Война и поп с ведром

- Ну, чо встали, воины?

Старлей Шевель, как всегда бодрый, чутка злой, блестел своими, чуть навыкате, глазами и шмыгал носом. Наш комвзвода подхватил простуду перед самой командировкой и его боевой, как у Скруджа МакДака, слегка утиный нос явно покраснел.

- Машину будем готовить к переходу, Селецкий?

Переход ожидал длинный и не самый лучший. Полк, со Ставрополья, выезжал в Чечню, точно в октябре девяносто девятого и впереди нас вроде как ждала война. Вторая чеченская, лет через несколько вдруг ставшая контртеррористической операцией на Северном Кавказе.

Только тогда нам всем плевать хотелось на всякие там названия и всё было понятно еще недели две назад до появления сурового Шевеля с машиной. Тогда нас, противотанковую батарею, опять рассовали по подразделениям полка и Ставрополью, а наш расчет оказался в станице Курская. Там же стоял первый батальон, и нас, вместе с кем-то из зенитчиков, отправили именно к ним.

Станица встретила прямо как в фильмах СССР: приехавшим председателем, смотревшим по-отцовски, вещавшим о радости станичников в связи с нашим появлением, о маленьких радостях и благах, ждущих нас впереди и… И о том, что из-за полка им теперь станет спокойнее спать.

Словами нас баловали мало, еще меньше мы им верили, но два батальонных Камаза, запрошенных председателем с собой, вдруг вернулись загруженные домашними консервами по самые борта. Рассматривая закрученный в трехлитровку виноград, мы с Колей тихо шалели, а Селецкий, родившийся и выросший на Кубани, ржал над нами и рассказывал о дивном вкусе компота, ожидающего впереди. Так и оказалось, виноградный компот, с тех пор, стал куда любимее вишневого.

Скучать и пинать балду отцы-командиры не разрешали. Дивизионные, включая кого-то из старлеев зенитки, неожиданно решили не ставить палатку, а рыть партизанский блиндаж, а вот нам нарезали задач на три позиции, вместе с запасными, по самому краю посадок, прятавших внутри БОН. Селецкий не возмущался, земля оказалась вполне ничего, и мы рыли от заката до обеда третий день подряд. Рядом, на поле, тракторист чего-то там распахивал, готовя землю то ли к зиме, то ли к озимым, то ли развлекаясь, гоняя взад-вперед с огромной бороной. Или плугом, черт пойми разбери.

- Перекурим, пацаны?

Дядька подошел к нам где-то через час, предлагая «Ростов» и явно желая поговорить. Мы все, включая Лифу, обмотавшего голову майкой и наслаждавшегося последним, почти летним, солнцем, не отказались. Лифа не курил, но отдыхал вместе с остальными. Ему, как призыву два-семь, не хотелось работать от слова «вообще», но деваться было некуда. Позиция для СПГ, с ее орудийным погребом и такая же запасная, сами себя рожать не умели.

- Вы ж туда пойдете.

Дядька кивнул за наши спины.

- Куда? – удивился Селецкий.

- В Чечню. В прошлый раз также было.

Мы молча курили и делали вид, что не удивлены. Полмесяца назад, когда закончилась реабилитация после Дагестана, нас подняли посреди ночи в учебном центром, Ахтырке, и отправили в Крас. Два дня на сборы, состав, занятые три яруса полок плацкарта, Краснодар, следующей ночью снова проплывающий мимо, Моздок, пыльный длинный переход, Ставрополье… Что-то такое и ожидалось.

- Хорошо, что вы здесь. Спокойно теперь. Откуда сами?

Оказалось, у дядьки брат служит в вертолетной части рядом с моим родным Отрадным, в, как он сказал, коверкая ударение Кинель-Черкассах. Я не поправлял, казалось глупым.

За день до этого мужика мы отправились в станичную баню, где на выходе нас ждала бабка с молодой женщиной. Бабка раздавала всем какие-то пряники, плакала и называла сынками. Двух последних ее родственников, внуков-казаков, убили совсем недавно.

- Нам копать нужно. – Селецкий встал и взялся за лопату. – Пойдем, пацаны, г`оем дальше.

Мы рыли, к обеду переместившись на следующий кусок, большой выступ над каким-то оврагом. В овраге батальонные устроили два поста-секрета, а мы, торча над ними, типа должны были прикрывать. В земле попались интересные такие черепки-осколки от каких-то горшков, с хорошо заметным узором по краям. Коля выкидывал их метра с полтора глубины, я даже разложил несколько, когда позади раздалось такое знакомое недовольное покрякивание.

Шевель командовал нашим вторым огневым взводом и, по факту, самой батареей. Ведь сам комбат, «ваше благородие господин штабс-капитан», любил побыть при комполка, штабе полка и офицерской столовой.

Старлей Шевель, суровый невысокий уральский мужик, раздавал люлей, пинков, заставлял носиться с СПГ-шками как угорелым, дрочил за любой косяк и прощал незначительные. Во втором Даге, на Аксае, наш старлей, в первую чеченскую штурмовавший Грозный, командовал всеми приданными артиллеристами и делился какими-то простыми и очень нужными вещами. Шевеля уважали и не называли шакалом.

- Чо, лентяи, хреново роем, как погляжу?

Шевель вскарабкался на выброшенную землю и рассматривал лесок, идущий понизу. Оттуда, совершенно героически шли сменившиеся гансы, возглавляемые Крепышом, в одной футболке, разгрузке и с автоматом, лежащим на плече как пулемет у Шварца на постере «Коммандо». Крепыш лихо отвоевал во втором Даге и считал себя не иначе, как техасским рейнджером. Заслуженно, чо.

- Уезжаем? – грустно поинтересовался Селецкий.

- Да. Не рад, чтоль, Селецкий? – фыркнул Шевель. – Щас построение, я вам там целого командира полка привез. Сейчас Егор подъедет, Лифановский, жди здесь.

Комполка приехал не один. С комполка прибыл не особо молодой поп, чего-то ждавший рядом с нашим красавцем-подполковником. Тот, красуясь литыми плечами и римским профилем, смотрел на нас, как на пушечное мясо и недовольно высказывал что-то майору Трактористу.

Батальон и мы подгребали неохотно, комполка злился больше, рокоча недовольством аки шторм на море.

- Равняйсь! Смирно! Бойцы, наш полк примет участие в масштабных военных учениях. Выдвигаемся сейчас же, место проведения учений – республика Чечня.

Мы молчали, пережевывая и сплевывая. Хотелось курить и уйти с солнца. Поп, вооружившись ведром и чем-то, напоминающим малярную кисть, шел вдоль строя и охаживал нас водой, кропя, аки Сергий Радонежский дружинников Дмитрия Донского.

Нас распустили, Егор и Лифановский уже торчали возле наших ящиков с гранатами, и 131-ый Егора, улыбающийся всей своей решетчатой мордой, говорил об одном: ща нам придется грузить весь боезапас. Война начнется с него, с больных плеч и спины. Отлично, чего уж.

- Ну, чего встали, воины?

Шевель, бодрый и чутка злой, блестел своими, чуть навыкате, глазами и шмыгал носом. Наш комвзвода подхватил простуду перед самой командировкой и его боевой, как у Скруджа МакДака, слегка утиный нос явно покраснел.

- Машину будем готовить к переходу, Селецкий? Подходим, не смущаемся, берем больше и кидаем дальше. Давай-давай!