостью – она не понимает. Недавно, так вышло, она побывала в его голове - но проще не стало. Чужое, запретное место. Однако манящее. Фран с удовольствием ощущала, как течёт её внимание в сторону Сета. У неё получалось. Получалось не плыть в потоке, не думать о Принце. Ей правда очень нравился еретик. Но что это за человек?

 Сет протянул ей ому. 

Фран поставила кружку и взяла чашу.

- Тот мальчик, Рав-воронёнок – он что-то тебе говорит?

- Говорит, что мы похожи с тобой. Не знаю, с чего он это взял. Говорит, что учитель такого же мнения. Только поэтому ты сейчас жива.

Фран сделала глоток.

- Я рада, что жива. Спасибо, вам всем. 

Хотела бы я быть как вы, - рассеянно думала Фран, прислушиваясь к тому, что делает ома с её умом и телом. Бело-голубое сияние заполняло её изнутри. Когда она передавала чашу, рука Сета коснулась её руки, и сияние вспыхнуло нестерпимым слепящим светом.

- Послушай, монах, - сказала она, ужасаясь словам, готовым сорваться у неё с языка, - расскажи мне, что ты знаешь о любви. Ты когда-нибудь чувствовал что-то похожее?

И тут Фран увидела необычное: лицо еретика почти не изменилось, но глаза вдруг стали весёлые.

- Сейчас, - он сделал знак подождать и отхлебнул из чаши. И, помолчав немного, заговорил:

-Я всегда любил то, что должен – Господа, ому и братьев, ни больше, ни меньше. Людей, в общем, тоже – но вроде по обязанности. Учитель твердил, что пёс служит хозяину. И хоть хозяин у нас один, но здесь, на земле, мы служим человеку: так отец, уезжая из дома, оставляет пса малолетнему сыну – для защиты.

Но ты ведь о женщинах, верно? 

Их не было в моей жизни. То, что они могли дать, представлялось лишь светлячками в сравнении с ярким пламенем. Попадалась тебе в нашей библиотеке книга «Старинные предания о любви»? Как только она там оказалась. Ну, про то, как некто увидел тень на стене, или носок туфли, или стихотворение, написанное рукой девушки – и воспылал. Любопытными подростками все совали туда нос, я тоже. И всегда считал, что герои этих историй больны или безумны. Не с презрением, нет – но это всё равно, что рассказывать рыбам о птицах – я не имел похожего опыта, чтобы что-то понять.

До недавнего времени.

Фран боялась дышать. Сет продолжал:

- Учитель отправил меня на север, в Халлу. Наступали последние времена, а мы не знали, за что уцепиться, не видели нитей, ведущих к Амей Коату. В столице севера всё началось, искать следовало там. Сёстры Воздаяния оказали такую любезность, поделились своими секретами. Я знал историю Саад и раньше, но когда услышал её от матери Эмергисы, что-то сдвинулось у меня в душе. Я словно увидел всё чужими глазами. А ведь старая ведьма любила её.

То есть формально грешницей была Саад, а праведницей Эмергиса, но чем больше я узнавал, тем больше мне нравилась эта малышка, ставшая Невестой Тьмы. Её смелость, её вера, и любовь – единственный сорт любви, по-настоящему знакомый фанатикам.

Потом я встретил твоего знакомца Берада и читал тетрадь, в которой писала твоя матушка перед смертью. Своей второю смертью, если точнее. И тогда я впервые почувствовал, как сильно, неодолимо меня тянет к женщине – женщине, которую я никогда даже не видел, казнённой девочке с обритыми волосами, столетней мёртвой старухе.

 Потом я видел её в твоей голове, в иллюзии, наведённой другим твоим бессмертным знакомцем. Прелестная, как цветок, она пела песню о демоне-встречнике. Ты очень на неё похожа, Фран. В чём-то тебе до неё далеко – но может, это и к лучшему.

Фран не могла поверить.

Она смотрела во все глаза, но ничего не могла прочитать на лице собеседника.

Сет спокойно встретил её взгляд.

- Я дурак, я знаю. Ничем не лучше других, - мягко сказал он.

- Тебе нравится моя мать.

- Да, - сказал Сет, - но я бы выдал её на казнь так же, как Эмергиса. И тебя бы я тоже убил – если бы не Воронёнок.

- Может, ещё повезёт, - слабо пошутила Фран, и в самом деле ощущая себя убитой. Догадался ли Сет, что растоптал потянувшийся в его сторону робкий росток надежды? На что – она сама уже толком не знала.

Но волны омы несли её дальше.

В конце концов, это смешно, - думала Фран, - вышло почти как с рыбаком, который нравился мне, а любил Алму.

 Может и Сет нужен ей больше как отец? Может, все эти люди, которым она доверяла – Берад, рыбак, еретик, учитель – только фигуры, нарисованные лучом её ума, проекции тоски по настоящему отцу, которого она никогда не знала? Да ну, глупость какая.

Но вот кто точно никакая не проекция, так это Эмор, слепой мошенник.

И куда он пропал, когда так нужен его совет?

Больше, чем когда бы то ни было раньше.

Фран сама не заметила, как заснула.

А еретик ещё долго смотрел на неё и думал о чём-то своём.