Что творит редактура

Так получилось, что я выступил в качестве редактора. Не смог отказать коллеге по «Буйной фантазии», тем более что книга – жемчужина, только поначалу ее перламутровый блеск скрывался в ошибочных напластованиях. 

Речь о «Цветке мертвецов» Ольги Михайловой.

Изредка мне попадаются подобные тексты. Хотя я прохладно отношусь к детективам (всем, которые после Эдгара По) и не переношу японщины (из читаных крупных вещей только Метельский вспоминается), но за эту работу взялся. Обидно же: книга шедевральна, но… неправильно сделана, хоть треснись! 

Ну вот, общими усилиями поправили, что могли. Собственно, не так и много: в первую очередь имена. Мыслимое дело, когда два рецензента из трех жалуются на нечитабельность имен, а автору хоть бы хны? Сделали имена читабельными – с моей точки зрения, разумеется (если кто не в курсе, у меня крайне индивидуальное – вероятно, связанное со скорочтением – восприятие текстов). Композицию подровняли: два-три десятка ненужных абзацев почикали и столько же дописали. Убрали картиночки, которые суть ненужное украшательство и вообще за них по рукам бить надо, – и любо-дорого получилось.

Шедевр. Правда, японский – а я, как сказал, на дух не переношу японщины. Из японцев мирового уровня только Куросаву и Миядзаки почитаю. А что, кто-то еще имеется?.. Ну, не знаю. Нация, которая общается с императором стихами, находит культурные изыски в распитии чая, при этом живет в бумажных домиках, спит с обнаженными катанами в обнимку и кончает самоубийством посредством распарывания живота, представляется мне более вымышленной, чем эльфы и гномы. Сказки все это. 

Однако, Михайловой удалось! Проредив сказочные банальности толикой скабрезных подробностей, она создала удивительный и притягательный мир. Не знаю, как в мифологической японистике, но в крепко стоящей на ногах русской литературе «Цветок мертвецов» – явление. По-любому, не Метельский.

Всячески рекомендую.