Коварные женщины: Ильмадика
Автор: Александр НетылевВторой пост во флэшмоб коварных женщин от Вячеслава Паутова (https://author.today/post/469818). Берусь за него с изрядным трепетом: и первый-то вышел громадным, а этот будет еще больше. Причин тому две:
1. Коварство Ильмадики - сюжетообразующий элемент,
2. Если Сюин, при всех своих заскоках, была ближе к типажу "милой стервочки", то Ильмадика - откровенная злодейка.
Итак, вот она, наша красавица:
Для начала посмотрим, что о ней известно:
И все же, было кое-что еще.
— Я нашел твое имя в старых хрониках, — сообщил он, слегка замявшись.
Ответом ему был вопросительный взгляд.
— Ильмадика. Единственная женщина в числе Владык. Прозванная Сладким Ядом за свое коварство, льстивые речи и безжалостную жестокость.
— Так меня запомнили? — Ильмадика пыталась говорить спокойно, но боль и отчаяние все равно прорывались в ее голосе, — Что ж, признаю. Я действительно была одной из тех, кого вы называете Владыками. И я действительно порой совершала ужасные поступки. Я просто хотела жить.
Килиан, не отрываясь, смотрел на живую легенду, представшую перед ним. Когда он рассказывал о своих выводах, какая-то часть его хотела, чтобы она опровергла это. Чтобы это оказалась какая-то другая Ильмадика, не имевшая отношения к тем, чьи амбиции разрушили мир. Но другая часть хотела прямо противоположного. Оказаться причастным к чему-то невероятному. К чему-то великому. Судьбоносному.
Даже если «судьбоносное» следует понимать как «роковое».
— Ну вот, — вздохнула Владычица, — Теперь ты меня боишься. Не надо, прошу. Мне и так больно от того, что тысячи людей считают меня полным чудовищем.
— Я не такой, как они, — ответил юноша.
(с) "Осколки старого мира", глава "По обе стороны мгновения" https://author.today/work/33948
Как и у Сюин, у неё довольно трагическая предыстория, и тоже во многом по сексуальным темам:
Под его пренебрежительным взглядом Софи робела и запиналась, но все-таки крепче прижимала к себе папку с документами и продолжала говорить. Она рассказывала о своих достижениях в области биологии, об исследованиях и проектах. Она была ученым — и хорошим ученым. Но только этого было недостаточно.
У нее были ум и знания, но не было самого главного — связей. После института ей несколько лет приходилось перебиваться разными подработками, чтобы просто не умереть с голоду. Ей приходилось работать курьером, официанткой, уборщицей; в самые тяжелые дни она думала, что еще немного, и спадет последний моральный барьер, и ей придется стать проституткой.
Затем ей повезло. Компания, куда она устроилась, была не слишком крупной. Платили там мало, и о том, чтобы реализовать все самые смелые свои идеи, не могло идти и речи. Но по крайней мере, она могла работать по специальности.
А потом появились Владыки. Софи не знала, чем именно владелец компании пересек дорогу Властелину Хаоса. Но очень скоро, под градом сыпавшихся со всех сторон неудач, под множеством неприятных и даже трагических совпадений, компания распалась и была распродана по частям, большинство из которых в итоге так или иначе достались Эланду.
Тысячи людей лишились тогда работы, о чем Владыка, с высоты своей божественности, едва ли даже задумывался. Для таких, как он, обычные люди значили не больше, чем муравьи.
Снова столкнувшись с необходимостью искать работу, Софи обнаружила неприятный факт. Независимых организаций, занимавшихся научными исследованиями становилось все меньше. Получив свое могущество от науки, Владыки прекрасно сознавали ее потенциал. Некоторые отрасли были захвачены почти сразу: Лефевр Кузнец Войны с самого начала взял под контроль оружейные технологии, фактически лишив государства возможности вести войну без его дозволения; Небесный Гнев Альмонд тяготел к космосу, а Властелин Хаоса правил с помощью экономики. Но постепенно и другие сферы также становились частью всемирной империи Владык.
Именно поэтому сейчас Софи стояла перед тем, по чьей вине уже месяц рисковала оказаться на улице.
От возможности заинтересовать его своими исследованиями зависела ее дальнейшая судьба.
— Достаточно, — прервал ее Эланд, — Мне надоело слушать.
Софи замерла, сознавая, что это провал. Что жизнь кончена. Что все, что осталось, это пара месяцев агонии, а потом смерть от голода и холода.
А затем Властелин Хаоса вдруг сказал:
— Раздевайся.
В первый момент Софи показалось, что она ослышалась.
— Ч-что?..
— Раздевайся, — повторил Эланд.
