Идеальный мужчина

Сначала – реальный анекдот. Прихожу на работу и по привычке жалуюсь коллегам: «Сижу вечером, никого не трогаю, читаю любовный роман, а тут звонит шеф, он опять забыл про разницу во времени между Москвой и Омском…» И вдруг понимаю, что на меня как-то странно смотрят. Потом одна из коллег робко спрашивает: «Что ты делаешь? Читаешь любовный роман????»

В общем, я и ЛЫР – понятия несочетаемые. Но почему-то в последнее время я все время натыкаюсь на ЛЫРы. Причем ни сопереживания героиням, ни какого-то душевного трепета они у меня не вызывают, зато вижу, так сказать, «сопутствующие» приемы.

Сначала попался «Выбор дознавателя» многострадальной Ульяны Муратовой. Теперь вот наткнулась на «Больницу в Гоблинском переулке» Натальи Шнейдер и Анны Плакуновой https://author.today/work/240882. Наталья – землячка, вроде бы будет участвовать в заседании нашего "ПарОма", стало интересно. Кстати, Наталья в 2013 году получила довольно престижную фантастическую премию «Странник» за роман «Сорные травы». В первом, еще СИшном варианте этот текст точно так же, как мой роман «В поисках ведьмы», начинался словами «Ненавижу баб!». А сейчас на «розовых» и «полурозовых» сайтах у Натальи – с добрый десяток ЛЫРов…

Все читать желания нет. Хотя, если убрать любовные охи-вздохи, «Больница в Гоблинском переулке» весьма интересна. Во-первых, совершенно шикарно проработанная система магической медицины. Во-вторых, несложная, но профессионально сделанная детективная линия. Ну, и вишенкой на тортике – способ убийства, на которое способен только очень квалифицированный маговрач – вызвать магическим образом образование тромба в сердце. Ни одна экспертиза не прикопается, особенно если убитый до этого годами пил, курил и закидывался всякими нехорошими веществами. Читая, я испытала истинное наслаждение элегантностью фантазии.

Во времена ролевой молодости и увлечения денжаками мы применяли очень эксклюзивный каст под названием «Девять граммов в сердце» - телепортация предмета массой девять граммов в сердце противника. Правда, для того, чтобы каст сработал, как надо, то есть ликвидировал противника, нужно было иметь очень высокий уровень по точности телепортации предметов и знаний медицины. Потому что телепортация куска щебенки в легкие или куда-нибудь в косые мышцы спины особого урона пострадавшему сразу не нанесет. Люди живут и с половиной легких… В общем, каст этот еще нужно было прокинуть на кубике – получилось или не получилось. Однако в «Больнице в Гоблинском переулке» ситуация описана так, что веришь: однозначно получилось.  

А вот по поводу ЛЫРа…

Может быть, я и не права, но когда два раза подряд попадается одно и то же, то это похоже на тенденцию.

И у Муратовой, и у Шнейдер возлюбленный героини принадлежит к одному и тому же типажу. 

Это, во-первых, отпрыск очень богатой и аристократической семьи, который по тем или иным причинам не хочет вести стандартную жизнь аристократа. Его не прельщают ни придворные интриги, ни тупое прожигание времени и денег. Герой выбирает какую-то достаточно интеллектуальную профессию, которая «опускает» его из аристократии в «средний класс». У Муратовой возлюбленный героини – сыщик-дознаватель, у Шнейдер – врач, организатор благотворительной больницы для бедных. 

Во-вторых, герой по тем или иным причинам равнодушен к девушкам-аристократкам. Точнее даже не равнодушен – они его отпугивают. У Муратовой причина такой аллергии не объясняется от слова вообще, в «Больнице в Гоблинском переулке» у героя в прошлом – история о том, как ему изменила невеста, которая собиралась выйти за него замуж по меркантильным соображениям, но любила другого. Ну, герой их застукал, с тех пор аристократкам не верит.

В-третьих, героиня должна в начале повествования целиком или частично зависеть от героя. У Муратовой бывшая воспитанница приюта зависит от воли героя полностью, у Шнейдер герой всего лишь является ее начальником и тем лицом, от которого зависят отзывы о том, как она отработала практику. Хотя, несмотря на свою зависимость, девушка умудряется нахамить своему шефу. (В отличие от муратовской героини, которая очень старается быть паинькой). То есть герой еще до всяких любовных томлений оказывается в ситуации ответственности за героиню. 

И вот тут, если честно, то описанная в «Больнице в Гоблинском переулке» ситуация показалась мне гораздо более правдоподобной. 

Герой – этакий фэнтезийный вариант российского поклонника Лаврова и Бакунина, из тех, что в последней четверти 19 века занимались «хождением в народ». По сути, волонтерством и благотворительностью. Лечили, учили, просвещали. Далеко не все из них стали революционерами-народниками, многие так и остались организаторам земского здравоохранения и образования. Среди этих ребят были и с очень громкими дворянскими титулами. И такой народник вполне способен считать себе ровней студенточку из «разночинцев» -  дочку зажиточного портного, владельца небольшой лавки. Особенно если та оказывается талантливым и добросовестным врачом. 

В общем, мне первый раз встретился вариант «сказки о Золушке», который совсем не о том, чтобы «захомутать принца», а о том, что мир меняется, и аристократы и портные имеют равные права и обязанности перед обществом. Кстати, эпоха стим-панка - это как раз эпоха такого меняющегося мира, когда рушились сословные границы и "золушки" были вполне реальны. 

В общем, впервые «идеальный возлюбленный» в ЛЫРе не вызвал у меня ощущения клинической лжи. Общественная и социальная ситуация, описанная в романе, не противоречит сюжету о любви, вспыхнувшей между двумя медиками, работающими в одной больнице. Или, может быть, я начинаю чувствовать прелесть ЛЫРов? Глядишь, еще сама их писать начну. 

Хотя это – вряд ли.