С праздником :)

КАТЯ И МУЖИКИ

У Кати была забавная походка, чуточку косолапая, носком внутрь. Дачник Ёшкин ехал за продуктами в город, и как увидел Катю на обочине, сразу дал по тормозам, не задумываясь.

Поднялся огромный столб пыли, он медленно накатывался на машину сзади.

— Садитесь, девушка! — крикнул Ёшкин.

Катя, не дожидаясь второго приглашения, быстро прыгнула в открытую дверь. Ёшкин нажал на газ, убегая от песчаного облака.

— Ну и пылища, — сказал он. — Вам куда?

— Прямо до поворота.

— Поехали, — сказал Ёшкин. — Ну и пылища. Остановиться страшно, потом чихаешь полчаса. Полный салон песка.

— Ага, — сказала Катя.

Ёшкин рулил, украдкой поглядывая на Катю. Крепкое загорелое колено торчало совсем рядом с рычагом коробки передач, так и хотелось промахнуться рукой. У Кати были крутые бедра, упругая грудь, и все это богатство прямо рвалось наружу из легонького платьица. Грустно подумать, что уже лет через пять такая ладная девица раздастся вширь, отяжелеет, огрубеет и станет обычной деревенской бабой.

— Хоть бы дождичек какой, — буркнул Ёшкин, прикидывая, надето у девушки под платьем что-нибудь или нет.

— Ага, — сказала Катя.

За окном бежали назад деревья, тусклые от осевшего на листьях песка.

— То ли дело прошлым летом, помните? И тепло, и не пыльно, — сказал Ёшкин, думая, что трусы она носит, конечно, потому что по такой пыли ходить без трусов просто невозможно.

Вот придурок, подумала Катя, отворачиваясь к окну. Балаболит, а я знай поддакивай. А ведь без слов понятно, чего у него на уме. Почему мужики такие глупые? Этот вот довольно симпатичный. Ну сказал бы прямо — девушка, а давайте свернем к озеру, искупаемся и потрахаемся. Я бы подумала. Почему нет? Искупаться хорошо сейчас, замучилась по жарище топать. И дала бы ему, делов-то, почему не дать. Так ведь не попросит, застесняется. Будет всё о погоде да о погоде. Словно больше поговорить не о чем.

Вот придурок я, думал Ёшкин. Несу ахинею какую-то. Сколько раз хотелось подойти к такой вот сельской красотке и сказать напрямки, чего мне от нее надо. Но стеснялся. А у них ведь тут это просто. Со своими-то они без церемоний, пара слов — и в кусты.

— Все-таки дурацкий климат у нас, — сказал Ёшкин. — Зимой слишком холодно, летом слишком жарко. И за что русским такое наказание?

— Ага, — сказала Катя.

Ёшкин убрал ногу с педали газа.

— Девушка, — произнес он сдавленно, глядя прямо перед собой.

— А, — сказала Катя.

— Вы такая милая, — сказал Ёшкин.

— Чего?...

— Давайте займемся любовью! — выпалил Ёшкин, краснея.

— Чего? — переспросила Катя ошарашенно.

— Ну, я подумал, что бы нам не свернуть к озеру? Искупались бы, а потом...

— Тормози, — сказала Катя сурово.

Ёшкин покорно затормозил. Катя вышла из машины, громко хлопнула дверцей и закосолапила вперед по обочине.

Ёшкин со зла газанул, подняв небольшой песчаный смерч, и умчался.

Катя, зажимая нос, отвернулась, пережидая пыльную бурю, пару раз чихнула, выругалась и пошла дальше.

Минут через десять ее догнал дед Матвей на телеге, запряженной старой кобылой цвета пыли с грязью.

— Здорово, Катерина, — сказал дед. — Прыгай. Тебе, небось, до поворота.

— Ага, — сказала Катя, присаживаясь бочком на телегу. — Чего так воняет? Говно, что ли, возил?

— Ой, не могу, уморила! Говно! Гы-гы-гы! Н-но, поехали! Как жизнь, Катерина?

— Бьет ключом, — сказала Катя. — Разводным ключом да по темечку. А чего воняет-то, правда?

— Комбикорм.

— Ну и ну.

— Вот тебе и ну. Какая жизнь, такой и комбикорм. Одно слово — говно!

— Городские совсем с ума посходили, — сказала Катя. — Меня тут подвез один. Ехал-ехал, о погоде чего-то бормотал. А потом говорит — девушка, давайте еться!

— Чего-о? — не поверил дед.

— Давайте, говорит, еться!

— Вот так прямо и сказал?!

— Ну.

Дед подумал, сдвинул кепку на лоб, почесал в затылке. И захохотал — молодо, звонко.

Засмеялась и Катя.

— Девушка... — выдавил дед через смех.

— Ага!!!

— Давайте еться!!! У-ха-ха!!!

— Гы-ы-ы... — Катя закрыла лицо руками и согнулась пополам. — Ой, не могу...

— Умора, — сказал дед. — А ты чего?

— К тебе пересела, вот чего!

Дед заржал так, что кобыла прянула ушами.

— А я еще очень даже по этому делу, — сообщил дед, отсмеявшись.

— Да уж мы наслышаны.

— Старая моя жаловалась, что ли?

— Почему жаловалась? Хвалилась.

— То-то, — дед приосанился. — Ну так что, девушка! Давайте еться по такому случаю?!

Катя от хохота чуть не упала с телеги.

У поворота она спрыгнула, помахала деду на прощанье и углубилась по едва заметной тропинке в лес. Вышла к хутору, бывшей заброшенной деревне, где теперь хозяйничал в одиночку Петя-Тюремщик.

Петя, голый по пояс, колол дрова. Спина у него была вся в татуировках, несведущему человеку могло бы по ним показаться, будто Петя зарезал человек сто, а некоторых еще и съел.

— Привет! — крикнула Катя издали.

Петя обернулся. Вытер пот со лба, и сказал:

— А! Привет.

— Ну, как ты тут?

— Да вот, — Петя воткнул топор в колоду.

— Ну, чего?

Петя огляделся.

— Я доколю, — сказал он. — Ладно?

— Ладно, — сказала Катя, медленно расстегивая пуговки на груди.

Петя застенчиво улыбнулся.

— Я все-таки доколю, — решил он.

— Говорю же — ладно, — сказала Катя. — Я до завтра свободная. Батя на рыбалку уехал, а маманя пьет.

— Это хорошо, — сказал Петя и снова взялся за топор.

Катя пошла было в избу, но остановилась на крыльце.

— До чего же здорово у тебя тут, — сказала она. — Прохладно. На дороге знаешь, какая пылища? Все-таки дурацкий климат у нас. Зимой слишком холодно, летом слишком жарко. И за что русским такое наказание?

— Ага... — согласился Петя и поставил на колоду толстое суковатое полено.

Катя в сенях привычным движением прихватила веник.

— Ну и развел же ты срач! — донеслось из дома.

Через минуту уже слышно было, как она, сдавленно ругаясь, скатывает половики и двигает мебель.

На дворе Петя-Тюремщик звонко хватил топором по полену.

(с) Олег Дивов, 2011