— Но... — с большим трудом ей удалось сдержать рвущиеся грубые слова, — Я пришла сюда как специалист в области клеточной биологии, а не...
— Моя адептка должна повиноваться мне во всем, — прервал ее Владыка, — Если ты этого не можешь, то ты мне не нужна.
Адептка... Адепты были первыми из приближенных Владык. Попасть в их число постепенно становилось всеобщей недостижимой мечтой.
Но такой ценой?..
— Владыка, — тихо сказала Софи, — Возможно, мне необязательно быть адепткой. Неужели под вашим началом нет простых научных сотрудников...
— Я не торгуюсь, — прервал ее Властелин Хаоса, — Или покажи, что умеешь подчиняться. Или ты не нужна ни мне... ни этому миру.
От этих слов дикий страх сковал ее тело. Властелин Хаоса был известен тем, что мастерски владел контролем вероятностей. Тех, кто вызвал его гнев, преследовали неудачи, быстро сводившие их в могилу.
И никто не смог бы ничего доказать, даже если бы нашелся дурак, готовый бросить обвинение самому Владыке.
Когда Софи опомнилась, ее руки уже торопливо расстегивали блузку. Секунду она хотела остановиться, убежать. Уговаривала себя, что лучше умереть, но сохранить остатки гордости.
Но ей не хватило смелости. Одежда упала к ее ногам.
— Неплохо, — отметил Эланд, оглаживая ее взглядом, — Грудь мы тебе слегка увеличим, но в целом, сойдешь.
Как будто машину выбирал.
— Добро пожаловать в ряды Избранных, куколка, — добавил он.
— Спасибо... Владыка, — заставила себя сказать девушка.
«Когда-нибудь ты посмотришь на меня как на равную», — мелькнула глупая мысль.
Глупая, ведь простой смертной никогда не стать равной Владыке.
Особенно простой смертной, де-факто согласившейся на превращение в секс-игрушку.
— И еще одно, — добавил Эланд, — Каждый из моих адептов отказывается от своего прошлого. Софи Винтклер больше не существует. Тебе запрещается общаться со своим прежним окружением.
— Это будет несложно, — заверила новоявленная адептка.
Друзей у нее все равно никогда не было.
— Ты получишь новый дом и новое имя, — продолжал Владыка.
— И как же меня теперь будут звать? — спросила она, уже готовясь услышать что-нибудь унизительное. «Шлюха». «Сучка». «Кукла».
На секунду Властелин Хаоса задумался.
— Скажем, Ильмадика будет в самый раз. Так звали одну из жен Аттилы, Бича Божьего.
«Ее звали Ильдико», — мысленно поправила адептка.
Но разумеется, никогда бы не посмела поправить его вслух.
(с) "Тяжесть прощенных грехов", пролог https://author.today/work/237913
Постепенно, однако, она поднималась наверх. Лавируя между своим хозяином Эландом и его наставником Лефевром, она постепенно встала вровень с ними. Хотя она уступала в силе им обоим, у неё были свои преимущества:
Из глаз катились слезы, — катились еще какое-то время. Затем Она усмехнулась. Все прошло именно так, как было запланировано. Он думал именно так, как Она предвидела. И совершенно искренне не увидел угрозы там, где следовало бы.
Мужчины... Они природой не приспособлены к тому, чтобы прятать козыри в рукаве. Их глупое, бессмысленное эго не позволяет. Им всегда проще играть в открытую, чем унизиться, показав себя слабыми, глупыми, уязвимыми, покорными.
Они не понимают, что в этой слабости и скрывается истинная сила.
Что ж, партия подходит к своему завершению. Фигуры скоро прибудут к месту развязки. И тогда... Она подумала о Лефевре. Не стоило ему быть столь грубым, когда Она умоляла его о снисхождении. Глупо это — плевать вниз, сидя наверху. Низ и верх могут внезапно поменяться местами.
(с) "Осколки старого мира", глава "Исчезнувшие империи" https://author.today/work/33948
Потребовалось больше тысячи лет, прежде чем ей представилась возможность отомстить им обоим:
Казалось, что кроме нее Килиан не видит ничего и никого. Его силы иссякали, перед глазами плыло. Но странным образом лик Владычицы он видел по-прежнему четко и ясно. Он видел, как она потянулась и мотнула головой. А затем подошла к соседней капсуле.
— Знаешь, Лефевр, — задумчиво произнесла она, воздев ладонь над прозрачной крышкой, — Ты мог бы чуточку поменьше плевать вниз, когда сидел наверху.
