Субботний отрывок -- свежее из впроцессника

Продолжаю флэшмоб "Субботний отрывок". Очередное свежее -- труд трех последних дней.

Беспокоился Олаф напрасно: Танька в это время и в самом деле была у Ладди. И пребывала она в весьма изумленном, даже ошарашенном состоянии.

Вчетвером они – Танька, близняшки и деятельно включившаяся в работу Серен – уже почти совсем управились с упихиванием многочисленных платьев Серен в большой сундук, когда дверь каюты распахнулась и на пороге появился запыхавшийся Здравко. Покрутив головой, он остановил взгляд на Таньке и торжественно объявил:

– Госпожо́ Танька, мо́йот госпо́дар тэ зо́вэ!

В первый миг у Таньки упало сердце. Правда, почти тотчас же она успокоилась: особо встревоженным ей Здравко не показался. Но на всякий случай решила поспешить.

– Меня зовут, – быстро проговорила она и, осторожно опустив крышку сундука, направилась к двери.

От каюты до лазарета было подать рукой, так что Танька невольно удивилась взмыленному виду Здравко. А тот поманил ее пальцем, как ребенка, а затем повернулся и, чуть заметно прихрамывая, быстро зашагал по коридору.

«Так, нога у него все-таки болит, – невольно отметила для себя Танька. – Вот не торопился бы он так!» Озвучить эту мысль она, правда, не успела: Здравко скрылся за дверью лазарета.

К Танькиному облегчению, Ладди встретил ее на ногах. Он вообще выглядел бы сейчас почти здоровым, если бы не восковой оттенок лица и не темные тени под глазами.

– Заходи, Танюх, – сказал он первым делом. – Я бы до тебя и сам дошел, да мэтр Кай велит лежать в постели.

– И поэтому ты разгуливаешь по каюте? – вздохнула Танька.

В ответ Ладди беспечно махнул рукой:

– Ну так он не узнает. А мне валяться уже поперек горла.

– Ложись немедленно, – распорядилась Танька. Предписаниям мэтра Кая она доверяла.

Ладди недовольно нахмурился, но все-таки подошел к кровати.

– Можно я хотя бы посижу? – вздохнул он, опускаясь на постель.

Взгляд у него при этом был столь несчастным, что Танька смилостивилась и кивнула.

Ладди тотчас же приободрился. Взгляд его из несчастного сделался уверенным, даже повелительным.

– Я тебя вот зачем позвал, – заговорил он. – Только не возражай, пожалуйста!

Танька покладисто кивнула. Спорить с Ладди, если тот уже принял решение, обычно все равно оказывалось бесполезно. Внутренне она, однако, напряглась. Похоже, ее ожидал какой-то сюрприз – причем, скорее всего, не особенно приятный.

– Ну вот и славно, – как ни в чем не бывало продолжил Ладди. – А я тут с самого рассвета голову ломаю... Знаешь над чем?

Танька покачала головой. А Ладди выдержал паузу, а потом вдруг объявил:

– Да вот думаю, что мне теперь со Здравко делать!

– В смысле? – искренне удивилась Танька. Затем, немного подумав, она неуверенно добавила: – Если ты о его ноге...

– Не, я о другом. – Ладди помотал головой, вздохнул. – Смотри, какая дурацкая штука получается. Мэтр Кай говорит, что мне в самом лучшем случае придется лечиться еще несколько месяцев – то есть торчать безвылазно в госпитале. Ну так вот я и думаю... В общем, что толку парню все это время возле меня ошиваться? Ни мне от него особой пользы не будет, ни ему от меня.

– Ты хочешь отправить его в Университет? – спросила Танька.

Повинуясь неожиданному порыву, она повернулась к Здравко. Тот, опустив голову, сидел на кушетке и задумчиво смотрел в пол. В следующее мгновение – видимо, почувствовав на себе Танькин взгляд – он вздрогнул и, резко выпрямившись, настороженно уставился Таньке в лицо.

Танька растерянно моргнула и отвела взгляд. «А я бы даже и не заметила, что на меня смотрят, – мелькнула у нее в голове горькая мысль. – Даже в таких пустяках – и то у меня не как у людей!»

Она и в самом деле никогда не замечала ничего «краем глаза» – просто в силу особенностей устройства сидовских глаз. Такова была плата за острое ночное зрение и за невероятную способность хрусталиков к аккомодации – всё это было подробно и убедительно объяснено в «сидовском» врачебном справочнике, одном из немногих материальных даров Сущностей маме. Собственно говоря, другого зрения Танька для себя и не представляла и обычно никаких неудобств от него не ощущала – пока не сталкивалась вот с такими досадными мелочами.

– Нет, что ты, – пробившись сквозь невеселые мысли, словно издалека долетел до ее сознания голос брата. – Я же его и читать-то совсем недавно научил!

Танька недоуменно посмотрела на Ладди, потом на всякий случай кивнула. Голова у нее по-прежнему была занята совсем другим.

– Кстати... – вдруг оживился Ладди. – Может, ты его бриттскому подучишь? А то я с ним так на смеси латыни с русским и разговариваю. Вернее, я ему русские слова говорю, а он мне свои родные – вроде похожие, а вроде и не очень.

Тут-то Танька наконец и опомнилась. Смутная догадка вдруг осенила ее – и совсем не обрадовала.

