45 лет, промежуточный итог

Ну, 45 считается юбилеем, потому попробую подвести какую-то черту под тем, что получалось и не получалось с творческой стороны. 

Кажется, что-то сочинять я пыталась с того момента, как научилась связно говорить. У Чуковского в "От двух до пяти" была история про ребенка, которому мама, забив голову тогдашними новыми веяниями (1920-е годы) не читала сказок. Была тогда дурь, что это вредно. Он придумывал себе сказки сам, по ходу игры, из чего было. Ему читали рассказы о животных, в его игре все звери были говорящие. Вот в таком щенячьем возрасте сочиняла и я. Просто так, мешая услышанное, увиденное в какой-то бесконечный приключенческий роман. Потом были попытки двумя пальцами набить что-то на маминой пишущей машинке. Получалось, понятно, как у любого мелкого школьника, просто какой-то винегрет. В какой-то момент это была сборная солянка из любимых книжек, где Шерлок Холмс помогает героям Бичер-Стоу, а правнучка леди Винтер шпионит в пользу Людовика XV. Потом поперли продолжения полюбившихся книг, термина фан-фикшн я не знала, да и интернета тогда, на мое счастье, не было. Потому что самое страшное, что могло случиться со мной в детстве, это если бы одноклассники узнали об этих записях. Ну не звала я школу ласковее, чем "гадюшник". Зато была закадычная подруга, которой можно было рассказывать эти истории бесконечно. Она столь же бесконечно была готова их слушать. Записей с тех пор практически не сохранилось и это правильно. Детям свойственно расти. Уже через год-полтора начатое казалось мне полным бредом и благополучно забрасывалось ради новой идеи.

Наверное, с тех пор я не могу писать, не проговорив основные моменты вслух. Картинки, идеи рождались под любимые песни и перечитанные книги. Еще раз вспомню слова Далина, что автор становится мембраной в телефонной трубке, через которую с нами говорит Вселенная. Похоже, это и в самом деле так.

РПГ, которые "игры живого действия" дали свою пищу для размышлений, но изрядно попортили слог. Сочинять отчеты с игр как рассказы от имени персонажа, это конечно красиво, завлекательно, но сбивает на лишний пафос и неуместные "украшательства". Когда берешься потом за серьезный текст, это очень мешает. Примерно таким же манером, подозреваю, портит руку иллюстраторам модная манера рисовать в стиле анимэ. Потом куда ни ткни, что в иллюстрациях к Камше, что к Фраю у всех глаза в пол-лица. Это не мешало в "Авиасказках", но очень здорово сбивало, когда я начала "Пацифик на окне".

"Авиасказки" - дань увлечению авиацией. Был хороший человек, искренне влюбленный в эту тему. Лирический герой "Сказки о потерянном счастье". Собственно, он и сейчас никуда не делся, просто дороги наши далеко разошлись и мы давно живем в разных городах. Его мечта сбылась, он летает. А сказки вышли когда-то на бумаге и у меня до сих пор лежит 3-4 моих авторских экземпляра с иллюстрациями милой девушки Даши Ятвицкой. Дальше была книга, созданная в соавторстве, с которой у меня до сих пор отношения сложные. В "Обещай мне вернуться", что лежит на Самиздате, слишком много фактических косяков, которых три автора не заметили по неопытности. И по ряду причин я не могу считать эту книгу своей. Ее основной автор, создатель сюжета и идеи Александра (Сандра) Трещалова, а наши дороги разошлись давно и похоже насовсем. Пусть ей будет хорошо и спокойно, где бы она ни была. Я вела линию одного из героев книги, военного летчика. Возможно, к летной теме я еще вернусь. Ведь ждут, с 2004 года ждут своего часа мои рукописные черновики. Дальше начался "Пацифик на окне". Вот о нем особо. 

Это была первая большая вещь, которую я писала сама и отчасти о себе, потому что сюжет романа, это в том числе и моя юность. "Пацифик" сейчас видится мне малость наивным, некоторые вещи я бы изложила не так, но я не возьму ни слова назад. Его герои живут, они узнаваемы, и это безусловно греет душу. В "Пацифике" я училась смотреть глазами разных людей, работать с тем, что именуется матчастью, собирать информацию, искать, вспоминать, проверять на достоверность. Без него я не шагнула бы дальше. Хотя разрыв между "Пацификом" и "Москва - Севастополь - Москва" занимает несколько лет, я закончила книгу в 2015 году и замолчала до 2020-го.

Собственно, все началось с рассказа "Ялта, 20 лет спустя", он здесь выложен. Он был написан летом 2020 года, в разгар "режима ХЗ". Вся история с пандемией выпила мне больше крови, чем предыдущие 42 года жизни. Никогда, ни раньше, ни позже, я не испытывала такого черного, удушающего страха за дорогих мне людей. Чтобы побороть его, понадобилась история с хорошим концом. Но мы уже работали вдвоем и где-то здесь появилась Раиса Ивановна Поливанова, уроженка Брянской области 1911 года рождения... Но главное, что с этого момента рядом Александр, мой самый дорогой человек, друг и соавтор. Товарищ профессор, без которого не вышло бы ровно ничего. Писать дуэтом, это как играть пьесу в 4 руки. Надо любить музыку и знать инструмент, иначе не выйдет.

Пожалуй, нынешняя история - самое сложное из всего, над чем я когда-либо работала. Мне никогда не приходилось поднимать такой гигантский пласт исторического материала. Когда-то, собирая материал для повести о летчиках, я скупила массу мемуаров и воспоминаний, от советских изданий до сборников Драбкина, и заблудилась в них, не смогла разобраться. Теперь я вижу свои ошибки, из-за которых та, старая вещь 20 лет лежит в черновиках. Теперь впереди огромная дорога, у наших героев еще два года войны. Но я знаю, что эту историю мы обязательно допишем. А потом непременно начнем новую...

В какой-то момент герои "Москва-Севастополь" начали приходить сами. Ощущение того, что ты снова "мембрана телефонной трубки", антенна, ловящая волну, на самом деле бесценно. Иногда герои начинают вести тебя сами. Они вступают в текст будто сами собой, просто ставя автора перед фактом: мы есть. И еще одно, о чем тоже стоит сказать: военная тема, безусловно, самая тяжелая в литературе. Но развивать ее исключительно в черных тонах уже нельзя. Мы достаточно видели и читали прекрасных, но тяжелых вещей, где главные герои выполняли задачу ценой собственной жизни. Они нужны и значимы для того, чтобы напомнить, какой ценой давалась победа. Но в книгах должна быть еще и надежда. В любых. Чтобы верить в неизбежность победы. 

А пока ставлю не точку, но запятую. Мне 45 лет, продолжаю продолжать,