Килиан не видел, что произошло. Лишь какой-то отблеск красного света. Странный булькающий звук, какой бывает, когда пытаешься произнести что-то, будучи с головой погруженным в воду. Что это был за звук?.. Кажется, он догадывался, но догадка ускользала. В глазах темнело, и мысли путались.
(с) "Осколки старого мира", глава "По обе стороны мгновения" https://author.today/work/33948
К тому времени у неё был собственный культ из фанатично влюбленных в неё адептов. Она мастерски находит людей, травмированных психологически, страдающих от отвержения и одиночества. И подсаживает на себя, как на наркотик. Они неспособны трезво воспринимать ее действия.
Спокойствие, с которым Килиан принял этот выплеск эмоций, было даже каким-то пугающим.
— Она Владычица, — ответил он, — Величайшая. Под ее началом мы построим новый мир. Справедливый мир.
— Да посмотри же ты! — воскликнула Лана, — Посмотри, что именно вы строите! Разве этот мир — то, о чем ТЫ мечтал?
— В перспективе, — ответил Килиан, — Конечно, есть определенные проволочки. Конечно, не все, кто служит Ильмадике, разделяют мои желания. Но мы справимся со всем этим. Я обещаю тебе, Лана: когда мы закончим, я покажу тебе новый мир, и он тебе понравится.
— Не обещай того, чего не сможешь выполнить, — мотнула головой чародейка, — Не разделяют твои желания, говоришь? А какая, собственно, разница? Разве твои желания... играют тут вообще хоть какую-то роль?
Она развела руками, как будто хотела объять весь мир.
— Оглянись вокруг, Кили! На Церковь, славящую твою Владычицу как Бога! На инквизицию, снова поднявшую голову — ты ведь сам пострадал от нее когда-то! На твою магию, превращенную в орудие для укрепления чужой власти! На «новую знать», отличающуюся от старой лишь именами! На рабство, которое вы ввели в Идаволле, в конце-то концов!
Глаза мага снова стали светиться фиолетовым, но на этот раз Лана смотрела в них без страха.
— Оглянись и скажи: где во всем этом ТЫ?
— Везде, — ответил Килиан, — Ты думаешь, я не знал обо всем этом? Думаешь, я не понимаю? Но иногда необходимо принимать тяжелые решения. Убивать, обманывать, порабощать. Все великие дела начинались с крови.
— Ты не ответил на вопрос, — мотнула головой Лана, — Где тут ТЫ? Я вижу, что ты готов принимать тяжелые решения, чтобы строить «утопию» Ильмадики. Но чего ТЫ САМ хочешь?!
Килиан колебался. Заметно колебался. Казалось, он сам не помнил, чего когда-то хотел.
— Я мечтал создать мир, где положение человека определяется его реальными талантами и личными качествами. Не происхождением. Не богатством. Не умением дурить другим головы.
— Но что вы творите на самом деле? — спросила девушка, — Вы готовите войну, где погибнет множество достойных... и талантливых людей. Зачем? Вам так важно расширить влияние своей Владычицы? А почему? Вы подчинили ей Церковь — как? Обманом или колдовством? Не тем ли самым умением дурить другим головы?
Ученый попытался что-то ответить, но Лана уже разошлась. А когда она расходилась, остановить её было не проще, чем колесницу с понесшими лошадьми.
— Посмотри на себя! Ты сам стал частью того, что ненавидишь — ради чего?!
— Ради Ильмадики, — твердо и уверенно ответил маг.
Этот голос стал для Ланы как ушат холодной воды на голову. Запнувшись на полуслове, она застыла, глядя на бывшего друга. И без того эмоционально сдержанный, сейчас он казался статуей, выточенной изо льда.
— Я люблю её, Лана, — продолжил Килиан, — Вот и все.
Вот и все. Хотя он вкладывал в эти слова лишь значение завершения фразы, почему-то для чародейки от них повеяло какой-то... обреченностью.
— Нет, Кили, — покачала головой она, — Ты её не любишь.
— Почему? — удивленно спросил ученый.
Это всегда был его любимый вопрос. Но сейчас в нем не было никакого смысла.
— Пойдем есть, — сказала Лана, — Я сегодня еще не завтракала. Умираю с голоду.
Обогнув Килиана, она направилась к выходу из комнаты. Он, однако, не двинулся с места. Лишь негромко, но с нажимом повторил вопрос.
— Почему, Лана? Почему ты считаешь, что я не люблю её?
Уже занеся ногу над порогом, чародейка обернулась:
— Потому что любовь не приемлет рабства. Но слишком часто рабство принимают за любовь.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Лики измены" https://author.today/work/52961
Причем порой "как наркотик" - это совершенно буквально:
— Я разочарована в тебе, Килиан.
