Говорящее полено

Взрослый контекст сказки А.Толстого "Золотой ключик или Приключения Буратино"

Когда ребенок вырастает из одежды, старая идет в утиль: на мойку окон и полов, машин, а может, кому-то на вырост, в детские дома или приюты, а то и на свалку. И малыш сознает, что вырос. Старые сказки из детства — та же одежда, только невидимая, ментальная. Но возвращения к ним — редки, а значит, оттуда из детства они тянутся старой наивной верой в добро и всемогущий пинок, которым можно открыть любую дверь, имея сольдо и волшебную палочку удачи.

Оторвать этот якорь у истории про деревянного мальчика, которую красный граф адаптировал для русскоязычных, получилось случайно. Чем дальше шло повторное чтение, тем больше менялась та, детская розовая сладкая вата: на вкус, цвет и даже формой. Такого количество иронии и сарказма в восприятии общества сопоставимо со стилем создателей великого комбинатора. Чтобы спрятать в эзоповский шкаф свое отношение к революционному вчера и сегодня, Алексей Толстой выбрал маску деревянного мальчика. И уже из этой новой системы описывал современность.

Говорящее полено, если посмотреть на образ не детским взглядом — само по себе очень глубокая и саркастичная метафора. Выражение "не пальцем деланный", а выструганный (идиома "снять стружку") и профессия папы Карло возвращают к репрессивной действительности фразы про срубленный лес и летящие щепы. Отношение художественного рерайтера сюжета Карла Коллоди к браку было противоречивым и приземленным, в соответствии с негативной коннотацией слова "брак". Деталь с нарисованным на холсте очагом — скрытая ирония над святостью, крепостью и глубиной этого семейного института. Ткань не крепость, образ не реальность.

Тема кажущегося в сказке отражена в стилистике карнавала. Внешний мир переворачивается внутри, так уж устроен орган зрения и законы оптики, о чем автор напомнил в сюжетных эпизодах. Буратино в положении вниз головой оказался в трех ситуациях:

1. Когда корыстные друзья Алиса и Базилио подвешивают доверчивого героя на дереве вниз головой. Ситуация напоминает сегодняшние мошеннические игры в крипту, фишинговые сайты и прочие ловушки аферистов, здесь же и пирамиды с пресловутым МММ. Буратино висит с деньгами во рту.

2. Второй раз в реальности деревянного человечка все перевернулось во время побега из чулана. Там он кубарем скатился с крутого обрыва. Ситуация социального плана — побег из заточения, может быть спроецирована на сотни прошлых исторических реалий, да и сегодняшних дней. В этом эпизоде перевертыш оказался случайным, но мотивацией выступило эгоистическое желание свободы от чужого влияния (обучение Мальвины). И это стало возможным только когда проснулся внутренний дракон эго.

3. Третий повтор фрейма произошел в трактире, когда во время трапезы Дуремара и Карабаса герой спрятался в огромном кувшине. Как и в первом, с Базилио и Алисой, причина смены положения — действие внешних агрессивных сил, где катализаторами ситуации оказались деньги и жажда наживы; тайна и связанное с ней богатство. Так, иносказательно, были показаны движущие силы радикального изменения восприятия действительности. Почти все они — материальные доминанты.

"Говорящее полено", как посланец из другой системы, пытаясь войти в театр людей, ищет к ним дороги с непосредственностью дурака или ребенка. Ведь он еще не стал копилкой взрослых вечных ценностей. Первой блокировке, которая потом повторится не однажды, подверглось образование. Это неплохо отразилось в сцене продажи букваря и на уроке у капризной девочки с голубыми волосами. Но этот откат от обучения произошел не сам по себе, а на фоне экзальтированного отношения к искусству. Букварь поменяли на театральный балаган. Здесь по касательной идет тема Моцарта и Сальери: о предопределенности гениальных людей, где труд низводится до уровня ремесла, а вдохновение признается фактом божественного поцелуя.

Героя привлекают веселые звуки, атмосфера праздника, уход от реальности, каким и рисуется театр Карабаса глазами зрителей. Но есть и подноготная этого явления: сундук, плети, побои. Раскрытие изнанки творческого процесса, тоже часть переосмысления, а может, и очень грустной иронии в период революционной ломки классического искусства. О том, что это аллегория, можно понять и, вспомнив название идущей пьесы. В системе ценностей наивного говорящего бревна это продолжение темы социального насилия выглядит хоть и завуалированно, но узнаваемо.

Не упустил граф момента и в другой сцене бросить камень в сторону института семьи. Так, истязаемый Пьеро, объясняя причину своей непроходящей депрессии, говорит о невозможности жениться.  Некоторые исследователи периода Серебряного века* предполагают, что этот герой — пародия на А.Блока и его холодный романтический брак с Л.Д.Менделеевой. Тема искусства в сказке закроется в самом финале, и там творчество станет маркером денежных отношений, будет ближе к идее смены формаций и проблеме конкурентной борьбы. Старый театр Карабаса умирает, лопаясь как мыльный пузырь. И, да здравствует, новый театр — буратиний. Без какого-либо идейного резюме, чем один лучше другого.

Иронизирование над семейными ценностями легкими касаниями отсвечивает и на теме любви. Этот пласт авторского восприятия отражен в сюжетных линиях Пьеро и Мальвины, особенностях создания художественного образа с помощью экспрессивной лексики и значимых деталей: "бормотал слова", "бессвязные и глупые", "читать стишки с завыванием".

