«Музыкант, мыслитель, педагог»

Эти слова написаны на мемориальной доске в Берлине, где провел почти три десятилетия, то есть всю вторую половину своей жизни, великий Ферруччо Бузони. Сегодня мы отмечаем 158-летие со дня его рождения. Бузони — один из гигантов мировой истории пианизма, художник яркой индивидуальности и широких творческих устремлений. Музыкант сочетал черты «последних могикан» искусства XIX столетия и смелого провидца будущих путей развития мировой художественной культуры.

Данте Микельанджело Бенвенуто Ферруччо родился 1 апреля 1866 года в небольшом тосканском городке Эмполи, всего в 20 км от Флоренции, потому его родители-музыканты, кларнетист и пианистка, назвали единственного сына в честь трех величайших гениев Италии — поэта Алигьери, художника Буонарроти и скульптора Челлини — живших и творивших в этой Мекке национального искусства эпохи Ренессанса. Но мальчик не пошел по пути своих знаменитых тезок, а выбрал ту же профессию, что и его мама и папа, хотя всегда интересовался разными видами творчества, отлично разбирался в живописи и поэзии, а либретто к своим операм писал сам. С детства Ферруччо разделил с родителями их скитальческую жизнь. 

 Отец мечтал сделать из него вундеркинда. По воспоминания Бузони, отец отличался «совершенно неописуемой энергией, строгостью и педантичностью. Он был в состоянии просиживать возле меня по четыре часа в день, контролируя каждую ноту и каждый палец. При этом не могло быть и речи о какой-либо поблажке, отдыхе или малейшей невнимательности с его стороны. Единственные паузы вызывались лишь взрывами его необычайно вспыльчивого темперамента, за которыми следовали упреки, мрачные пророчества, угрозы, оплеухи и обильные слезы. Все это кончалось раскаянием, отеческим утешением и уверением, что мне желают только добра, — а на следующий день все начиналось сызнова». Так отец едва не отбил у Ферруччо охоту к музыке вообще, и только исключительный талант помог ему стать настоящим виртуозом.

Поскольку отцу не давал покоя пример Моцарта, он заставил семилетнего мальчугана начать публичные выступления. Это случилось в 1873 году в Триесте. 8 февраля 1876 года Ферруччо дал в Вене первый самостоятельный концерт. Через пять дней в газете «Neue Freie Presse» появилась обстоятельная рецензия Эдуарда Ганслика. Знаменитый критик отмечал «блестящий успех» и необыкновенные способности» мальчика, выделяющие его из толпы тех «чудо-детей», «у которых чудо кончается вместе с детством». «Уже давно, — писал рецензент, — ни один вундеркинд не вызывал у меня такой симпатии, как маленький Ферруччо Бузони. И именно потому, что в нем так мало от вундеркинда и, напротив, много от хорошего музыканта... Он играет свежо, естественно, с тем нелегко определимым, но сразу очевидным музыкальным чутьем, благодаря которому везде находятся верный темп, верные акценты, схватывается дух ритма, в полифонических эпизодах ясно выделяются голоса... » Отметил критик и «на удивление серьезный и мужественный характер» композиторских опытов концертанта, что вместе с его пристрастием к «полным жизни фигурациям и маленьким комбинационным ухищрениям» свидетельствовало о «любовном изучении Баха»; теми же чертами отличалась и свободная фантазия, которую Ферруччо сымпровизировал сверх программы, —   на темы, тут же предложенные автором рецензии.

В 11 лет Бузони оканчивает за 2 года Венскую консерваторию, заслужив там одобрение Листа и Брамса. Затем юноша в течение полутора лет занимается композицией с профессором Майером в Граце, и на этом его учеба практически завершается. Далее 15-летний музыкант развивается только самостоятельно, дает концерты, сочиняет, делает фортепианные переложения многих классических шедевров. Триумф его стремительного роста — вступление в ряды знаменитой Болонской академии, где он становится самым молодым ее членом после Моцарта, достигшего этого в 14 лет. Одновременно он выступал со статьями в различных газетах и журналах.

К тому времени Бузони покинул родительский кров и поселился в Лейпциге. Жилось ему там нелегко. В одном из писем читаем: «Накануне вечером исрасходовав последний талер, иду я по улице и встречаю владельца издательства Швальма, которого тотчас же останавливаю: «Возьмите мои сочинения — я нуждаюсь в деньгах». — «Этого я сейчас сделать не могу, но если Вы согласны написать для меня маленькую фантазию на «Багдадский цирюльник», то приходите ко мне утром, я дам Вам пятьдесят марок вперед и сто марок после того, как работа будет готова». — «По рукам!» И мы распрощались». Уже тогда определяются его творческие приоритеты — это Бах в области композиции и Лист в исполнительстве. Бузони делает многочисленные переработки баховских сочинений для фортепиано, редактирует, издает и играет их на своих концертах. Причем, почти все они написаны в свободной импровизационной манере, свойственной транскрипциям Листа. В Лейпциге к деятельности Бузони проявил интерес Чайковский, предсказавший большое будущее своему 22-летнему коллеге.