Она отвернулась, не говоря больше ничего. Но он подумал, что лучше бы она на него наорала. Наорала, обвинила, даже ударила. Что угодно, кроме этой жестокой ледяной пустоты, проникавшей в его кости и пожиравшей их изнутри.
И это было не фигурой речи. Без Владычицы, без ее одобрения, без ее веры в него, Килиан ощутил, как неведомая сила ломает его кости. Он попытался закричать, но с губ сорвался лишь хрип. Он не мог ни произнести слова извинения, — которые следовало произнести уже давно, — ни пошевелиться. Лишь сквозь багровую пелену боли до него долетали обрывки дальнейшего разговора.
— ...все патрули... Иллирию... В лицо... Похищение...
Это явно было обсуждение дальнейших действий по поимке беглой королевы. Действительно, если она освободилась от власти чар, то идея бежать в Иллирию просто напрашивалась. Там ее знают. Многие из местных дворян встанут под ее знамена просто по факту ее происхождения. Если дать ей попутешествовать по стране, Леинара вполне могла поднять на борьбу целую армию.
Но не если ее поймают в первые же дни.
— ...мятежников?
Да, кажется, они перешли к новостям о восставшем Юге. Килиан уже знал, что отправляя туда Эрвин, они недооценили угрозу. Как раз накануне мятежники вторглись в Аттику и одержали победу. Сейчас нужно было сосредоточиться и услышать подробности... Но не получалось. Та ломка, которой сопровождалось разочарование Ильмадики, сводила его с ума. Сознание плыло и сбоило, как механизм с проржавевшими шестеренками.
— Эрвин... В плен... Запытали до смерти.
Вот как. Это был первый погибший адепт с того времени, как Орден взял власть в свои руки. Не то чтобы Эрвин вызывала у Килиана сколько-нибудь теплые чувства; но все же, это была потеря верного соратника. Такого нельзя было прощать.
Неужели мятежники сами этого не понимали? Не понимали, насколько глупо, захватив в плен одну из адептов, убивать ее, вместо того чтобы использовать?
— Тэрл Адильс.
Кажется, это был ответ на вопрос, кто ведет мятежников. Тэрл... Работая над освобождением Ильмадики, Килиан сражался под его началом и проникся к суровому офицеру немалым уважением. Что, однако, не отменяло готовности сражаться с ним, особенно после приказа, который отдал ему Герцог. Тогда, в Гмундне, он попросил Ильмадику сохранить жизни Тэрлу и Иоланте. И в результате оба стали действовать против них.
Килиан хотел было попросить доверить ему повести войска против мятежников, чтобы исправить свою ошибку, но не смог разжать губы.
— Амброус... Лично... Войска. Легион... Йоргис... Разведка... Делаун.
Ученый еще смог понять, что возвращение Аттики доверили Первому Адепту и его Железному Легиону. А вот суть плана, для которого потребовались разведчики Йоргиса, ускользнула от него.
Как и последующее содержание разговора. Совет продолжался еще полтора часа, но Килиан окончательно потерялся в заполнявшей его тело боли.
Боли, которую он заслужил. Пусть и не по той причине, по какой думала богиня.
И тем сильнее было его облегчение, когда боль вдруг исчезла. Адепты давно разошлись, и в комнате остались лишь он сам и Владычица. Ильмадика нежно касалась ладонью его щеки, как будто вливая в него свою любовь, без которой он так страдал.
И Килиан был ей за это так благодарен... Несмотря на его ошибки... Несмотря на его обман... Ильмадика все еще любила его.
Только она.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Кажется... — пробормотал в ответ Килиан, прикрывая глаза.
Говорить что-то или двигаться не хотелось.
— Хорошо, — кивнула богиня, — Я беспокоилась за тебя. Я же говорила тебе тогда, в Гмундне: теперь ты связан со мной. И ты согласился на это.
— Да... — рассеянно ответил ученый.
Тогда, когда он принял ее дар. Похоже, в него была встроена страховка от предательства. Если бы она сказала об этом тогда, наверное, он бы возмутился. Он ответил бы, что он никогда не предаст её. Что у него и в мыслях подобного не было.
И все-таки, уже трижды он оступился. А она продолжала прощать его.
В этом плане боль была полностью им заслужена.
— А теперь скажи мне еще раз. То, что Леинара освободилась от чар. Это была твоя ошибка?
— Да, — коротко кивнул маг.
Он ожидал нового удара ледяной пустоты. Но его не последовало. Тело испытывало все то же блаженство, какое можно испытать лишь тогда, когда исчезает адская боль.
— Того, что произошло не исправить, — ответила Ильмадика, — Но я рада, что ты раскаиваешься в этом. Я надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы не допустить подобного в будущем.