– Ладди... – осторожно поинтересовалась она. – Ты что... хочешь отправить Здравко в Карфаген?

– Ага, – вдруг кивнул брат. – С тобой вместе, – и, многозначительно помолчав, спросил: – Что на это скажешь?

На миг Танька потеряла дар речи. А когда вновь его обрела – первым же делом взволнованно выпалила:

– Ты его-то хоть спросил?

В ответ Ладди молча кивнул.

– И что? – поинтересовалась Танька.

– Не могу сказать, что он сильно обрадовался, – ответил Ладди и загадочно усмехнулся. – Но... В общем, я думаю, это пойдет ему на пользу.

Танька посмотрела на него с некоторым недоумением.

– В смысле?

– Он будущий рыцарь, – пожав плечами, пояснил Ладди. – Вот и пускай изживает в себе травму, нанесенную рабством.

Последние слова Танька поняла не до конца. Однако для того, чтобы недовольно нахмуриться, хватило и остального. По правде сказать, этот разговор ей вообще не слишком нравился. В том числе и потому, что они обсуждали сидевшего на соседней кушетке Здравко, словно того не было в каюте. Но не только. Похоже, Ладди решил передать Таньке своего оруженосца совершенно против его воли.

«Вот, значит, почему мальчишка в расстроенных чувствах, – догадалась она. – Небось в ужасе от того, что ему придется проводить время с такой страхолюдиной!

А следом за этой мыслью ей в голову пришла следующая – еще менее радостная. О какой такой «травме, нанесенной рабством», только что говорил Ладди? Может быть, он в свое время выкупил Здравко из рабов? Но ведь сейчас Ладди сам обращается с ним как с невольником: берет и попросту отдает его своей сестре в слуги! Ну пусть даже не в слуги, а в ученики – все равно же это неправильно!

– Послушай, Ладди... – осторожно произнесла Танька. – Не нравится мне эта затея. Здравко ей явно не рад, да и мне тоже неуютно.

Ладди вздохнул, улыбка на его губах погасла.

– А мне, Танюша, думаешь, уютно?

– Тогда зачем?..

– Мне неуютно от того, что ты будешь в Карфагене без присмотра, – перебив Таньку, пояснил Ладди. – Так бы я полагался на леди Эмлин, но... Ты же видишь: у нее теперь своя жизнь.

На мгновение Танька задумалась. Затем нахмурилась. А затем решительно мотнула головой.

– Но ведь я уже взрослая – мне не нужен, как ты говоришь, присмотр. Да и Карфаген – не пустоши Думнонии.

– Ага, – кивнул Ладди. – А императрица Анастасия – наша родная тетка, которая будет тебя холить и лелеять. – Он вздохнул, потом покачал головой. – Тань, как будто я тебя не знаю! Ты же ни за что не станешь безвылазно сидеть в императорском дворце!

– Да я и не собиралась... – растерянно пробормотала Танька и тут же осеклась. Вообще-то она всего лишь хотела сказать, что думает обосноваться в Утике – на университетской учебной базе в дне пути от Карфагена. Но ведь Ладди, пожалуй, встревожился бы от такой новости еще больше!

– Вот-вот, не собиралась, – тут же подхватил Ладди. – Отправишься одна куда-нибудь в горы или в пустыню – а там тебе лев навстречу или, того хуже, шайка разбойников. А так все-таки будешь не одна на свои экскурсии ходить, а при охране.

– Ладди, львы в пустынях не живут, – вздохнула Танька.

В ответ Ладди покачал головой.

– Забредают иногда. Сам их следы видывал, причем не раз. И как они там рычат, тоже слышал.

– И что? – спросила Танька. – Здравко в состоянии сразиться со львом?

Ладди задумчиво посмотрел на нее, а затем развел руками.

– Нет, конечно. Вернее, сразиться-то он может, а вот насчет «победить» – сильно сомневаюсь. Но там и безо львов хватает опасностей. Вот ты, например, знаешь, как действует на сидов яд скорпиона или фаланги?

– Насчет скорпионов не знаю, – призналась Танька. – В справочнике об этом ни слова. А фаланги вроде бы не опасны ни для нас, ни для людей – по крайней мере, ядовитых желез у них так никто и не обнаружил.

Немного подумав, она продолжила:

– Значит, ты хочешь, чтобы твой оруженосец защищал меня от скорпионов?

В ответ Ладди довольно улыбнулся.

– Ага. Главным образом от двуногих. Но и от шестиногих тоже.

– От восьминогих, – не утерпев, поправила Танька.

– Пусть так, – покорно согласился Ладди – и, не давая ей опомниться, тут же спросил: – Ну так как, берешь себе Здравко в ученики и помощники?

– Спроси у него у самого еще раз, – вздохнула Танька. На более активное сопротивление у нее не осталось ни аргументов, ни сил.

Ладди немедленно кивнул ей в ответ. А затем, перейдя с бриттского на латынь, весело воскликнул:

– Эй, Здравко!

Тот немедленно оторвал взгляд от пола и расправил плечи. Еще через мгновение он уже стоял перед кушеткой, выпрямившись во весь рост.

– Ну так как, оруженосец, – улыбнулся Ладди. – Возьмешь мою сестру на попечение?

– Раз надо, я готов, – хмуро ответил Здравко и с явной неохотой кивнул.