Страдающий изображен, как носитель пассивного девиантного поведения, он вечно подавлен, бредит стихами. Их строки в тексте не оставляют сомнений в том, что это — бред. Если зайти на некоторые поэтические сайты сегодня в разделы "интимной лирики", можно найти немало примеров именно такого уровня творчества, где любовь больше напоминает анамнез биполярного расстройства, чем "сказку о чистом и светлом чувстве", напетую веками. В финале стихи измеряются уже явлением обыденным, не искусством, а средством выживания в грубом физическом мире. Пьеро мечтает, что выйдет декламировать в народ и получит богатое вознаграждение. Мудрый Карло предрекает ему незавидное:

"   -- И будешь ты ночевать...в полицейском отделении."

История этого художественного предсказания имеет такое количество отражений, что упоминать о них вскользь — неловко, а описывать все, не хватит времени. Опальное искусство во всех его жанрах сегодня тема тем.

Противопоставлено ироничному описанию любви и искусства то немногое, о чем автор пишет без сарказма, выходя на какие-то глубинные волны своей души, где нет места острословию или горькой иронии. И читая, явно ощущаешь, что его симпатии остаются в зоне действия дружбы.  

В транзакциях этих отношений деревянный мальчик выглядит, как трезвый на новогоднем корпоративе или в чужом пиру. Почти любая его просьба, обращенная к не очень приспособленным жить в реальности друзьям, постоянно "бормочущим стихи" или "хорошо воспитанным", показывает их полную беспомощность в критических обстоятельствах, превращая его в неформального лидера.

Не обошла стороной критика сказки и такие институты, как медицина и власть. Эпизод лечения Буратино тремя докторами очень напоминает "дело врачей". В сказке единственным лекарством признается касторка. Консилиум из доктора Совы, фельдшерицы Жабы и народного знахаря Богомола, представлен как группа конкурирующих и беспомощных демагогов, вместо лечения устроивших профессиональную дуэль по компетентности. Сюжет подарил знаменитую фразу, которую автор несколько раз переиначил в репликах своих горе-медиков. Она о пограничности состояния пациента в разрезе современности: живая органика или мертвая цифра.

Вторая сюжетная линия, коснувшаяся проблем медицины, отражает стагнацию этого социального института. Закон Гиппократа о "не навреди" фактами опровергнут. Рост списка новых болезней свидетельствует о системной ошибке. Вспоминается история с заместительной терапией для людей, страдающих зависимостью от депрессии, не поддающейся лечению традиционными методами.

Многих это приводит к применению препаратов, изменяющих сознание. Последствия гуманизма, признающего такой метод щадящим и полезным, за последние годы показал, что в таких странах общественное сознание становится более управляемым. Зависимость от боли, будь она внешняя или внутренняя — это и институт пыток, и репрессивные органы подавления, и многое другое, способное перевернуть мир, как Алиса и Базилио своего несговорчивого друга.

Тема продавца пиявок открывает почти философский подтекст проблем медицины. Нанятый Дуремаром человек весь день собирает на себя в пруду пиявки. Доктор, как представитель медицины (фармацевтика), забирает не только сольдо у больных, но и способствует потере крови, для очищения пиявками, как блага. Получается, что страдающий за исцеление платит по двойному номиналу: деньгами и кровью. И очень часто шарлатанам, дипломированным или нет, не имея никакой страховки от ошибок или гарантии положительного результата.

Трусливая власть и врущие полицейские — архетип узнаваемых образов. Их автор представил в эпизоде, где губернатор спрятался от преследователей в барсучьей норе, а подчиненные, думая, что он умер, начинают сочинять оправдательные версии непредсказуемого прошлого, почему его не спасли.

Есть в сказке и пища для размышления на экологические темы. Издевательская помощь, выглядящая, как наказание — проблема "кажущегося и реального гуманизма" помощи братьям меньшим. В сцене с больным псом и слепыми ужами возвращается мотив перевернутого мира и карнавала. Там добро и зло перемешаны, как благие намерения и ад. Раненного в бою избитого пса Артемона друзья на горку тянут за хвост под его крики о боли, успокаивая, что иначе — никак. На его просьбу добраться самому, ему пеняют на слабость и продолжают тащить за хвост по косогору.

В этой же теме уместен монолог Тортиллы о ее нежелании помогать людям. Черепашьи гребешки, в которые люди превратили ее бабушку и дедушку, отвернули ее и от милосердия, и от людей. Интересен эпизод, который не помнится с детства, и естественно, не мог войти в экранизацию, на которой выросли советские октябрята,  да и сейчас растут уже, наверное, их пращуры, внуки ностальгирующих пенсионеров. Оказывается, Тортила сдала Карабасу Буратино, рассказав, кому отдала ключик.

Последние десятилетия появилась новая тема для споров — эвтаназия. Раньше, проблемы, приводящие к этому порогу, решалась самими желающими. Но вот в сказке Толстого этот момент цинично отражен в сюжетной линии с ослепшими ужами. Читать об этом даже взрослому, немного жутковато, когда вспоминаешь, для кого это написано. Чтобы слепнущим ужам не умирать просто так, их попросили геройски кинуться в разъяренные пасти псов.

Тема мошенничества и алчности лукавой парочки Алисы и Базилио уже не так остра после хвоста Артемона и героической эвтаназии ужей. Черновое прочтение взрослым взглядом отрезвляет. Получается, красный граф использовал детское восприятие вроде ширмы. И реальность разнесена, душа излита и на свободе в то темное страшное время. Правда в рукописи произведение честно названо "для детей и взрослых". Потом это уточнение из печати уберут, вместе с социальным контекстом. Дети видят все иначе, пока не приходит время учиться языку Эзопа.

Выражение "говорящая голова" появилось недавно. Но у него есть веселый прототип — такое же полено.

* М.Петровский "Что отпирает "Золотой ключик"// Вопросы литературы - 1979 -№4