— Позабочусь... — задумчиво повторил он.
Если бы она только знала, что произошло на самом деле...
Но почему-то Килиан не хотел говорить ей этого. Впервые у него появились секреты от своей Владычицы. От своей возлюбленной.
Так не должно было быть, но так было.
— Что я могу сделать для тебя? — спросил он, надеясь, что сослужив ей какую-то службу, сможет избавиться от таких мыслей.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Твоя награда" https://author.today/work/52961
Привязанный к кровати парень не имел собственного имени. Выросший среди самых низов идаволльской столицы, он отзывался на кличку Моль. На моль он и походил: худой, сероволосый, с нездоровым желтоватым оттенком кожи. Невысокий, болезненный, на вид он казался несколько младше своих шестнадцати лет.
И сейчас он умирал.
В первые дни своего пребывания в подвалах замка Реммен он кричал. Кричал от невыносимой боли, ломавшей и перекручивавшей его тело. Сейчас у него не было сил даже на это. Мальчишка лишь болезненно хрипел, умоляюще глядя на человека, которого привык считать своим избавителем.
— Пожалуйста... — сквозь сводимые судорогой челюсти проговорил он.
Килиан смотрел на него. На мальчишку, бывшего одним из немногих его верных сторонников в ту пору, когда он соперничал с Амброусом за влияние в Ордене. На того, кого сам когда-то привел к служению Ильмадике.
И на того, кто остался с ней, даже лишившись покровителя.
Окончательно победить Орден Ильмадики, имея в своих руках саму Ильмадику, оказалось даже слишком легко. Вернувшись из своей вылазки в Гмундн, Килиан укрепился в замке Реммен и просто ждал, когда адепты стянут все силы к его стенам. Он не сомневался, что они сделают это: ни один из них не стал бы стоять в стороне, когда его возлюбленную Владычицу держат в плену и неизвестно что с ней вытворяют. Килиан дождался, когда они начнут осаду, — после чего приказал своей новой служанке перекрыть поток.
Разорвать связь.
В мгновение ока армия могущественных чародеев оказалась совершенно беспомощна. Они обладали знанием древних заклинаний, но не могли сотворить ни одно из них. Они обладали высокотехнологичным оружием, но не могли толком пошевелиться, мучимые болезненной ломкой по исчезнувшей Владычице.
Простые крестьяне, поселенцы, взяли их голыми руками. По приказу Килиана пленных доставили в подвалы и там надежно зафиксировали. Он не желал убивать их. Он желал их вылечить.
А затем все пошло наперекосяк. В первый же вечер Артиус, еще один адепт, которого Килиан когда-то считал своим надежным товарищем, умер от разрыва сердца. За ним последовали другие. Кто-то умирал быстро, кто-то боролся дольше. Но результат был один.
Моль был последним, кто еще оставался в живых.
— Держись, — приговаривал Килиан, склонившись над ним, — Борись, пожалуйста. Ты ведь можешь. Я смог. И ты сможешь. Борись. Живи. Освободись от неё. Пожалуйста.
Адепт перевел на него мутный взгляд и как-то на удивление спокойно произнес:
— Будь... ты... проклят.
После чего его глаза закатились. Мгновением позже Яруб, отслеживавший жизненные показатели, сообщил:
— Расхождение.
«Фибрилляция», — мысленно перевел Килиан на человеческий язык.
Ему не требовалось уничтожать ресурсы, чтобы получить энергию на электрический разряд.
Он искренне хотел спасти этого мальчишку.
Прижав ладони к груди пленного, чародей сотворил умеренной силы молнию. Уже несколько раз этот прием помогал продлить жизнь тем из адептов, кто не сдавался в первые часы пребывания здесь. Перезапустить сердце. Заставить его биться, как положено, пока ломка не пройдет.
Она ведь должна когда-нибудь пройти.
Моль содрогнулся всем телом, когда разряд прошел сквозь его сердце. На какие-то секунды ритм выровнялся.
На какие-то секунды.
— Остановка! — сообщил Яруб.
Новый разряд Килиан подавать не рискнул. Остановленное сердце он просто сожжет.
— Делайте массаж сердца, — приказал ученый.
— Бесполезно, — как-то отстраненно произнесла Ильмадика, выполняя, однако, распоряжение, — Те, кто утратил мою благосклонность, умирают. Всегда. Если ты хочешь спасти его, господин, то позволь мне восстановить поток. Он будет снова служить мне... и тебе.
— Нет, — выдохнул Килиан, — Я же выжил. И он тоже сможет выжить. Хотя бы один. Это чистая теория вероятности. Хотя бы один.