В 1889 году, переехав в Гельсингфорс, Бузони познакомился с дочерью шведского скульптора Гердой Шестранд. Через год она стала его женой. Окончательное признание его таланта — победа в 1890 году на 1-м конкурсе композиторов имени Рубинштейна в Петербурге за Концертную пьесу для фортепиано с оркестром. По рекомендации Антона Рубинштейна он становится профессором Московской консерватории. К сожалению, итальянского музыканта почему-то невзлюбил ректор консерватории В. И. Сафонов. Это вынудило Бузони в 1891 году переехать в США. Там и произошел в нем тот перелом, результатом которого явилось рождение нового Бузони — великого артиста, поразившего мир и составившего эпоху в истории пианистического искусства.

В 1898 году в Берлине Бузони осуществляет грандиозный проект – цикл вечеров «Историческое развитию фортепианного концерта». После исполнения в музыкальных кругах заговорили о новой звезде, взошедшей на пианистическом небосклоне. С того времени концертная деятельность Бузони приобретает огромный размах. Как пишет А. Д. Алексеев: «Пианизм Бузони претерпел значительную эволюцию. Вначале манера игры молодого виртуоза имела характер академизированного романтического искусства, корректного, но ничем особенно не примечательного. В первой половине 1890-х годов Бузони резко изменяет свои эстетические позиции. Он становится художником-бунтарем, бросившим вызов обветшалым традициям, поборником решительного обновления искусства... » 

Славу пианиста Бузони умножили и утвердили многочисленные концертные поездки по различным городам Германии, Италии, Франции, Англии, Канады, США и других стран. В 1912 и 1913 годах Бузони после долгого перерыва вновь появился на эстрадах Петербурга и Москвы, где его концерты дали повод к знаменитой «войне» бузонистов и гофманистов. И, конечно, как это часто бывает, сами два крупнейших мастера в ней не участвовали. Когда Иосифа Гофмана спросили, какого он мнения о Бузони, тот ответил: «Какого же можно быть о нем другого мнения: это — один из величайших виртуозов. Я с наслаждением слушаю его, когда нам приходится встречаться в одном городе». Это были последние встречи русской аудитории с великим артистом. Вскоре началась Первая мировая война, и больше Бузони в Россию не приезжал.

Энергия этого человека просто-таки не имела границ. В начале века он, помимо всего прочего, занимался в Берлине организацией «оркестровых вечеров», в которых под его управлением звучали многие новые и редко исполняемые произведения Римского-Корсакова, Франка, Сен-Санса, Форе, Дебюсси, Сибелиуса, Бартока, Нильсена, Синдинга, Изаи...

Очень много внимания уделял он и композиции. Список его сочинений весьма велик и включает произведения разных жанров. Бузони использует разные средства и приемы, но исполнитель в нем порой опережает автора и зачастую ограничивает адекватное раскрытие собственных замыслов. В духе позднего романтизма Бузони тяготел в своём творчестве к композициям большого масштаба и большой технической сложности. Так, его огромный фортепианный концерт длится более часа, а в конце к гигантскому оркестру еще добавляется спрятанный до времени от слушателей хор! Некоторые свои работы он не всегда успевает довести до логического конца. Бузони — автор трёх опер: «Турандот» и «Арлекино» (обе 1917), «Доктор Фауст», над которой он начал работать в 1916 году, но завершить не успел. Опера была закончена учеником Бузони Филиппом Ярнахом по оставшимся рукописям и наброскам; в 1980-е гг. исследователь творчества Бузони Энтони Бомонт предложил другое завершение, принимающее во внимание и те нотные рукописи Бузони, которые Ярнаху не были доступны. К «Доктору Фаусту» примыкает также выделенное в отдельный опус оркестровое сочинение Бузони «Сарабанда и шествие».

Вероятно, ярко выраженный артистизм Бузони вдохновил его взяться за проблему Фауста. Алекссев писал: «Не производил ли он сам иногда впечатления некоего Фауста, перенесенного с помощью магической формулы из своего рабочего кабинета на эстраду, и притом Фауста не стареющего, а во всем великолепии своей мужественной красоты? Ибо со времен Листа — самой великой вершины — кто еще мог сравниться за фортепиано с этим артистом? Его лицо, его восхитительный профиль несли на себе печать необычайного. Поистине сочетание Италия — Германия, которое так часто пытались осуществить при помощи внешних и насильственных средств, находило в нем по милости богов свое живое выражение» (кроме итальянских, Бузони по матери имел и немецкие корни). Алексеев отмечает талант Бузони-импровизатора: «Бузони отстаивал творческую свободу интерпретатора, считал, что нотация призвана лишь «закрепить импровизацию» и что исполнитель должен освободиться от «окаменелости знаков», «привести их в движение». В своей концертной практике он нередко менял текст сочинений, играл их по существу в собственной редакции. 

