Крах - из черновиков

Крах замер в тени у входа, где его никто не видел.

Мелодия словно бежала по лестнице, оступалась, делала паузу, снова шла вверх, и не было у этого движения конца.

Тревожная высокая нота пронзила воздух. Густав не отпускал её, стараясь выжать из клавесина последний дух. Дух клавесина дребезжал, затихая, и утонул во всеобщем вздохе - то вышел из тени человек.

Йохан.

Йохан.

Йохан.

Говори!

Звон в ушах нарастал.

Разбитые костяшки пальцев.

Кровь.

Опухшее лицо.

Кровь из глаза.

Говори.

Слёзы и кровь.

Кровь и слёзы.

Крах очнулся от кошмара, в то время как оживший кошмар что-то говорил в напряжённой тишине. Эхо ударялось о стены и потолок и убегало по сводчатым коридорам, в которых таилась память.

- Наши предки надеялись на духов. Духи оказались глухи. Мы надеялись на предков. Они подвели нас. Мы надеялись на мэра. Он подвёл нас. Но мы виноваты сами. Не спорь со мной! - обратился он к кому-то в толпе. - Я прошёл этот путь. Я совершил много ошибок, я уходил и возвращался, снова уходил. Вы ждали. И теперь я с вами... до конца. Каким бы он ни был. Нас мало, но мы готовы. Пора спасти наш город. Ради мечты Оранжины. Чтобы её дерево вновь цвело...

...За все те годы, которые нас преследуют.

...За все те раны, что никогда не заживут.

...За весь тот страх, которым мы живём.

...За все мечты, что нас объединяют...

Крах понял, что это песня. Припев повторялся. Густав тоже понял и гладил клавиши, вторя ритму слов. Голова раскалывалась, в ушах звенело, шептались голоса - то ли снаружи, то ли внутри.

Крах попятился в тьму подземелий.

Он шёл быстро, и эхо насмешливо  пародировало его шаги. За ураганом в голове, за отдалённым гулом вентиляторов он не сразу понял, что не эхо украдкой ступает по его следам.