— Никто не выживал, — откликнулась бывшая Владычица.
Сердце мальчишки забилось снова, — но ненадолго. Казалось, он уже просто не держался за жизнь. Показатели почти сразу стали ухудшаться снова.
И в какой-то момент он просто прекратил дышать.
— Это бесполезно, Килиан, — сказал Яруб семнадцать минут спустя, — Он умер. Мы проиграли.
— Почему? — проговорил ученый, глядя в лицо человека, которого когда-то привел на заклание, — Почему они все умерли? Почему я выжил и вылечился, а они нет?
— Обычно не выживает никто, — сказала Ильмадика, — Не бывает бывших адептов. Это навсегда.
(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "Победитель дракона" https://author.today/work/237913
Немногие понимают, в чем вообще смысл адептов. То есть, всякому очевидно, что это преданные слуги, готовые выполнить любой приказ. Но есть и кое-что еще. Ведь магия питается творческой энергией человека. Обычно - самого мага.
Обычно.
— Бегите, сэр Адильс! — крикнул Нестор, — Я задержу её!
Старый волшебник стоял на пороге зала, и пламя на лестнице за его спиной уже не горело. Маленький, сгорбленный, опирающийся на палочку, — сейчас он, однако, выглядел неожиданно грозно. Как будто какая-то внутренняя сила переполняла его тело.
Ильмадика фыркнула, — скорее удивленно, чем испуганно. Шесть клинков устремились к старому магу, — и разлетелись вдребезги, наткнувшись на невидимую преграду.
— Говорят, что магия исходит от сердца, — сообщил эжен, — Но сердца-то как раз у тебя и нет.
Глаза богини гневно полыхнули.
— Ты даже не представляешь, на что способна моя магия!
Ослепительно яркий синий луч сверкнул от кончиков её пальцев, очерчивая границы прозрачной полусферы, защищавшей Тэрла и Нестора. Гвардеец хотел было воспользоваться моментом, когда она отвлечена, чтобы атаковать её с фланга... Но дисциплина пересилила.
— Вот только она не твоя, — невозмутимо ответил волшебник, — Думаешь, я не чувствую, как стекается к тебе энергия твоих адептов? Что сказали бы они, если бы поняли, что ты с ними делаешь? Как ты иссушаешь их разум и души, чтобы набить свое ненасытное брюхо?
— Они были бы счастливы! — уверенно ответила богиня, — Счастливы услужить мне — в жизни или в смерти!
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Дороги судеб" https://author.today/work/52961
Что интересно, здесь она даже не врет: она действительно так считает:
Вот только не любопытство ощущала от нее чародейка. Сейчас, отделив слегка чужие чувства от своих, она внезапно поняла, что это было. И не успела вовремя благоразумно удержаться от того, чтобы свое открытие озвучить:
— Вы боитесь.
Поймав удивленный взгляд Ильмадики, она пояснила:
— Боитесь меня. Я чувствую это. Но почему? Я не опасна. Я не причиняла никому вреда, кроме адептов вашего врага. Я не воин и не боевой маг. Вы же — бессмертны. Вы обладаете могуществом, просто непредставимым ни для кого из современных магов. Так почему вы боитесь меня?
Богиня снова засмеялась, — на этот раз негромко и язвительно.
— Воины, боевые маги — вот их-то я как раз не боюсь. Они для меня угрозы не представляют.
И снова Лане не удалось удержать свой комментарий при себе:
— Потому что из них легко сделать рабов...
Лицо Ильмадики отразило странную смесь эмоций: как будто она одновременно и порадовалась догадке Ланы, и в то же время эти слова ее задели.
— Ты видишь это так? Печально.
— А что, вы видите это по-другому?..
Богиня кивнула:
— Я всего лишь даю им то, чего они хотят на самом деле. Не больше и не меньше.
Лана не стала как-либо комментировать этот пассаж, но не нужно было быть эмпатом, чтобы уловить исходящий от нее скепсис.
— На самом деле всякий мужчина мечтает служить женщине, — продолжала Ильмадика, — Но их глупое тщеславие не позволяет увидеть это даже им самим. Оно охраняет их, как сторожевой зверь, твердя, что они должны быть хозяевами и завоевателями. Оно делает их несчастными, лишь потому что они не могут принять своей настоящей роли. Но стоит дать зверю кость, и он ляжет перед тобой, как домашний песик. Достаточно лишь дать им почувствовать, что они могут быть особенными. Героями. Ради того, чтобы быть героем, мужчина готов отказаться от того, чтобы быть хозяином.
— И стать рабом, — настойчиво добавила чародейка.
Владычица не стала ни подтверждать, ни опровергать.