Бузони был исключительным виртуозом, продолжившим и развившим традиции виртуозно-колористического пианизма Листа. Владея в равной мере всеми видами фортепианной техники, он поражал слушателей блеском исполнения, чеканной отделкой и энергией звучания пальцевых пассажей, двойных нот и октав в быстрейших темпах. Особенно привлекала внимание необычайная красочность его звуковой палитры, вобравшая в себя, казалось, богатейшие тембры симфонического оркестра и органа. Профессор Петербургской консерватория Мария Баринова писала: «Если в исполнении Гофмана меня изумляла тонкость музыкального рисунка, техническая прозрачность и точность следования тексту,  то в игре Бузони я чувствовала родственность изобразительному искусству. В его исполнении ясны были первый, второй, третий планы, до тончайшей линии горизонта и дымки, скрывавшей контуры. Разнообразнейшие оттенки piano представляли как бы углубления, наряду с которыми все оттенки forte казались рельефами».

Непрерывно гастролируя по странам Европы и Америки, Бузони в то же время активно преподает в разных учебных заведениях, Вокруг прославленного маэстро группировалась талантливая молодежь. Правда, надолго пианист нигде не задерживался из-за своего неуемного характера и постоянных гастролей. Ему был гораздо ближе формат краткосрочных мастер-классов, которые он впервые проводит в Веймаре, а затем повторяет в других городах. С его легкой руки такой вид обучения получил теперь необычайную популярность.

Но, конечно, наиболее ценным в наследии Бузони  играют многочисленные транскрипции — прежде всего, баховские. Непреходящей популярностью пользуются выполненные Бузони транскрипции для фортепиано органной Токкаты и фуги ре минор и скрипичной Чаконы ре минор. Однако граница между транскрипцией и оригинальной работой у Бузони довольно неотчётлива: он широко прибегает к цитатам и вариациям. Так, наиболее известная пьеса Бузони для фортепиано соло, «Контрапунктическая фантазия», представляет собой, выражаясь современным языком, трибьют Баху — развёрнутую фантазию на тему последней, неоконченной фуги Баха из «Искусства фуги». Среди авторов, чьи произведения так или иначе — от прямых цитат до следования общему духу и строю музыки — использованы Бузони в своем творчестве, такие разные фигуры, как Моцарт, Паганини, Бизе, Лист. Такой подход был для Бузони принципиальным: в «Эскизе новой эстетики музыкального искусства» он писал о том, что для создания новой музыки необходимо извлечь квинтэссенцию из музыкальной культуры прошлого. Бузони часто выступал и как редактор музыки других композиторов. В наибольшей степени он проявил себя как публикатор Баха, причём достаточно активно воздействовавший на оригинальную партитуру: в изданном Бузони (при участии его учеников Эгона Петри и Бруно Муджеллини) полном собрании клавирных пьес Баха расставлены темпы, фразировки, развёрнутые предложения по интерпретации (вплоть до обозначения возможных сокращений при концертном исполнении). 

Не потеряли ценности многочисленные литературные работы Бузони, посвященные музыке и его любимому инструменту — фортепиано. М. Н. Баринова, побывавшая незадолго до Первой мировой войны у великого пианиста дома в Берлине, вспоминает: «Бузони являлся на редкость разносторонне образованным человеком. Он прекрасно знал литературу, был и музыковедом, и ученым-лингвистом, знатоком изобразительного искусства, историком и философом. Вспоминаю, как однажды к нему пришли какие-то испанские лингвисты, чтобы разрешить их спор по поводу особенностей одного из испанских наречий. Эрудиция его была колоссальна. Приходилось лишь удивляться, откуда он брал время для пополнения своих знаний».

С 1894 года и до последних дней, за исключением периода Первой мировой войны, проведенного в нейтральной Швейцарии, композитор жил в Берлине. Там он и похоронен на Третьем Шёнебергском кладбище города, где покоятся также актриса Марлен Дитрих, пианист Рудольф Керер и другие знаменитости. Его дом на столичной площади Виктории-Луизы был разрушен в 1943 году союзной авиацией, но памятная табличка все равно находится на этом месте. С 1949 года в итальянском Больцано проводится ежегодный конкурс пианистов имени Бузони, среди лауреатов которого Марта Аргерих, Борис Блох, Александр Кобрин. Однако из более чем шестидесяти прошедших турниров в половине победитель так и не был определен — столь велика планка, заданная этим своеобразным и необычным музыкантом!

К счастью, сохранились записи исполнения Бузони, конечно, несовершенные, выполненные более века тому назад. Но и они дают нам возможность составить некоторое представление о его несравненном фортепианном искусстве. На этой представлены: Бах. Прелюдия и Фуга из ХТК; Бах-Бузони. Органная прелюдия; Шопен. Прелюдия, 2 этюда и ноктюрн. Лист. Венгерская рапсодия № 13.