Страсти по Пелевину. Снова.

Навеяно недавнимтопиком на АТ по Пелевину, где в эдаком снисходительном ключе обсуждают, как низко он пал, повторяясь, дурачась, ну и вообще так себе чел. Ну раз так, то наброшу.
Друзья, проблема в том, что его тексты - это взгляд с неба, как бы пафосно сейчас не звучало. С такой высоты всё микромир. Не все могут поднять туда взгляд. С высоты своего роста можем обсуждать травинки, цветочки, жуков. А Пелевин пишет совсем не про них, хотя и этот слой ему удается. Пелевин пишет всегда об одном. И как пишет! Стучит по столу, тыкает острым, бьет кувалдой – всё что угодно, чтобы показать «это» нам. Но обычно видят именно стол, иглу и кувалду. Как в той притче, когда смотрят на палец, но не видят Луну. Вся эта сатира, политика, сюр и прочее-прочее занимательны, но не более. Можно анализировать, искать слой в метафорах, второй-третий смысл, но всё ж на виду. Прямо перед нами. Пелевин не прячет от нас ничего. Но чем, это ближе, тем труднее увидеть, поэтому и заходит то с одной, то с другой стороны.
Вероятно, похоже на сказку про голого короля и портного, но давайте пройдем небольшой тест. Вот, слушаем это:

Крайне концентрированная, кристаллизованная «этим» проповедь, где кажется, что яснее выразиться просто нельзя. Нас хватают за голову и тыкают носом – «Вот! Вот оно!». И если после нас в какую-то минуту не хватает за сердце, не ёкает, если мы не замираем, не в силах продолжить слушать (читать), понимая, что «хватит, горшочек может уже не варить», то…
Тогда только ждать. И «оно» будет ждать. Оно ж всегда здесь. Ничего страшного. Придет время и тоже увидим, оценим, поймем и, ахнув, замрем…
Написав это, представил картинку: ночь, заснеженный лес, луна и волки у еще теплого трупа оленя. Рычание, свары, интриги, иерархия, самки и вот этот вот всё. Все заняты, все при деле и вдруг издалека раздается одинокий вой. В нем то ли тоска, то ли зов, то ли альфа-амбиции. Пообщались, обсудили – не до него. И тут один из волков отходит в сторонку и воет, вторя своему неизвестному другу. Не так громко, мелодично и звонко, но воет – он увидел Луну.
И в этом вое нет ревности к тому, кто завыл раньше и громче. Как нет и высокомерия к тем, кто Луну не увидел. Но она одинаково сияет для всех. И к этому ничего уже не добавить. Не развидеть, хоть на время и можно забыть. И завыть снова, вдруг вспомнив, что уже проще. Как в известной притче, где в темноте увидел в веревке змею. Когда понял ошибку, веревка уже не станет змеей. И уже нет смысла что-то доказывать или объяснять, ибо «Мы тот ветер, что читает страницы всех книг»…