— Взгляни на них. Кем они были без меня? Амброус страдал из-за нелюбви своего отца. Килиан страдал из-за неоцененности своего ума. Йоргис страдал из-за невнимания женского пола. Эрвин — от доли женщины в мире мужчин. Служа мне, они получили то, чего хотели. Признание. Справедливость. Любовь.
— Их иллюзию, — поправила Лана.
— Что есть иллюзия? — пожала плечами богиня, — Нечто, что существует лишь в твоей голове. В конечном счете, разве не все, что важно для тебя — точно такая же иллюзия? Если отбросить причуды мозга, то ты — всего лишь кучка притянувшихся друг к другу атомов. Хочешь сказать, что для этой кучки важны другие кучки атомов? Не смеши. Если отбросить иллюзии, то ничто — ни принципы, ни выгода, ни любовь, — не будет иметь никакого значения. А значит, если любая любовь иллюзорна, то моя иллюзия ничем не хуже любой другой.
«Да, все ты складно говоришь. Да только это тоже иллюзия. Иллюзия веры, признанная спрятать простую вещь. Страх. Страх, который когда-то, тысячелетия назад, испытала маленькая Ильмадика. Страх, который она теперь реализует, наслаждаясь иллюзией любви своих адептов — точно так же, как они наслаждаются иллюзией ее любви. Потому что в созависимости всегда две стороны. Всегда.»
Но этого Лана не озвучила. Она слишком четко ощутила, что если она выдаст, что заглянула за этот слой, то Владычица ее все-таки убьет. Так всегда поступают слабые, дотянувшиеся до силы. Они не любят, когда кто-то напоминает об их слабости.
— В вашем мире есть только господа и рабы, — сказала она вместо этого, — Вы предпочитаете быть госпожой, и я могу вас понять. Вы убедили своих рабов, что быть рабами им нравится. Но это не мой мир. Мой мир работает по другим законам.
— Это объективный мир, — поправила богиня, — Мир работает так, хочешь ты того или нет. Остальное — иллюзии и самообман.
— Не вы ли сами говорили, что иллюзии — это все, что для нас важно? — пожала плечами девушка, — У вас свои иллюзии, у меня свои.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Молчание законов" https://author.today/work/52961
Что не отменяет того, что даже те, кто не погибает, выполняя её задания, в конечном счете расплачиваются за верность своим рассудком:
— Я заманил их в ловушку, отец. Ты видишь? Ты гордишься мной?!
Леандр Идаволльский не отвечал. Почему... Почему он не отвечал?! Даже сейчас он презирал его? Даже сейчас его отцовское сердце было на стороне бастарда?
Амброус едва сдерживался, чтобы не ударить в лицо мумифицированный труп, сидевший за шахматной доской. Процессы разложения придали лицу покойного правителя ехидно-насмешливое выражение, какого никогда не проявлял отец при жизни.
Но в сердце своем Амброус всегда знал, что Герцог Идаволла именно так смотрит на его потуги заслужить малейшую частичку душевного тепла. Смотрит — и внутренне ухмыляется. Ухмыляется, глядя на дурака, верившего, что зачатый без любви имеет право на любовь.
— Ты все еще на его стороне?! — вскричал Амброус, — Ты до сих пор не понимаешь, что именно Я — твой достойный сын?! Ответь мне! Отец!
Шаги в приемной. Вход без доклада к королю. Три человека. Тибальт, Ландрок, Велиант. Их шаги выдавали страх. О, они боялись, боялись до дрожи в коленях — и правильно делали. Государя должны бояться, его должны уважать, — только так он может сохранить власть.
— Господа, как вы смеете прерывать беседу Короля и Герцога? — холодно осведомился Амброус.
Тибальт бросил взгляд на Леандра и нервно сглотнул.
— Это слишком, Ваше Величество.
Он бросил взгляд на окно, за которым разворачивалась картина штурма города повстанцами. Брат-предатель все-таки смог сделать ход, которого Амброус предсказать не смог. Воспользоваться его ошибкой против него. Но это ничего не меняло.
У настоящего короля всегда есть запасной план. Настоящий король не проиграет низкородному трюкачу. Никакие трюки не заменят решимости идти до конца.
Ни за что.
— Все зашло слишком далеко, — тихо, но твердо сказал Тибальт.
В ответ на это Амбруос рассмеялся:
— Вы еще и половины не видели.
— Там, на площади, гибнут тысячи мирных жителей, — горячо возразил Тибальт, — Ваше Величество, молю вас, ради всего святого, остановите это! Остановите, пока есть шанс спасти хоть кого-то.
