Из архива. Миниатюра "Дом в долине"

Дом в долине

Раннее утро робко заглянуло в долину. Густой туман полз меж старых сосен, чуть касаясь сырой, продрогшей земли. Холодно. В этой глуши всегда холодно и одиноко.

Дом вздохнул, шурша серой черепицей. Новое утро будет таким же, как и все предыдущие: сизое и незаметное, оно неторопливо перетечёт в протяжно-пасмурный день. Возможно, сквозь редкий разрыв в плотном одеяле облаков проскользнёт луч солнца, окропя ласковым теплом крохотный клочок земли. Но этого мимолётного касания будет мало, чтобы прогреть стылую долину.

Вслед за днём из ущелий прокрадётся вечер: пошелестит ветром в кронах, вберёт с таким трудом накопленное тепло земли и трусливо скроется за ночной мглой. Тьма съест тусклые краски, зальёт всё вокруг густым дёгтем и будет сторожить покой долины до наступления рассвета.

А потом всё повторится сначала.

Дом не помнил, как долго он жил в этом бесконечном монохромном калейдоскопе. Миг, будто ставший вечностью, замер невидимым куполом, не впуская под него ни ласковое счастье, ни покой забвения. Память дома о тех, кто наполнял его суетливыми хлопотами, чудом не выцвела от тоскливой однообразности дней. Поколения семей дарили этим стенам любовь и заботу, восторг и умиротворение, приятную грусть и уверенную надежду. Дети населяли тёмные закоулки дома таинственными существами, комнаты – мечтами, коридоры – смехом.

Так продолжалось много счастливых лет, пока дети не решили покинуть дом навсегда. Они вдруг стали чужими, пахнущими не румяной выпечкой и парны́м молоком, а дорогими духами и горьким табачным дымом. Они приезжали всё реже, пока не перестали навещать стареющих родителей. Радости в доме было всё меньше, надежда сменились серой тоской, терпеливым ожиданием немощи и смерти.

Последние хранители очага ушли незаметно. Однажды дом понял: стало так тихо, что можно различить трепыхание крыльев мотылька, застрявшего в ловушке меж пыльных оконных стёкол. Одиночество прилетело следом и свило гнездо в полой, остывающей утробе дома, чтобы навсегда остаться в угрюмых комнатах.

Дом ещё раз вздохнул. Осмотрелся усталыми, подслеповатыми глазами, чихнув, отряхнул чешуйки потрескавшейся краски со стен и замер, застыл. Ждать – единственное, что ему оставалось. И он терпеливо ждал, веря, что когда-нибудь и его приютит в своих объятиях старуха-смерть.

27.10.2014