Перед поминальной табличкой

Присоединяюсь к флэшмобу утрат от Богдана Костяного (https://author.today/post/450652). Прошерстив своих персонажей из разных циклов, я с удивлением понял, что лучше всего эту тему у меня отражает персонаж довольно второстепенный. 

Под небесами множество чудес, скрытых от глаз обычного человека. Даже  не сомневаясь в их существовании, обычный крестьянин или горожанин едва  ли мог бы помыслить о том, чтобы встретить однажды девятихвостую лису  хули-цзин, или царя зверей цилиня, а уж прыгающего упыря цзяньши — и  вовсе только в кошмарных снах.

Однако если бы кто-то смог  заглянуть в ту ночь в дворцовую усыпальницу, он несомненно признал бы и  хули-цзин, и цилиня, и цзяньши явлениями совершенно обычными и ничем не  примечательными, в сравнении с тем, что он увидел бы здесь.

По  суровому, будто выкованному из металла лицу Лунь Танзина стекали слезы.  Тихо, беззвучно, один из опаснейших людей королевства Шэнь — плакал.

Он  стоял на коленях перед поминальной табличкой королевской супруги Лунь, и  ритуальные дары сгорали в жаровне перед ним. Танзин не отрываясь  смотрел на портрет, — портрет, художник которого был столь искусен, что  смог передать неуловимое чувство постоянного движения, всегда исходившее  от его сестры.

Из-за чего даже нарисованная, она, казалось, вот-вот оживет.

Жаль, что это впечатление лишь кажущееся.

—  Сегодня шестой год с твоей смерти, Сянцзян, — негромко произнес Танзин,  — Ровно шесть лет, как ты покинула этот мир. И никто из них не пришел  почтить твою память. Ни твой муж. Ни твои сыновья. Никто, кроме меня.

На пару секунд он прикрыл глаза, что было для него сильнейшим выражением гнева.

—  Они все так заняты борьбой за власть. Как будто кроме нее на свете  больше ничего не имеет значение. Когда-то Юшенг казался мне другим. Ты  ведь тоже считала так, разве нет? Потому ты и просила меня помочь тебе  победить в Отборе, что полюбила его еще до того. Полюбила того, кем он  казался.

Танзин перевел дух.

— Я виноват перед тобой,  сестренка. Я так виноват перед тобой. Если бы я тогда не стал  действовать... Не помог тебе победить... Не возвел его на престол...

Он опустил голову, стараясь не смотреть на портрет. Видеть её было невыносимо.

— ...если бы не все это, ты была бы жива.

На портрете Лунь Сянцзян слегка улыбалась — хитрой, лукавой улыбкой, передавшейся её среднему и младшему сыновьям.

Сыновьям, которые в конечном счете забыли завет матери.

Сыновьям, которых постигло проклятие клана Шэнь.

—  Все было бесполезно с самого начала. Сянцзян... Ты говорила, что твои  сыновья смогут разорвать порочный круг. Но они не смогли. Они лишь вышли  на новый виток. И принцы Шэнь сражаются ради власти, как делали это их  отец и дяди. А до них все поколения клана Шэнь.

Лунь Танзин заставил себя посмотреть в голубые глаза сестры.

—  Ты ошиблась. Твоя надежда обернулась прахом. Поэтому я начал  действовать так, как я сам считаю правильным... Даже если это будет  значить, что там, за Гранью, ты отвернешься от меня в отвращении. Даже  если это будет значить, что мне суждено лежать в проклятой могиле, я не  прощу никого из тех, кто повинен в твоей смерти.

Взяв в руки меч, он возложил его перед памятной табличкой покойной королевы.

— Даже если это будет стоить мне всего, я уничтожу клан Шэнь.

(с) "Незримые часы", глава "Фигуры" https://author.today/work/296543