Предатели. Предатели пытаются заставить его сдаться. Но он никогда не пойдет на это.
Сдаться — значит подвести Ильмадику. Амброус не мог себе этого позволить.
— Как я уже сказал, — повторил он, — Вы еще и половины не видели. Тысячи, говорите? Скоро будут гибнуть миллионы.
В столице ведь есть миллионы людей? Амброус помнил, что когда-то знал это, но сейчас память давала сбой. Все, что фиксировало его сознание, это дикий страх. Нельзя подвести Ильмадику. Нужно победить и внешних врагов, и внутренних. Только так он докажет, что достоин ее любви.
А люди... они всегда умирают. Миллионом больше, миллионом меньше — какая разница? Ни один из них не стоил и мизинца его Владычицы.
— Ваше Величество, во имя памяти вашего отца... — начал было Ландброк.
— Мой отец мертв! — закричал король, — Убит иллирийской ведьмой! Ведьмой, которая наверняка прямо сейчас сражается в рядах наших врагов! Если вы думаете, что теперь я, Король Идаволла, Первый Адепт Ильмадики, сдамся на ее милость, то вы хуже предателей!
Какое-то время дворяне молчали, ошеломленные этой вспышкой. Затем негромко, но твердо Тибальт заговорил:
— Вы не оставили нам выбора, Ваше Величество. Простите нас. Единогласным решением дворянского собрания мы объявляем Ваше Величество недееспособным и берем под арест вплоть до улучшения вашего душевного состояния. Переговорами с повстанцами и решением вопроса об условиях прекращения войны будет заниматься регентский совет во главе со мной.
Выхватив меч, он приставил его к горлу своего правителя.
— Следуйте за нами по-хорошему, или мы принудим вас силой.
— Мое душевное состояние в полном порядке, — откликнулся Амброус, — Более того: я вижу больше и яснее всех вас! Я наместник Ильмадики! Исполнитель Ее воли! Любой, кто станет чинить мне препятствия, совершает святотатство и заслуживает лишь одного: умереть страшной смертью!
— Сложите оружие, Ваше Величество, — сказал Тибальт, — Мы не хотим проливать вашу кровь. Сложите оружие и позвольте страже препроводить вас в ваши покои.
В ответ Амброус рассмеялся. Предатели... Предатели и заговорщики показали свое истинное лицо. Они думают, что победили. Думают, что он одинок и бессилен. Думают, что под угрозой меча он пойдет на их условия. Но они не знают о последнем, величайшем, прекраснейшем даре, которым наделила его Ильмадика.
Они не знают!
— Господа, вы предали меня, — сказал он, — Вы предали не только мое королевское величие, но и священную власть Первого Адепта Ильмадики. И если первое еще можно было простить, то за второе наказание может быть лишь одно.
Почувствовав неладное, Тибальт попытался нанести удар, но тело не повиновалось ему. Магия Амброуса буквально разрывала его на части, разрывала каждую частичку, слишком мелкую, чтобы ее можно было различить человеческим глазом. Вспыхнул красный свет, озаривший королевские покои. Дворянин закричал, пока остальные с ужасом наблюдали, как его тело обращается в полуорганический суп. Они не сделали ничего, древний, устоявшийся веками страх перед магией Владык парализовал их, позволив только наблюдать. Только трепетать и молиться.
А Амброус смотрел на них свысока, чувствуя, как его тело наполняется силой. В то же мгновение все стало понятно. Все стало просто.
Владычица возвысила его до равного себе. Если и были у него когда-либо сомнения в собственной избранности, то теперь они отпали окончательно, сгорев в пламени древнего волшебства.
Отныне он — Бог.
— Господа, — провозгласил он, — Властью, данной мне Владычицей Ильмадикой, я объявляю вас виновными в заговоре с целью захвата власти, и приговариваю к смерти.
Величайшее и самое запретное заклинание Владык прогремело вновь. Еще двух тел попросту не стало.
Ему ведь понадобится энергия, чтобы сокрушить своего брата-предателя. Некогда Килиан был равен ему как колдун. Посмотрим же, как он сразится с Богом!
Слуга, явившийся по зову своего короля, чуть не поскользнулся на том, что осталось от цвета идаволльского дворянства. И глядя на это нелепое зрелище, Амброус искренне рассмеялся.
На душе было легко, как никогда прежде. Как никогда прежде, он был уверен в собственной непобедимости. В собственном величии. В собственной избранности.
— Передай мой приказ, — сказал он, — Время настало. Подожгите город.
Ибо предавшие Бога своего несомненно заслуживают быть повергнутыми в озеро огненное.
(с) "Свет погасших отражений", глава "На пороге Ада" https://author.today/work/112247