Слушание второе. Как Брайан Толуэлл сделался изгоем и еретиком

Продолжаю серию добровольных признаний Брайана Толуэлла в ужасающих литературных преступлениях. Как честный человек, буду каяться в том, в чём виновен, и отрицать напраслину, которую возводят на меня.

Вот один из последних примеров:

Здесь перепутано буквально всё, и сведены в один ряд три совершенно разных по задачам, стилю и методу автора. Давайте разберёмся. Я могу и буду говорить, естественно, лишь о себе, о книгах Брайана Толуэлла.

Никаким «локализатором» Саги о Конане Толуэлл никогда не был. Как я уже писал вчера, весь цикл «Великая Душа» – надстройка над говардовской Хайборией. Он принимает и учитывает опыт предшественников, но сам был и остаётся абсолютно самостоятельным проектом.

И это не мои слова, а мнение самих читателей. В 2015 году, когда решался вопрос, какими будут обложки новых книг Толуэлла, мы решили уйти от набившего оскомину логотипа «КОНАН» и вместо него написать большими буквами «Брайан Толуэлл». Имя автора стало доминантным на обложках вовсе не из-за тщеславия. Один из читателей мне прямо так и написал: «А чего вы стесняетесь? Толуэлл – это уже бренд, который знают все, он отличает ваши книги». Другой читатель заметил: «Я всегда считал книги Толуэлла обособленной частью Саги. Авторы СЗ отдельно, а вы отдельно».

Да, так и есть. Но это не мой выбор, не какая-то гордыня, упаси Бог. Совсем наоборот: я мечтал увидеть свои книги изданными в конановской серии «Северо-Запада». Но их туда не брали. 

Никогда не забуду свой первый и единственный разговор с Михаилом Сергеевичем Нахмансоном, известным, в числе прочего, как Майкл Мэнсон, автор ряда романов и рассказов из «русского Конана». В «Северо-Западе» он тогда заведовал редакцией и направлял межавторский проект.

Это был 1995 год. Ни электронной почты, ни интернета, ни сотовой связи у нас в то время не было. Добыв с величайшим трудом телефон Нахмансона, я до него дозвонился, и мы целый час разговаривали по межгороду, я – в Саратове, а он – в Петербурге. Этот разговор влетел мне в здоровенную копеечку и фактически закончился ничем. Зато я получил ясное представление, что такое «русский Конан» и почему Толуэллу там, мягко говоря, ничего не светит. Все дальнейшие события это представление лишь подтвердили.

Я дозвонился до Нахмансона уже после ряда письменных отказов от «СЗ». Мне важно было разобраться в причинах этих отказов и постараться переубедить редакцию. Будучи учёным, я бы понял, если бы отказывали мне из-за низкого литературного качества текстов. К тому времени из цикла были написаны три первых романа – «Неподвластный богам», «Огни будущего» и «Амулет Небесного Народа». Причём то, что первые два написаны, как минимум, коряво, я сознавал сам и уже тогда. Я был морально готов исправляться!

Но нет. Как показали несколько десятков книг «русского Конана», среди них было немало и таких, которые написаны ещё корявее. За это не отказывали в публикации. 

А вот за Тезиаса – да! За Стража Земли. За Хъяхъю, мыслящее озеро. И за Джейка «Кэпа» Митчелла, конечно, за ужасающих в то время «попаданцев» из нашего века в мир Конана.

«Вы поймите, – говорил мне Михаил Сергеевич, – не нужно нашему читателю ничего этого! Нужно что попроще. Обычный Конан с мечом, простой, незатейливый мускулистый варвар, который убивает демонов и чёрных колдунов, спасает невинных, его любят все женщины и боятся враги, он путешествует по миру и сражается со Злом, повсюду утверждает Справедливость. Великий воин Света, лучший из воинов Митры [в говардовской мифологии – солнечного бога хайборийцев]».

Такие дела. 

Будь это авторская позиция самого Майкла Мэнсона, не было бы вопроса. Чем Мэнсон хуже де Кампа? Ничем. А романы написаны лучше, их литературные достоинства неоспоримы, на мой взгляд. 

Но проблема была в том, что я не разделял эту концепцию, которую навязывала «русскому Конану» ув. редакция во главе с Нахмансоном. Её не разделил бы и сам Мастер – Конан у Говарда вовсе не такой. Коллега-киммериец Vlad Lev, хотя и хейтер Толуэлла (за другое), здесь абсолютно прав: Конан от Говарда и Конан от Мэнсона – совершенно разные образы. Никаким «воином Света» Конан у Говарда не был и сам таковым себя никогда не считал. 

И как я мог, оставаясь убеждённым последователем Мастера, принять концепцию, которую не разделяю? Отречься от собственных книг и подходов, чтобы влиться в межавторский проект и издаться? 

Оказалось, что это уже невозможно. Цикл о Великой Душе к тому времени был на подъёме, его лучшие сюжеты – впереди, и мне их не терпелось описать. А вместо этого их предлагалось забыть, как страшный сон. Как ересь, никому не нужную! Забить, стереть и удалить. И «быть, как все», писать совсем другие книги, которым не поверил бы и сам.

К чести Михаила Сергеевича, он был доброжелателен и терпелив, он уважительно общался с молодым, намного его моложе, и абсолютно неизвестным публике автором из далёкой провинции. Целый час, представляете? Час по межгороду, в те времена! Ничего подобного я не встречал ни до, ни после этого разговора, и он, конечно, запомнился мне на всю жизнь.

Двадцать лет спустя, уже после возрождения Толуэлла и появления новых романов «Обречённые на бессмертие» и «Освобожение», мне довелось натолкнуться на авторский сайт Нахмансона. Конан для него остался в прошлом, и это было неудивительно. «Я ремесленник, для меня писательство способ заработка, – говорил он мне в 1995 году. – Пока Конан популярен, буду писать о Конане, а потом найду что-то другое». 

И у меня возникло искушение напомнить о себе, о нашем давнем разговоре, и спросить – как вы считаете, кто тогда был прав? Рассудило ли нас время? Подтекст понятен: кто сейчас помнит «Дар Митры» или «Грот Дайомы», две прекрасно написанные книги, изданные в СЗ в редакции самого Нахмансона? А «Великую Душу» знают и те, кто от этого цикла прётся, и те, кто от него плюётся.

Но – удержался. Михаил Сергеевич ушёл на Серые Равнины. Сколько проживу, буду помнить наш единственный часовой разговор, его уважительное отношение – и его подход, который так или иначе определил лицо «русского Конана». И буду также помнить его прекрасно написанные книги, которые, увы, принадлежат другому времени и целиком остались в нём. 

Вот тогда-то Толуэлл и стал изгоем. Я ещё долго ходил – в буквальном смысле, ножками, ведь интернета не было – по уважаемым редакциям, и мне везде отказывали как «еретику» с неправильными взглядами, героями и книгами. К тому времени появился уже четвёртый роман – «Раб Змеиной Королевы», который грехи Толуэлла перед «воинами Митры» только умножил.

Пока внезапно все четыре романа не приняли к изданию в «Эксмо-Яузе». И они вышли массовыми тиражами, оставшись единственными в серии своего имени. А потом их ещё допечатывали и переиздавали, и по ним читатели узнали, что у нас есть не только свой Конан, но и, в том же Хайборийском мире, свой изгой и еретик Брайан Толуэлл.